Операция «Бременские музыканты» - Гусев Валерий Борисович (книги регистрация онлайн txt) 📗
Где-то возле самого дома прячется, наверное, участковый. Теперь-то он точно не спит. Но где он? И как нам его незаметно обойти, чтобы проникнуть в дом раньше папы?
И тут пришло неожиданное решение. В основе его – простое нахальство. Сделаем вид, будто нас прислал папа, что-нибудь передать участковому. Или разбудить.
Пошептавшись, мы вернулись немного назад по улице и опять пошли к дому, весело переговариваясь и совсем не скрываясь. Услышав наши голоса, отозвался у сторожки Разбой. Его лай подхватили другие собаки. И скоро весь поселок, как эпидемией, был объят разными собачьими голосами.
Сопровождаемые этим разноголосым гвалтом, мы подошли к дому. Никого!
Мы потоптались у забора, заглянули в калитку. Лешка посвистел. А я даже позвал не очень громко:
– Эй! Товарищ Ростовцев! Вы где? Это мы! Нас папа прислал.
В ответ – ни звука. Неужели он так разоспался в сторожке?
Но так или иначе, а путь в подвалы Мрачного дома был открыт. И мы, два дурака, пошли по этому пути. Тем более что он был нам хорошо знаком.
Безуспешно подергав входную дверь, мы обошли дом, поднялись по внешней лестнице наверх и, включив фонарик, спустились в подвал. Здесь не было почти ничего. Остался какой-то хлам: несколько больших порожних коробок, хромая скамейка, старые ободранные столы. Кирпич, который вынимал папа, почему-то находился на своем месте в стене, и даже было незаметно, что его кто-то вытаскивал.
Мы вытащили его, бросили в дырку палец, потом воткнули кирпич на место и, сгрудив несколько коробок в углу, у самой двери, спрятались за ними, погасив фонарик.
Чем дольше мы находились в черной темноте и в мертвой тишине этого дома, тем все глупее казалась мне наша затея. Алешке, по-моему, тоже. Сидим на полу в холодном подвале, ночью, ради дурацкой шутки, вместо того чтобы беззаботно дрыхнуть под одеялами на своем уютном и милом чердаке. Я прямо до дрожи в коленях затосковал по нему.
Было так тихо, что даже звенело в ушах. И становилось все холоднее. И если папа задержится, мы тут сосульками обрастем. А если он вообще не придет? В айсберги превратимся.
– Идет! – Алешка сжал мою руку. – Затаимся еще сильнее!
Куда уж сильнее. Только вот зубы начнут сейчас стучать от холода. Или от страха?
Шагов папиных мы не слышали – он ступал бесшумно, как индеец на тропе войны. Просто доносились какие-то неясные звуки, вроде шорохов.
И вот раскрылась дверь и блеснул узкий луч фонарика. Он обежал кругом весь подвал и остановился, упершись в самый дальний угол.
Папа, невидимый нам – только мелькали на полу носки его белых кроссовок, – прошел туда, присел на корточки и долго рассматривал доски пола. Потом взял фонарик в левую руку, а в правой у него появилась отвертка.
И он стал выкручивать из пола шурупы, которые туго поскрипывали в тишине.
Я уже не жалел, что мы сюда забрались, – становилось все интереснее.
Вообще, картина была фантастическая. Темный подвал, в углу его пятно света, а в нем мелькает сама по себе рука с отверткой. И больше ничего не видно. Вот бы такое Грибкову приснилось.
Папа вывернул последний шуруп, подцепил отверткой край доски и приподнял ее. Она так недовольно крякнула, что мы вздрогнули.
Теперь стало совсем интересно.
Отложив эту доску в сторону, папа поднял еще две соседних. В полу образовалась длинная черная дыра. Просунув в нее руку, папа вытащил черный плоский чемоданчик – «дипломат». Что-то чуть слышно пробормотал, что-то проделал с замками (я догадался – они цифровые были), поднял крышку, посмотрел внутрь и удовлетворенно снова ее захлопнул.
А теперь уже интересно – просто невыносимо. Но мы пока терпели.
Взяв чемоданчик в одну руку, а фонарик в другую, папа пошел вдоль той стены, где он в прошлый раз вытаскивал кирпич. При этом он вел лучом света по стене, будто отсчитывал кирпичи, ища нужный.
Нашел, поставил чемоданчик на пол, вытащил все той же отверткой кирпич. Опять что-то чуть слышно бормотнул и запустил руку в дыру.
