Муха и самозванный принц - Некрасов Евгений Львович (книга бесплатный формат txt) 📗
Причины, заставившие бармена исчезнуть, отлично знала Маша. Были они настолько важными, что с утра она пыталась дозвониться до Андровского. Но телефон в кабинете зама по безопасности не отвечал, а номер мобильного она не знала.
Сначала это не особенно волновало Машу, но время шло, а телефон Андровского по-прежнему не отвечал. Вчерашний охранник сменился, новый ее не знал и наотрез отказался звонить шефу из-за какой-то девчонки. Пришлось бежать к Деду, и тот надавил авторитетом генеральской формы. Прикрывая ладонью кнопки, охранник набрал номер и со злорадным удовольствием дал Маше послушать голос в трубке: «Аппарат абонента отключен…».
Надо было самим разыскивать Андровского.
Как назло, у Деда на морозе не завелась машина. Поехали в «Райские кущи» автобусом, и на полдороги навстречу промелькнула целая кавалькада: впереди незнакомый «Мерседес», за ним джип Андровского, а третьим Гелендваген президентской охраны с мигалкой.
Не бежать же за ними. Поехали обедать.
Из ресторана Дед зачем-то потащил Машу в санаторную библиотеку. Там убили час, дожидаясь, когда разыщут затерявшийся от ненужности «Справочник личных имен народов СССР». Маша злилась, но то, что Дед раскопал в справочнике, оказалось действительно важным.
Когда тем же автобусом возвращались в музей, навстречу снова промелькнул джип Андровского. Ситуация стала напоминать плохой водевиль, в котором человека ищут, чтобы дать ему миллион, а он скрывается, потому что думает, что ему хотят дать по морде.
В музее портье сказала, что президентская охрана осматривает комнаты и просит всех не осмотренных сидеть на месте. Убили еще час, сидя на месте. Маша во второй раз пересказала свой ночной разговор с барменом, вспоминая и обдумывая каждое слово. Разбирались, что из этого разговора будет для Андровского новым и что из нового важно. Об ограблении он знает? Знает. О времени знает? Примерно знает: когда все разойдутся после новогодней ночи, сдав свои драгоценности на хранение в сейф. Кто такой Амиров, знает? Маша высказала свою догадку, но тогда, до разговора с Конем, у нее не было твердой уверенности, и Андровский, кажется, не поверил…
Вообще, душа зама по безопасности оставалась потемками. Машу он вчера выслушал, а сам информацией не поделился. А ведь Андровский не младенец, который впервые услышал про плохого дядьку Алибабу, он ведет собственное расследование и что-то, конечно, разузнал без посторонней помощи. Как тут понять, нужны ли ему Машины сведения, или она, добившись встречи, только отвлечет зама по безопасности от важных дел?
Маша постучалась к Вахе. Горец не ответил, хотя был у себя — она слышала шорох за дверью. Подсмотрела в замочную скважину и увидела согнутую спину. Молится. Теперь Маша понимала, что Вахина любовь к ней тут ни при чем. Или все-таки?..
Президентский офицер заглянул к ней с Дедом только чтобы сказать: «Извините, товарищ генерал». Теперь можно было идти, а они продолжали сидеть на диванчике художника, не зная, что делать.
— В такие минуты чувствуешь, как стареет информация, — сказал Дед. — Завтра она будет интересна только следователю, а сейчас, кто знает, вдруг спасет чью-то жизнь?
— Или она не стоит выеденного яйца, — ответила Маша.
— Тоже не исключено… Ненадежный этот Андровский, — пожаловался Дед. — Он тут заигрался в своем «раю».
— Это как? — не поняла Маша.
— Он же и бизнесмен, и охранник в одном лице, а это плохо сочетается. Как шеф службы безопасности он должен был сказать президентской охране: «У нас тут бандитские дела, лучше бы отменить визит». А как бизнесмен понимает, что если визит сорвется, то все богатые люди, которые собрались «на Президента», почувствуют себя обманутыми и в следующий раз могут не приехать… Большую ответственность берем на себя, — вздохнул Дед. — Будь моя воля, я бы все переиграл!
— Ну и переиграй, — сказала Маша. — Визитка Президента у меня с собой. Позвони и скажи: «Господин Президент, это генерал Алентьев. Не приезжайте в «Райские кущи»… Разве он тебе не поверит?
