Калле Блюмквист и Расмус (др. перевод) - Линдгрен Астрид (лучшие книги txt) 📗
– Андерс, Ева-Лотта! Вставайте!!! Просыпайтесь!!!
Это звучит, словно рыдание, как крик о помощи, и Ева-Лотта с Андерсом моментально вскакивают. Они ощущают всю глубину своего несчастья. Теперь только чудо может помочь им скрыться. Калле смотрит на часы и одновременно выхватывает Расмуса из постели. Но, оказывается, сейчас всего лишь пять утра. И чего это самолёт примчался ни свет ни заря, на два часа раньше условленного времени?
Сонный Расмус вставать не хочет, но никто не обращает внимания на его протесты. Ева-Лотта старательно натягивает на него комбинезон, а он шипит, словно рассерженный котёнок. Андерс и Калле стоят рядом и подпрыгивают от нетерпения. Расмус отбрыкивается, и тут Андерс хватает его за шиворот и рявкает:
– И не надейся, что такой нюня, как ты, когда-нибудь станет Белой розой!
Это срабатывает. Расмус молчит, а Ева-Лотта быстро и деловито надевает на него спортивные тапочки. Калле наклоняется к Расмусу и умоляюще просит:
– Расмус, мы опять убегаем. И может быть, нам снова придётся пожить в шалаше. Ты ведь помнишь наш шалаш? Ты должен бежать изо всех сил!
– И не подумаю! Так мой папа говорит, – сообщает Расмус. – И не подумаю!
Теперь они готовы. Калле подбегает к двери и напряжённо вслушивается. Кругом тишина. Похоже, путь свободен. Он сунул руку в карман, чтобы нащупать ключ, и… не находит его…
– Ой, нет, Калле, нет, – стонет Ева-Лотта. – Только не говори, что ты его потерял!..
– Но ведь он должен быть здесь! – Калле так нервничает, что у него дрожат руки. – Он должен быть здесь!
Но карманы пусты, сколько он их ни выворачивает. Андерс и Ева-Лотта молчат. Кусают в отчаянии пальцы и молчат.
– Может, он выпал вчера вечером, когда они меня сюда несли?
– И правда, почему бы ему не выпасть, мало разве у нас неприятностей? – горько замечает Ева-Лотта. – Ничего другого и не ждёшь…
Секунды бегут. Драгоценные секунды…
Все вместе лихорадочно ищут ключ на полу. Все, кроме Расмуса, – он играет со своими лодочками, плывущими по раскладушке. Она сейчас – Тихий океан. В этом большом океане лежит ключик, Расмус производит его в капитаны корабля, который называется «Хильда из Гётеборга». Так окрестил его Никке, потому что когда-то давным-давно он плавал юнгой на корабле с таким именем.
Секунды бегут, неумолимо бегут… Калле и Андерс не перестают искать, готовые в любой момент закричать – так велико их волнение. Но Расмусу и капитану «Хильды» хоть бы что! Они плывут себе по бескрайним просторам океана, и им всё нипочём, пока Ева-Лотта ни с того ни с сего, ругаясь, не срывает капитана с его поста и оставляет «Хильду из Гётеборга» среди волн без командира.
– Быстрей, быстрей, – торопит Ева-Лотта и отдаёт ключ Калле.
Он берёт ключ и уже собирается вставить его в замочную скважину, но тут слышит какой-то шум и бросает отчаянный взгляд на друзей.
– Поздно, они идут, – говорит он.
Излишняя информация. Калле видит по их лицам: они и сами всё уже поняли.
Тот, кто идёт, торопится, страшно торопится. Вот ключ в замке поворачивается, и на пороге вырастает Петерс. Вид у него совершенно дикий. Он кидается к Расмусу, грубо хватает его за руку и говорит:
– Пошли! Да пошевеливайся!
Но Расмус всерьёз разозлился: и чего это они все от него хотят?! Зачем хватают? Сначала капитана «Хильды», а теперь вот ещё и его самого?
– Никуда я не пойду, – отвечает Расмус сердито. – Уходи отсюда, глупый инженер Петерс!
Тогда Петерс наклоняется, подхватывает его под мышку и направляется к двери. Но перспектива расстаться с Евой-Лоттой, Калле и Андерсом не на шутку пугает мальчика, он барахтается, бьётся и кричит:
– Я не хочу! Не хочу… не хочу…
Ева-Лотта закрывает лицо руками и плачет. Это кошмар. Калле и Андерс едва сдерживаются. Они стоят неподвижно, в полном отчаянии, и слышат, как Петерс запирает за собой дверь и уходит, слышат крик Расмуса, который постепенно стихает.
