Блин – охотник за ворами - Некрасов Евгений Львович (серия книг .txt) 📗
Репродукции были плохонькие, черно-белые и к тому же местами пожелтевшие. Многие картины, потеряв цвет, стали совсем неинтересными, вроде каляканья дошкольника.
И все же это были не трехсотрублевые картинки, которые набивший руку художник малюет по пять в день, повторяя один и тот же сюжет. (Кстати, повторение сюжета называется репликой, это Блинков-младший вычитал из книжки «Как обокрасть музей».) Нет! Каждая работа из альбома, нравилась она Митьке или нет, была непохожа на другую. И еще у каждой была своя история, подчас полная драм и человеческой крови.
Картины – это не фотокарточки, которые можно хоть миллионами печатать с одного негатива.
Они неповторимы. А картины, написанные великими мастерами, неповторимы вдвойне. Какой-нибудь способный художник может потратить жизнь, копируя каждый мазок известного всему миру полотна. Но в результате будет копия и больше ничего.
Да, это немножечко игра – когда за известную картину платят миллионы рублей, а то и долларов, а за копию – только сотни. Они почти одинаковые. Но у копии нет истории. Ею не восхищались миллионы людей, ее не воровали и не захватывали в войнах, как почти каждую великую картину.
Вот за это и платят миллионы – за неповторимость и за историю.
Позвонила Ирка.
– Мне папа велел вычистить все чехлы с сидений. Ну и, само собой, твои джинсы, – сообщила она радостным голосом. Наверное, считала, что легко отделалась. – Митек, а тебя как наказали?
– Модем не купили, – ответил Блинков-младший, чтобы Ирке не было обидно. В общем, это была правда, хотя модем ему и раньше не обещали.
– Твои добрые, – весело позавидовала Ирка, – а мой папка, ты же знаешь, звер-рюга!
Ивана Сергеевича она обожала.
– Как он ухитрился нас найти? – спросил Блинков-младший.
– Дождь пошел, Надька с Валькой вернулись из парка. Он увидел их в окно, позвал и спросил, где мы. Они сказали, что мы не пошли на горки, потому что у тебя голова кружится. А у папки сразу ушки на макушке, он же знает, что ничего у тебя не кружится. Спросил их, где мы расстались, а они говорят: «Где картины продают»… Книжку ты ему показывал?
– Нет, – ответил Блинков-младший, – он сам название прочитал.
– Без разницы. Сегодня у тебя голова закружилась перед картинами, а вчера ты пришел с книжкой «Как обокрасть музей» и что-то ему врал…
– Я не врал! – перебил Ирку Блинков-Младший. – Он спрашивает: «Вы куда собрались, музей обкрадывать?», а я не сразу сообразил, что он шутит…
– …Побледнел, рухнул на пол и провякал, что мы едем в парк, – подхватила Ирка.
Во имя истины Блинкову-младшему пришлось уточнить:
– Не рухнул, а только споткнулся!
– Митек, ты мне дашь рассказать или нет?! – возмутилась Ирка. – Сам спрашивал и сам перебиваешь! Вот не буду дальше рассказывать, а ты ночью вертись и думай!
– А что здесь думать? – решил блеснуть перед Иркой Блинков-младший. Дальнейший ход событий был ему ясен. – Иван Сергеич поехал в парк, там продавцы ему сказали, что мы ушли со Слащовым. А Слащов не первый день торгует в парке, его многие должны знать. Иван Сергеич одному продавцу показал удостоверение, другому, и кто-то дал ему адрес мастерской.
– И не удостоверение, а просто мускулами поиграл, – уточнила Ирка. – С его удостоверением он бы ничего не добился. Эти продавцы все не платят налогов, и налоговых полицейских они терпеть не могут.
В трубке раздался далекий бас Ивана Сергеевича. Слов Блинков-младший не расслышал, но по интонации полковника было ясно, что он гонит Ирку немедленно исполнять наказание.
– Сейчас иду! – гаркнула она так, что у Блинкова-младшего зазвенело в ухе, и стала прощаться: – Ладно, Митек, я пошла твои джинсы отстирывать. Ты не сердишься?
– Не сержусь, – ответил Блинков-младший. Форс-мажор есть форс-мажор.
