Пятый уровень - Веселов Сергей (серия книг TXT) 📗
Еще Тим заметил, что она стала смотреть на него как-то по-другому. Словно ей интересно, что Тимофей говорит в ответ на ее дурацкие вопросы. Словно она что-то понимает. Он хотел пару раз сказать ей: «Скройся». Но не смог. Потому что это было бы невежливо, а еще потому, что он подумал: а вдруг ей и в самом деле интересно? А вдруг она в самом деле начала что-то понимать?
Всем известно, чем кончаются все эти «а вдруг». Как-то раз (Тим с Серегой тогда вовсю готовились к завоеванию «Дома Ашеров») Алка сказала Тимофею:
— У меня сегодня день рождения. Ты не мог бы прийти хотя бы ненадолго?
Она снова посмотрела так, что Тим почувствовал себя Реттом Батлером (мерзкое чувство), и добавила:
— Мне было бы очень приятно.
Тимофей хотел сказать ей, что она дура, но вместо этого неожиданно произнес:
— А в котором часу?
Но она сказала:
— Когда тебе будет угодно.
Тимофея чуть не вырвало прямо на асфальт, потому что эту фразу Алка наверняка услышала где-нибудь в телесериале, но он почему-то сказал:
— А мне все равно.
— Тогда в четырнадцать часов, — сказала Алка.
Тим подумал, что она так специально сказала, чтобы он не приперся в два часа ночи, но вместо того, чтобы рассмеяться ей в лицо, он сказал:
— Ладно.
И он приперся как дурак ровно в «четырнадцать часов», в дурацкой белой рубашке и с коробкой прибалтийских конфет — мама купила, чтобы отдать зубному врачу, который ставил ей коронку.
А у Алки было полно народу, и все почти что парни лет по пятнадцать. У каждого по полкило бриллиантина по волосам размазано, и все понтовые такие, что Тим хотел сразу уйти, но Лариса Васильевна усадила его за стол. И в дальнем конце стола Тим увидел Стиморола.
Стиморол был в тонкой «рибокской» тенниске, и короткие волосы у него были напомажены и тщательно зачесаны назад, а еще он золотую цепочку с крестиком на шею повесил, и морда у него была просто умилительная. Тим подумал, что он даже не на Майка Тайсона похож, а на кота Тома в той серии, где Том подбивает клинья к кошке-миллионерше, а потом Джерри натравливает на него другого помойного кота.
Стиморол тоже его заметил, И все его умиление в один миг улетучилось, словно у него живот заболел. Он опять стал похож на Майка Тайсона, и даже нос его на сторону свернулся еще больше.
— А ты что здесь делаешь? — спросил он громко через весь стол.
Все замолчали. И Тим так же громко ответил:
— Клинья подбиваю. К имениннице.
Он думал: все поймут, что он пошутил, но никто, кажется, не понял. Народ продолжал с умным видом жевать и смотреть на него, на Тимофея. И Стиморол — тоже. А рожа у него была, это что-то…
И Тимофею сразу расхотелось сидеть за этим столом. Он подумал, что здесь определенно что-то не так. Алка, кстати, ни разу к нему не подошла, даже коробку с конфетами пришлось оставить на столике в прихожей. На ней были белые штаны в обтяжку и белая кофта, через которую торчали соски, потому что она была без лифчика (все-таки будь Тим на месте Ларисы Васильевны, он бы надавал этой дуре по шее). И она все время тараторила со Стиморолом и остальными парнями и называла их «пац-цаны», а они ее называли «Аллочка». А с Тимом она не заговорила ни разу.
Что-то не то. Не то… И откуда она знает Стиморола?..
Тим встал из-за стола и пошел обуваться. А Лариса Васильевна (она стояла у окна на кухне и курила длинную коричневую сигарету) увидела его и сказала:
— Ты куда?
— Домой, — сказал Тим.
— Почему так рано?
— У меня живот крутит.
Тим понимал, что можно было придумать и что-нибудь поизящнее, но ничего такого в голову не пришло. Лариса Васильевна только улыбнулась и сказала:
— Ты можешь задержаться на пять минут? Я хотела бы поговорить с тобой.
Она спросила так, что отказаться было бы просто невежливо. Даже если у тебя и в самом деле в животе труба трубит.
— Ладно, — сказал Тим. — На пять минут я могу остаться.
