Пудель бродит по Европе - Нестерина Елена Вячеславовна (электронные книги бесплатно TXT) 📗
– Поймают, конечно, со временем, – согласилась Арина. – А ньюфаундленда и лаек с болонками, глядишь, и снова загребущие ручонки ребят из «Тобиаса энд Леопольдуса» подхватят. Если они, конечно, раньше просто от мороза не погибнут. Но все равно. Правильно мы поступили, что собак выпустили. Хоть этих противных дворняжек я и не люблю, не освободить их я просто не могла. Пусть по улице носятся. У всех есть право на свободу. Освободить пленника – святое дело.
– Ах да, это правда… – вздохнул Антоша и погрузился в мечтания: сейчас ему страстно захотелось оказаться прекрасным благородным пленником где-нибудь в замке, посидеть там, в башне высокой, к стене прикованным тяжелыми цепями, пострадать конкретно, чтобы его еще и пытали (но не сильно, без фанатизма). И в конце чтобы его с приключениями и героической беготней, прыжками со стен и стрельбой освободили верные друзья…
А после этого чтобы самому спасителем узников оказаться, отхватить свою прекрасную долю почета и уважения, показав всему миру свою героическую сущность.
Пригрелся Антоша у батареи, размечтался, забыв обо всем: и о голоде, и о том, что его давно дома ждут, и о том, как долго предстоит бежать ему до своего дома по морозу. Но Витя Рындин вернул его к реальности.
– А Биму небось уже кормят, – вздохнул он и легонько толкнул Антошу локтем в бок. – Мясом, наверное…
Он был очень даже недалек от истины…
Петр Брониславович успел обуть домашние тапки и собрался последовать за Галиной Гавриловной и ее домашней радостью на кухню. Но тут раздался громкий звон и грохот. Петр Брониславович, точно реактивный самолет, влетел в кухню…
– Бима, да что же ты делаешь! – кричала перепуганная Галина Гавриловна, в ужасе прижав руки к щекам. – Ты куда же вперед меня в холодильник!
А от Бимы был виден только хвост-шарик. Все остальное тельце активно рылось в холодильнике. Обваленные решетчатые полки, блюдечки, кастрюльки и свертки – все полетело на пол, когда Бима, опережая Галину Гавриловну, едва открывшую дверцу, молниеносно сунулся в холодильник. Никто не знал, что так он поступал у себя дома регулярно, – баба Лиза обычно умилялась, как он находил в ее пустом холодильнике специально для него положенные туда вареные куриные горлышки.
И вот теперь горлышек не было, но оголодавшему псу с подведенным пузом было уже все равно, что есть. Нос он не собирался воротить ни от чего. А потому в ход пошла и красная рыба вместе с полиэтиленовым пакетом, и помидоры, и вывалившиеся из мисочки котлеты, зажаренные для Петра Брониславовича…
Бима рылся носом и лапами в вывернутой из холодильника горе продуктов и посуды, а хозяйка этого всего с ужасом наблюдала.
– Что делать, Петя? – только и смогла спросить Галина Гавриловна.
– Я же тебя предупреждал, Галиночка… – глядя, как пудель топчется по салату «Оливье» и как исчезают в его пасти замечательные свиные котлетки, вздохнул Петр Брониславович.
– А что, Петя, все пудели такие? – спросила Галина Гавриловна, которая была не в силах оторвать взгляд от того, что делал Бима.
– Не знаю, – честно ответил Петр Брониславович. И уже с конкретной целью добавил: – Наверное, те, которые без родословной, они еще хуже…
Галина Гавриловна что-то подумала, продолжая наблюдать за Бимой. Видимо, мечта победила утилитарные интересы.
– А, пусть! Подберу я все, – махнула рукой Галина в сторону раскрытого и растерзанного холодильника, взяла с пола кусок колбасы и подняла его над Бимой. – Наш Бима медалист. Он хороший пудель. Ешь, ешь, дружок. Ну-ка, покажи маме, какой ты умница. Ну, служить, Бима, служить! Хватай колбасу! Служить! На, на!
Бима не реагировал на ее призывы. Галина Гавриловна чуть подтолкнула его ногой и вновь потребовала служить, помахав колбасой над головой Бимы.
– Служить! Фас! Ну, что там собакам говорят…
Неожиданно Бима среагировал на мотающийся перед ним кусок колбасы. Он же ведь вообще любил прыгать, а потому стартовал прямо с места, выхватил колбасу, заглотил ее молниеносно и в полете еще успел зацепить зубом лист большого календаря, что висел на стене. Календарь хорошо, оказывается, рвался, а потому Бима повторил свой прыжок.
