Тайна зловещего родственника - Кэмпбелл Джулия (электронная книга TXT) 📗
Она во всех деталях описала Белке свое недавнее приключение на Хоторн — стрит.
Карие глаза подруги округлились,
— Ты абсолютно права, Трикси. Откуда же еще, как не от дяди Монти, могли попасть спички Линчей в руки этого кошмарного Олифэнта? — Белка понизила голос. — От Марта ты, разумеется, все скрыла?
Трикси кивнула.
— Он бы сказал, что в городе до черта людей, носящих имя Линч. Или что кто-нибудь из слуг поместья нечаянно выбросил коробку со спичками, а некий прохожий, живущий на Хоторн — стрит, ее увидел и подобрал. Или что-нибудь еще в этом роде. Ты же знаешь, как рациональны мальчишки. Они доверяют только самой примитивной логике. Разве я не права? Белка возбужденно закивала.
— Разумеется, права. Ты поступила правильно, Трикс. Я сделала бы то же самое на твоем месте. Убеждена, что дядя Монти — самозванец. И нам, по — моему, надо немедленно, не теряя времени, вместе отправиться к мистеру Линчу и рассказать ему про все, что нам стало известно по поводу его подлого «родственничка»!
— Вот как раз этого делать ни в коему случае не следует, — спокойно возразила Трикси. — У нас ведь еще нет неопровержимого доказательства преступления, совершенного «дядей Монти». Нет ни одной реальной улики. Мистер Линч, вполне вероятно, просто посмеется историей со спичками. Ему она «ключом» может вовсе не показаться. Хуже того, — он возьмет да и доложит моему папе, что я слонялась среди притонов и ночлежек, выслеживая очередного мошенника.
Последнее предположение заставило девочку испуганно вздрогнуть.
— Не дай Бог! Мне тогда, честное слово, лучше сквозь землю провалиться!
Белка задумчиво глядела перед собой, о чем — то размышляя.
— Раз так, — помолчав, выговорила она, — у нас остается один-единственный выход. Ди пригласила меня в гости вечером в среду. Я найду подходящий момент и попрошу миссис Линч показать мне картинную галерею. Если я обнаружу, что у ее родителей на портретах голубые глаза, я прямиком пойду из галереи к мистеру Линчу и открою ему глаза на то, что творится у него в доме.
— Будь по — твоему, — печально промолвила Трикси. — Но как же я тебе завидую! Больше всего на свете мне хотелось бы самой присутствовать при завершении нашей «операции».
— Ужасно обидно, — с неподдельным сочувствием в голосе согласилась Белка. — Но погоди, не торопим ли мы события? Вдруг мой визит в галерею тоже не расставит все точки над и? Глаза — то у предков миссис Линч могут оказаться карими. Что тогда?
— Вот когда окажутся карими, тогда и будем волноваться, — невесело усмехнулась Трикси. — И решим, как действовать дальше. Но если по совести, Белка, то мне невмоготу будет ждать, пока наступит вечер среды и ты увидишь все самолично. Правда невмоготу.
— Мне тоже, — сказала Белка. — Но у Линчей телефоны расставлены по всему дому. Если я добуду нужное свидетельство, я позвоню тебе сразу после разговора с мистером Линчем.
— Не думаю, что у меня хватит сил дожить до этого момента. — Трикси уныло смотрела в окно. — Надо терпеть еще сорок восемь часов! Это слишком долго.
В комнату вихрем влетел Бобби.
— Привет! — с порога улыбнулся он девочкам. — Трикси, когда же, наконец, ты повезешь меня на велосипедную прогулку? Ты ведь обещала. Прошло уже столько времени, а ты все сидишь тут, неизвестно почему.
Трикси сурово поглядела на мальчика.
— Бобби Белден! Сию же секунду возвращайся в коридор, закрой за собой дверь, а потом постучи и попроси разрешения войти. Клянусь Богом, мы все тебя так избаловали, что ты наверняка вырастешь невоспитанным, невежливым субъектом,
Бобби без всякого трепета встретил взгляд старшей сестры и ответил ей взором, полным упрека и обиды.
— Ни за что не пойду. Я пробовал стучать, но они ранены, и от них не получается никакой шум.
С этими словами он протянул Белке обе свои забинтованные ручонки, явно ища у гостьи поддержки и сострадания.
Девочка едва не задохнулась от ужаса.
— Силы небесные! Бобби! Не может же быть, что ты порезал все пальцы? Все без исключения?
— Без исключения, — с величайшим достоинством провозгласил младший представитель семейства Белденов. — Большие тоже.