Ирка уже бросила трубку. С ее папочкой были шутки плохи. Причем непонятно, как он заставлял упрямую Ирку слушаться. Не лупил – это Блинков-младший знал точно.
Не успел он снова раскрыть альбом, как мама позвала его из своей комнаты.
По телику показывали новости. Информация, пущенная Лялькиным, попала на телевидение раньше, чем в газеты. Стоя у входа в музей, репортер бойко рассказывал, что отсюда, из этих самых стен, были украдены бесценные работы художника-авангардиста Юрия Ремизова. Потом он проехался по поводу спецслужб, которые двое суток скрывали этот печальный факт от общественности. Как будто общественность могла разыскать картины! И, наконец, репортер понес полную дичь:
– Среди сотрудников музея оказался самоотверженный человек, не побоявшийся сообщить правду средствам массовой информации. Это заместитель директора по хозяйственной части Аполлон Юльевич Лялькин. Только что нам стало известно, что борец за свободу слова задержан органами
контрразведки…
– Уже отпущен, – вставила мама. – Но каков нахал?!
Конечно, она имела в виду не Лялькина, а репортера.
– Видимо, наши спецслужбы, – продолжал тот, – оказавшись не в состоянии найти настоящих преступников, ищут козла отпущения. Им вполне может стать Аполлон Лялькин! Запомните это имя. Мы будем внимательно следить за его судьбой и не дадим в обиду этого отважного человека!
Мама выключила телевизор и мрачным голосом сказала:
– А в ночном выпуске этот же шустрик объявит, что благодаря усилиям их телекомпании Лялькина выпустили на свободу. И Аполлон Юльевич поведает зрителям, как он томился в застенках целых два часа. Вот так, Митек, и создаются герои.
– Он же жулик! – ужаснулся Блинков-младший.
– Зато вовремя слил информацию журналистам, – вздохнула мама, и на этом разговор о Лялькине закончился. У контрразведчицы и ее сына были дела поважней, чем болтовня о дутом герое.
Глава XX
ЗАГАДКА ШЕСТОГО АЛЬБОМА
В тот же вечер недочитанная книжка «Как обокрасть музей» принесла Блинкову-младшему новый сюрприз. Русским художникам-авангардистам в ней посвящалась целая глава. За границей они были в большой моде, и подделывали их работы нещадно. Особенно любили подделывать картины с Берлинской выставки 1922 года.
Эта выставка стала легендарной. Побывавшие на ней картины оценивали в сотни тысяч долларов. Многие богатые коллекционеры мечтали купить их и держали под рукой каталог выставки.
Беда в том, что тогда, в 1922 году, каталог напечатали без иллюстраций. Этим пользовались изготовители фальшаков (так искусствоведы называют подделки). Они брали подходящую по стилю старую картину, подделывали подпись художника и говорили: «Это «Откровение №5», картина с той самой выставки».
Росчерк кисти с краской и название, как в берлинском каталоге, делали картину в десятки раз дороже…
Обман часто удавался. Коллекционеры скупили сотни фальшаков. Если кто-нибудь и подозревал, что его обманули, то втихаря перепродавал картину, чтобы не потерять выложенные за нее деньги.
Во всем мире было только пять экземпляров каталога со вклеенными фотографиями. Два в Германии и по одному во Франции, в Швейцарии и в музее имени Юрия Ремизова у Ларисика. (Никто и не подозревал, что шестой откуда-то взялся у мамы!) Старые черно-белые фотографии не могли совсем остановить подделыциков, но сильно усложняли им жизнь. Совсем уж откровенные фаль-шаки они старались сбывать в Америке. Но и тогда оставался риск, что недоверчивый покупатель слетает в Берлин, чтобы проверить по альбому картину, которую хочет купить. Если он готов заплатить за нее полмиллиона долларов, то и на самолетный билет наскребет.
Спросите, а что мешало напечатать хоть тысячу новых альбомов, скопировав любой из старых? Да сами же владельцы альбомов и мешали. Пока их всего пять, они известны в мире искусствоведов, как кинозвезды. К ним едут отовсюду, с ними советуются, они считаются выдающимися экспертами по русскому авангарду. А если альбом будет у всех, кому это нужно, к владельцу альбома никто не поедет за семь верст киселя хлебать. Так разве он позволит скопировать свой альбом?! Да ни за какие деньги!