— Поверит, — опять вздохнул Дед, не делая попыток достать из кармана трубку. — А ты звонила по этой визитке?
— Нет, конечно. Зачем бы я стала звонить Президенту — о музыке поболтать?
— Там телефон кремлевской АТС — «вертушки», попросту говоря. У нашего начальника Академии есть «вертушка», у министров есть. А с городского телефона с Президентом не соединят, — сообщил Дед и вздохнул в третий раз.
— Ты давно знал?! — охнула Маша.
— Всегда. Не хотел тебя разочаровывать.
Маша почувствовала, что лицо у нее горит со стыда. А она-то гордилась тем, что может в любую минуту позвонить Президенту! Одноклассникам показывала из рук его визитку, Деда пугала: «Если не будешь пить таблетки, Президенту пожалуюсь!»…
Дед встал:
— Попробую завести машину. Гоняться за этим Неуловимым Джо на автобусе, по-моему, бесполезно.
— А я? — спросила Маша.
— Готовься к балу и последи за своим влюбленным.
— Он не мой, — ответила Маша.
— Тогда тем более последи. Вот помяни мое слово, он окажется у Амирова главным подрывником.
— Ваха?! Да ему, наверное, четырнадцать, как мне, или еще меньше.
— Такие безбашенные и партизанят. Взрослый, у кого дом, жена и дети, сто раз подумает, что с ними будет, если его убьют. А маленький сперва идет играть в пистолетики, а потом обнаруживает, что больше ничего не знает, не умеет, а главное — не хочет… Ты с ним поговорила?
— Нет, он заперся и не открывал. Молился.
— Плохо. Молился, значит, совесть нечиста, — сказал Дед и ушел.
Маша погасила свет и долго сидела, прислушиваясь. Из-за стены доносились звуки, как будто по полу тащили тяжелое. Звуки производил Ваха. Она пыталась представить, как надо молиться, чтобы получался такой шум.
Глава IX РАБОТА ПО СПЕЦИАЛЬНОСТИ
Муса говорил, что вайнахи четыреста лет воюют с русскими. А грузинский старик-учитель — что это вранье. Во времена Шамиля — да, воевали и чеченцы, и ингуши, а раньше только абреки с казаками схлестывались. Ну, это их дело такое: казаки отродясь защищали, абреки нападали. А куда им было деваться, абрекам, если земли в горах мало, и переходит она от отца к старшему сыну? Ружье за спину и пошел; что возьмешь с боем, тем и сыт. Кому повезет, добудет денег на землю и дом, кому не повезет — убьют. Не везло многим. Дети-то рождались, а народу больше не становилось. Об этом старичок учитель тоже говорил, да Ваха и сам видел. Есть брошенные села. Развалины древние, как горы. Выходит, чеченцев тогда было больше, чем теперь?
Раньше Ваха про это не думал. Обычаи предков — святое. А как попал к русским, так и подумал: если земли не хватало, может, не надо было из-за нее соседей резать, свои головы класть? Пошли бы туда, где земли много. Тогда и чеченцев было бы много. Глядишь, сейчас бы русские от наших по горам скрывались…
Эх, поживешь с кафирами, сам начинаешь думать по-кафирски. Ничего, скоро назад. Сначала в Грузию, а по весне через перевал — в родную Ичкерию. Там все забудется: и шайтанские мысли, и русская девчонка Маша, которая гладила его по щеке. Сегодня Ваха сделает работу и будет свободен и богат. Захочет — бросит воевать, дом построит, жену возьмет. Он бы Машу взял, но в Ичкерии ей не будет жизни.
Пришел президентский охранник. Ваха и не знал бы, а сразу бы понял, кто такой. Взгляд быстрый, цепкий, по углам шарит, что увидит — запомнит навсегда. А Ваха, как умел, глаза вытаращил, встал против лампы, чтобы уши просвечивали — ребенок и ребенок. Охранник ему:
— Один живешь?
— С братом, дяденька.
— Ну, смотрите, к Президенту не лезьте, с биноклями-фотоаппаратами к окну не подходите.
Ушел, а Ваха — бух на колени молиться. Чемоданы-то вот они: два под кроватью, два не поместились, в углу стоят. Дорогие чемоданы: из небьющейся пластмассы, с колесами и выдвижной ручкой, чтобы катить их, как тележку. Жалко будет, когда такое добро разнесет вдребезги.