Ничего, конечно, он оттуда не вытащил. Кроме пальца. Глянул на него (наверное, глянул – мы ведь лица его не видели), брезгливо отшвырнул в сторону. Но не испугался и не заорал.
Заорали мы. Как выскочили, как выпрыгнули:
– Стоять! Руки вверх!
Папа даже не вздрогнул, только резко повернулся к нам. А в руке его появился пистолет.
А дальше... А вот дальше уже совсем неинтересно.
Потому что это был не папа.
Нет, может, он тоже чей-то папа. Но явно не наш.
– Что надо? – спросил он хриплым голосом. – Кто такие?
– Свои, – недолго думая, брякнул Алешка.
А я как заведенный автоматически добавил:
– Мы здесь живем.
– С папой, – подхватил Алешка.
– Он полковник милиции, – сообщил я.
Этими словами мы хотели прикрыться, как щитом.
– А я генерал, – сказал незнакомец. – Еще какой!
И, недолго думая, он сунул пистолет за пояс, подхватил одной рукой под мышку Алешку, а другой – чемодан и затопал по лестнице.
Я кинулся за ним, схватил Алешку за ноги и попытался выдернуть его из-под руки бандита. За что получил точный удар пяткой в коленную чашечку и от резкой боли грохнулся на ступени.
Когда я, прихрамывая, добрался до верхней двери, в ней снаружи щелкнул замок.
Вернувшись в холл, я распахнул окно и в свете фонаря у ворот увидел, как незнакомец запихивает брыкающегося Алешку в машину и садится в нее сам.
Выпрыгнув на улицу, я добежал до ворот в тот момент, когда ярко вспыхнули фары, взревел мощный двигатель, машина резко, визжа колесами, развернулась и помчалась по дороге.
– Дима... – услышал я слабый голос. – Это ты?
У ворот лежал наш участковый. Руки его были прихвачены наручниками к железным прутьям.
– Быстро, – сказал он, – в левом нагрудном кармане – ключик от наручников.
Я достал ключик, расцепил кольца наручников. Участковый встал, его пошатывало. Он сильно потер лицо ладонями.
– Беги за отцом! – приказал он. – Я постараюсь перехватить их у Рябинок.
И он, спотыкаясь и покачиваясь, подбежал к стоявшему неподалеку «уазику».
– Пусть захватит оружие! – крикнул он уже из машины. – Мой пистолет они забрали. – И он так рванул с места, что мне показалось, будто машина стала на дыбы.
Я бросился домой. Доигрались, думал я, а ведь предупреждал нас папа. А что с мамой будет? И я решил скрыть от нее нашу беду.
Постучав в окошко родного хозблока, я негромко сказал:
– Полковник Оболенский, выдь на минутку.
Окно тотчас распахнулось.
– Пап, Алешку украли, – прошептал я. – Участковый хочет перехватить их у Рябинок. Пистолет возьми.
Папа без лишних вопросов, успев крикнуть в глубину комнаты: «Я на минутку!», выпрыгнул в окно, одновременно засовывая пистолет под мышку, будто он специально лежал у него на подоконнике.
Мы молча пробежали несколько участков, потом папа перемахнул чей-то забор, бросив мне: «Жди здесь!» И я услышал дробный стук в окно, а потом папин голос:
– Петрович, я возьму твою машину.
Мгновенно вспыхнули фары, заработал двигатель, и рядом со мной оказался «жигуленок» с распахнутой правой дверцей.
Я нырнул в машину.
– Пристегнись!
И ни слова упрека.
Скажу честно: во время этой погони я почти все время сидел с закрытыми глазами. Такой сумасшедшей езды я даже в боевиках не видел. Ревел двигатель, визжали колеса, выбрасывая гравий на виражах, мелькали по обочинам деревья, тени, огоньки. Один раз, подкинутая на ухабе, машина пролетела несколько метров по воздуху и снова вернулась на шоссе – я чуть не прикусил язык при этом.
Папа ухитрялся гнать машину по ночной дороге, увиливая от всех препятствий и опасностей, и одновременно задавать мне короткие вопросы.
– Что ж, – пробормотал он, еще раз услыхав про Рябинки, – решение правильное.
Мы мчались в ночи со страшной скоростью. Но я не боялся разбиться. То есть боялся, конечно, но только потому, что тогда мы не сможем выручить из беды Алешку.