— Вот и прекрасно, — сказала Лариса Васильевна и снова улыбнулась так, что Тим невольно позавидовал этому ее хахалю, у которого шоколадный «мустанг», а еще он впервые подумал, что был бы не прочь, если бы ему было сорок лет. Или тридцать. Тридцать, конечно, лучше.
Она провела Тима в комнату, заваленную пакетами с подарками в шуршащей обертке. Это была, наверное, спальня. Там прямо на трельяже стоял маленький телевизор «Gold Star» и компьютерная приставка. Так себе приставка, честно говоря. «Сюбор» какой-то. Тим если бы покупал, то уже что-нибудь получше — «Сегу», например. Или скопил еще немного и купил бы четыреста восемьдесят шестой IBM.
Лариса Васильевна сказала:
— Я отойду на одну секунду. Подожди, пожалуйста.
Ну вот тебе и раз. Тим, конечно, вежливо кивнул — но это было настоящее нахальство с ее стороны. Только что сама же сказала: на пять минут… Да ладно. Пять минут и одна секунда — какая разница?
— Ты пока поиграй.
Она включила приставку и телевизор.
— Умеешь обращаться?
— Да, — сказал Тим. — С первого класса.
Лариса Васильевна вышла, и, когда она приоткрыла дверь в коридор, из гостиной донесся громкий рогот.
Тим смотрел на экран, где коротышка-марсианин мочил направо и налево космических конкистадоров с Земли и вяло ворочал джойстиком. Он думал о том, что все это похоже на сцену из взрослого фильма, которые крутят по НТВ ближе к полуночи в выходные дни, и когда женщина говорит, что она вернется через секунду, то это значит, что она пошла в душ и вернется закутанная в махровое полотенце, а мужчина должен будет обернуться к ней и сказать: «О, дорогая, как ты прекрасна!..»
Потом он подумал о том, что все это дурость собачья и что Лариса Васильевна усадила его за приставку, потому что думает, что он маленький и у него никогда не было такой приставки и что он просто мечтает поиграть на долбаном этом компьютере.
Потом мысли перескочили на ту игру, в которой Тим видел дом, похожий на «Дом Ашеров». И он подумал, что нужно обязательно найти эту игру и хотя бы краем глаза посмотреть на нее.
Что-то тут не так…
— Тебе нравится?
Тим поднял голову и увидел, что Лариса Васильевна стоит рядом и смотрит на него. Одета она как обычно — в костюм и блузку, и волосы у нее не мокрые, и губы она не облизывает, как Ким Бессинджер, когда собирается взасос целоваться с Микки Рурком. Ей просто нужно было куда-то выйти. Может, горячее на стол подавала. Может, Алку воспитывала. Может, просто в туалет ходила, в конце концов.
— Ничего, — сказал Тим.
Лариса Васильевна присела рядом и уставилась на компьютерный экран.
— Тебе никогда не хотелось попасть туда? — вдруг спросила она и кивнула на монитор.
Взгляд у нее при этом был загадочный-загадочный, словно у учительницы по физике, Марии Иосифовны, когда она говорила на первом своем уроке: «Добро пожаловать, ребята, в чудесную страну под названием „Физика“…»
— Там ничего интересного нет, — сказал Тимофей мрачно. — Бегающая точка. Куча проводов и микросхем. Вот зеркало — это интересней. Там ничего нет, а тоже показывает.
Он помолчал немного, и она тоже молчала, видно, немного обескураженная. И тогда Тим сказал:
— Вы о чем-то поговорить со мной хотели, Лариса Васильевна?
И Лариса Васильевна встрепенулась, словно замечталась о чем-то.
— Да, Тимоша… Вернее, я хотела предупредить тебя.
— О чем же?
Она еще ничего не успела сказать, а в животе у Тима уже поселился знакомый антарктический холод.
— Я хотела сказать, что на свете есть мальчики, которые слишком серьезно воспринимают всякие игры.
— Да, — сказал Тимофей. — Со мной это тоже иногда случается.
— Нет. Я не то имела в виду. Есть мальчики, которые уходят из реальности и поселяются в виртуальном мире. — И Лариса Васильевна снова кивнула на экран, словно коротышка-марсианин и был тем самым мальчиком.
— Ты слышал когда-нибудь такую фразу: «Жизнь копирует кино?» — спросила она.