– Не рви! Ты что? – возмутилась Галина Гавриловна. – Не прыгай!
Но розовый пудель продолжал прыгать.
– Неуравновешенная у него психика какая-то… – пробормотала недовольно Галина Гавриловна.
Петр Брониславович никак на это не отреагировал. Потому что не успел: Бима сорвал со стены календарь и принялся с восторгом и урчанием драть его на ленты. Галина Гавриловна смело бросилась спасать свое имущество – схватила календарь за другой край и принялась его тянуть на себя.
Бима зарычал.
– Отдай, отдай, говорю! – требовала Галина Гавриловна. – Петя, почему он не слушается?
Бима продолжал рычать, морща черный нос и топорща белые усы, которые не взяла розовая краска для волос.
Петру Брониславовичу это не понравилось – еще будут тут всякие рычать на его жену! Он бросился к пуделю и одним рывком выхватил календарь из его зубов.
И тут же под Бимой разлилась лужица. Испугался пудель, любимец женщин, сурового мужчину…
– Напрудил… – ахнула Галина Гавриловна, поспешно вскакивая. – Ну вот, кто же это за ним убирать теперь будет? Так, Петя, возьми тряпку, вытри.
Но добрый и мягкий Петр Брониславович на этот раз решительно отказался.
– Ну уж дудки, – сказал он, выходя из кухни. – Это твой пудель, Галиночка, ты и вытирай.
Галина Гавриловна растерялась. Но за половой тряпкой в ванную все же пошла.
– Это что же, Петя, он теперь всегда так будет? – жалобно спросила она, подбираясь с тряпкой к лужице.
– А как же ты хотела? – удивился супруг. – Собака в условиях городской квартиры… Был бы у нас частный дом – вот тогда твой Бима и горя бы не знал. Бузовал бы себе лужи, где хотел.
Галина Гавриловна задумалась и, видимо, согласилась. Но она верила, что любое существо можно воспитать. Словами и делами.
– Не делай так больше, Бима, нельзя, нельзя! – голосом строгой воспитательницы начала она. Но тут же осеклась. – Петя, ну чего он огрызается?
Петр Брониславович поднял жену с пола.
– Конечно, огрызается, Галиночка, – сказал он. – А кому же понравится, когда его по морде тряпкой?
– Так я же для его воспитания… – всхлипнула Галина Гавриловна. – А все ты, Петя, все ты!
– То есть? – не ожидал такого поворота событий Петр Брониславович.
– А вот то и есть! – заявила Галина Гавриловна, бросая мокрой тряпкой в Биму, который ползком пробирался к вываленным на пол продуктам. – Ты сумасшедший дом этот устроил. И погром! Жила я себе спокойно, горя не знала! Нет, здрасьте-пожалуйста! Приволок собачку! Что же я теперь с этим Бимой делать буду? Ты что, Петя, смерти моей хочешь?
– Как, Галиночка, смерти? – опешил Петр Брониславович. – Не хочу, конечно! Но ты же сама просила: пуделя хочу, пуделяшку!
– Я просила?! – Галина Гавриловна честно такого уже не помнила. Слово «пудель» прочно ассоциировалось у нее теперь со словом «ужас». – Я просила? Такую обузу на свою голову?! Да что мне, заняться, что ли, больше нечем, Петр? А ну уводи этого своего дурака назад!
С этими словами Галина Гавриловна решительно указала рукой на выход. И замерла в такой позе.
– В смысле? – Петр Брониславович еще не понимал, огорчаться ему или радоваться. – Пусть, что ли, ищут для Бимы другие «хорошие руки»?
– Пусть ищут, Петя, мне-то что? – Галина Гавриловна была непоколебима.
Петр Брониславович подошел к Биме, подобрал испачканный в майонезе и кетчупе его поводок и потянул розовую собачонку за собой.
– Бима, вставай! – велел Петр Брониславович.
– Фу, да он еще и грязный! – присмотревшись, брезгливо сморщилась Галина Гавриловна. – Вся попонка какая-то обляпанная… Да еще и шерсть от него, наверно, лезет и ко всем вещам липнет! Все, Петя, уводи собаку обратно.
Бима вполне спокойно дошел до прихожей. Но тут что-то в комнате снова привлекло его внимание, он дернулся, перемазанный поводок выскользнул из руки Петра Брониславовича – и неудержимый проказник Бима устремился в гостиную.