Но тут Калле выходит из оцепенения. Он достаёт ключ. Теперь им нечего терять. Надо, по крайней мере, увидеть печальный конец этой истории, чтобы потом всё рассказать полиции. Потом, когда уже будет поздно, когда Расмус и профессор будут далеко, где шведская полиция ничегошеньки не сможет сделать.
Они лежат за кустами вблизи причала и следят воспалёнными глазами за ходом драматических событий.
Вот гидросамолёт. Появляются Блюм и Сванберг, они ведут профессора. Пленник со связанными руками не сопротивляется и выглядит апатично. Он безропотно поднимается в самолёт, садится и тупо смотрит прямо перед собой. А вон из большого дома бежит Петерс. Он несёт Расмуса, тот неистово отбивается руками и так же неистово кричит:
– Я не хочу! Не хочу… не хочу…
Петерс быстро проходит вдоль причала, и когда профессор видит своего сына, лицо его выражает такое безысходное страдание, что Калле, Андерсу и Еве-Лотте становится не по себе.
– Не хочу… не хочу… не хочу… – кричит Расмус.
Рассвирепевший Петерс бьёт его, чтобы заставить замолчать, но Расмус кричит всё отчаяннее.
И тут на причале появляется Никке. Никто не заметил, откуда он пришёл. Лицо у него багровое, кулаки сжаты. Но он не двигается с места, стоит, не сводит глаз с Расмуса, в глазах его – глубочайшая печаль и сострадание, не поддающиеся описанию.
– Никке! – кричит Расмус. – Помоги мне, Никке… Разве ты не слышишь?..
Голосок у Расмуса срывается, он безудержно плачет и протягивает руки к Никке, который всегда был так добр к нему и делал такие чудесные лодочки…
И вдруг Никке срывается с места и, словно огромный разъярённый бык, несётся вдоль причала. Он настигает Петерса у самолёта и, рыча, вырывает у него Расмуса из рук. Он бьёт Петерса в подбородок, тот покачнувшись, едва не падает. И пока Петерс вновь обретает равновесие, Никке с Расмусом на руках мчится обратно по длинному причалу.
Петерс орёт ему вслед надрываясь:
– Стой, Никке, стрелять буду!
Еве-Лотте становится страшно – никогда в жизни не слыхала она подобного крика.
Но Никке не останавливается. Он только крепче прижимает Расмуса к себе и бежит по направлению к лесу.
И тут раздаётся выстрел. Потом ещё один. Но Петерс, видно, настолько взбешён, что не в состоянии прицелиться. Никке продолжает бежать и вскоре исчезает среди елей.
Вой, который издаёт Петерс, трудно назвать человеческим. Он знаками приказывает Блюму и Сванбергу следовать за ним. Все трое отправляются за беглецами.
Калле, Андерс и Ева-Лотта, не помня себя от ужаса, лежат в кустах и смотрят в сторону леса. Что происходит там, среди елей? А когда ничего не видишь, то, пожалуй, ещё страшнее. Они слышат только ужасный голос Петерса, как он кричит и клянёт всех и вся, постепенно удаляясь дальше и дальше в лес.
Тут Калле поворачивает голову и видит самолёт. В нём профессор и стерегущий его и самолёт пилот – больше никого.
– Андерс, – шепчет Калле, – дай-ка мне твой ножик.
Андерс достаёт нож и протягивает его Калле.
– Что ты собираешься делать? – спрашивает он.
Калле пробует пальцем лезвие.
– Хочу самолёт испортить, чтобы не смог взлететь. Саботаж устроить… Ничего другого голову не приходит.
– Не так уж и плохо, если учесть, что она у тебя слегка помята.
Калле, сбросив одежду, говорит:
– Через минуту-другую кричите что есть мочи, чтобы как-то отвлечь внимание пилота, – и, петляя среди елей, отправляется к причалу.
Пока Ева-Лотта и Андерс исполняют свой индейский клич, он бегом преодолевает оставшиеся несколько метров и соскальзывает в воду.
Калле правильно рассчитал – пилот пристально смотрит в сторону, откуда раздаётся вопль, и не замечает худенького мальчишку, молнией пролетевшего мимо него.
Калле бесшумно проплывает под причалом, как не раз уже делал это во время войны Роз. Он быстро достиг конца причала и очутился возле самолёта.