Вспомнив, какой жуткой опасности подвергся малыш совсем недавно, оставшись в пустом доме в обществе огромного и острого кухонного ножа, Трикси вспыхнула от стыда. У нее даже щеки запылали. Она опять почувствовала, что ей нет оправдания.
— Ладно, Бобби, хватит спорить, — проговорила она примирительно, стараясь скрыть жалость к ребенку. — Ступай, выведи мой велик из гаража. Я скоро спущусь и поедем кататься.
— Будет сделано! Мальчик пулей понесся вниз. Трикси горестно вздохнула.
— Что поделаешь? У жизни свои законы, их не отменишь. Придется двое суток влачить привычное существование. Должно быть, в среду вечером, когда ты позвонишь от Линчей с потрясающим известием, что родители хозяйки дома были голубоглазые, ты застанешь меня за каким-нибудь скучным, обыденным занятием. Наверное, я буду мыть посуду.
В ту самую среду, о которой шла речь, Трикси не ложилась спать до одиннадцати. Телефон, однако, так и не зазвонил. Но явившись утром в четверг в школу, полная тревоги и сомнения, она обнаружила, что Ди и Белка ждут ее в раздевалке.
Ди живо бросилась к ней и обняла за шею.
— Мне так совестно, что я на тебя злилась! — с раскаянием в голосе воскликнула она. — Пожалуйста, Трикс, прости меня. Умоляю тебя!
— Конечно, я тебя прощаю, — ответила Трикси, сконфуженная и довольная. — Но что случилось?
— Здесь об этом нельзя говорить, — прошептала Ди. — Не могла бы ты после школы вместе со мной поехать к нам в усадьбу и провести там вечер?
— С радостью! — воодушевилась Трикси. — Сделаем так; во время ланча я позвоню маме и спрошу, не возражает ли она. Думаю, мама согласится.
Прозвенел звонок, начались уроки, и у девочек до самого полудня не было больше возможности конфиденциально побеседовать друг с другом. В полдень Трикси побежала в ближайшую телефонную будку и несколько минут спустя, веселая, улыбающаяся, возвратилась подругам.
— Мама не имеет ничего против; только она взяла с меня обещание, что мы не проболтаем всю ночь напролет.
Она схватила Ди и Белку под руки. — Я так волнуюсь… у меня даже пропал аппетит. Есть совсем не хочется. Не надо откладывать, расскажите прямо сейчас, что у вас там произошло вчера вечером.
— Это слишком долгая история, — покачала головой Ди. — И народу вокруг слишком много. — Она горячо сжала руку Трикси. — Самое важное, что ты не держишь на меня зла. Я так боялась, что мои извинения не будут приняты.
— Почему? — искренне удивилась Трикси,
— Потому, — отвечала Ди, заливаясь густым румянцем, — что у меня хватило глупости поверить, будто ты способна дурно говорить о маме и обо мне и издеваться над нами. — Она понизила голос. — Ненавижу дядю Монти. Всей душой ненавижу. И теперь точно знаю, что он самозванец.
ГОЛУБЫЕ ИЛИ КАРИЕ?
Ди наотрез отказалась продолжать разговор о дядюшке Монти в стенах школы. К этой теме она вернулась, лишь когда девочки остались одни в ее комнате, где их наверняка никто не мог подслушать.
Комната Дианы была истинной мечтой декоратора. В ней царили два цвета — ярко — синий и золотой и оба великолепно сочетались друг с другом. Мебели там стояло довольно много: две односпальные кровати, широкая тахта, пара уютных кресел, небольшой письменной стол и даже диванчик, на котором могут сидеть только двое. Но все это радовало глаз изяществом и благородством линий. Золотистые шелковые занавеси по тону не отличались от покрывал на обеих кроватях; на покрывалах же виднелись красивые монограммы, вышитые ярко — синим шелком.
— Твои родители, видно, вообще любят эту цветовую гамму, — бросила Трикси, не подумав. — Даже спички в вашем доме. . — Она спохватилась, смолкла и от смущения больно прикусила губу.
— Не огорчайся, никакого секрета ты не выдала, — с улыбкой проговорила Ди. — Белка мне все вчера вечером рассказала. И о твоем походе на Хоторн — стрит, и о коробке спичек, лежавшей в кармане у ужасного человека, которому принадлежит подозрительная гостиница и который тебя чуть не затащил в нее. . Но я не из — за этого пришла к твердому выводу, что дядя Монти — вовсе не брат моей мамы, уехавший некогда в чужие края и давно пропавший из виду. У меня появилась другая причина, о которой ты пока ничего не знаешь.
