Кот, который свихнулся на бананах - Браун Лилиан Джексон (книги без регистрации .TXT) 📗
Они ужинали за маленьким столиком у окна в обществе сиамцев, которые бегали вокруг.
– Они не попрошайничают, – объяснил Квиллер, – просто поддерживают компанию.
Некоторое время хозяин и гость жевали в дружеском молчании.
– И кто ещё, – прервал его Кеннет, – живёт в этом ряду?
– Миссис Дункан из книжного магазина, ветеринар из лечебницы для домашних животных и наш Человек Погоды.
– Мистер Гуд? Он же чокнутый!
– Он из Хорсрэдиша, а там все немного чокнутые! У него есть кот – Гольф Стрим, очень подходящее для него по многим причинам имечко… Кстати, раз мы заговорили о Хорсрэдише. Последняя представительница семьи Хиббардов только что вышла замуж за уроженца этого города. Было объявление в пятничном номере. Все только об этом и говорят.
Квиллер умолк, почувствовав перемену в радужном настроении своего гостя. Потом продолжал:
– Он намного младше неё, талантлив и красив, так что считается завидной партией. Но она – единственная наследница всего состояния Хиббардов, очаровательная и образованная женщина – тоже очень хорошая партия… особенно если учесть, что здоровье у неё неважное.
Квиллер говорил с той небрежностью, с какой сообщались городские новости в пресс-клубе, где свободно обменивались слухами и малопристойными фактами.
Кеннет перестал есть. Лицо его залила краска.
– Это мой отчим! – прервал он Квиллера.
– Вот как? – изобразил удивление Квиллер, хотя давно уже догадался. – Значит, его прежняя жена, убитая незадачливым стрелком, – твоя мать!
– Она вышла за него сразу после смерти отца, – сказал Кеннет задыхающимся голосом. – Люди только руками разводили. А потом и трёх лет не прошло – её застрелили, когда она ехала по проселку верхом. Стрелявшего так и не нашли. Так что сами понимаете, что говорили люди! Мой отчим завзятый охотник на уток. Каких только ружей у него нет, включая «ремингтон-тридцать ноль шесть». Для снайпера вполне годится!
– А что дало официальное расследование?
– Дело прекратили за недостатком улик. Вот почему я поехал не в журколледж, а в полицейскую академию.
– Могу понять твои чувства.
Сказано это было тем глубоко сочувственным тоном, который, словно ключик, отмыкал душу собеседника, выпуская на волю признания, исповеди, а иногда и слезы. Кеннет вскочил и, засунув руки в карманы брюк, заметался по комнате.
– Как насчёт сладкого? – спросил Квиллер.
– Спасибо, мне пора домой.
– Всё сказанное в этих стенах в них и останется, Кен, – сказал Квиллер.
Кеннет уехал. Кошки проводили его до дверей. Они всё время слушали.
Вторую половину дня Квиллер потратил на то, чтобы сделать что-то из ничего – как он отзывался о «Пере Квилла». Из книга про утиную охоту, одолженную ему братьями Виски, можно было многое почерпнуть, а статья о водоплавающих пришлась бы весьма кстати в «утиный сезон», как его называли охотники. Загвоздка была в том, что в этой богато иллюстрированной книге, как и следовало ожидать, говорилось исключительно об охоте. А охота не входила в число разнообразных интересов Квиллера.
Когда братья Виски приглашали его принять участие в одной из их охотничьих вылазок, он тотчас отказался: «Мы с ружьём друг друга не выносим». Как бы не так! В молодые годы он не раз выигрывал на карнавалах целлулоидных пупсов за стрельбу по двигающимся мишеням, и его меткость высоко ценили девицы, которым он раздавал свои призы.
Он родился и вырос в большом современном городе, где представителей дикой природы предлагалось наблюдать в зоопарке, а не стрелять по ним. Он не мог себе представить, чтобы стал целиться в какое-то мохнатое или пернатое существо.
Что же до уток, то он с удовольствием вспоминал дружескую стайку, навещавшую его, когда он отдыхал на Блэк-Крике.
Утки с утятами низко-низко летали над тихой водой, не подымая ряби, не вызывая всплеска. Тащить их домой на обед – да он и представить себе такого не мог!
Книга сообщала много больше, чем ему нужно было знать об «охоте на водоплавающих»: о ружьях, амуниции, высоких сапогах и манках. Он узнал, что селезень – это утка-самец, а самка так и будет – утка… что охотнику за один раз разрешается отстрелять больше селезней, чем уток… что есть нырки, рыболовы, грязнушки и древесные утки. Среди знакомых видов были кряква, крокаль, шилохвость, свистуха и гоголь.
В книге содержалось много полезной информации, и она была прекрасно издана, но сообщала много больше того, чем ему требовалось – для «Пера Квилла».
ДВАДЦАТЬ ОДИН
Материал для вторничной колонки Квиллер отправил с посыльным на мотоцикле – чтобы избежать случайной встречи с Кеннетом. Было что-то тревожащее в его вчерашней вспышке – в этом выплеске семейных секретов и немыслимых подозрений. И это никак нельзя было отнести на счёт «слишком много выпитого», так как ничего кроме «Скуунка» Квиллер на стол не ставили. Приведённые Кеннетом факты или фантазии накапливались в течение долгого времени. Они подавлялись, можно предположить, до того момента, пока сочувствующее ухо их не поощрило. Благоразумнее дать всему этому остыть.
И ещё он вручил посыльному книгу об утиной охоте, попросив вернуть её в офис фирмы риелторов «Виски-Виски». Вторничная колонка «Из-под пера Квилла» была целиком посвящена уткам – без единого слова об утиной охоте. Не беда. У «Всячины» имелся внештатный сотрудник, в чьё задание входило бросать все свои силы на такой предмет, как охота.
Вот такие мысли роились в голове Квиллера, пока он завтракал овсянкой с ломтиками бананов. Оба процесса прервал телефонный звонок от его адвоката.
– Никакого повода для беспокойства, Квилл. Хиббард-Хауз надежно защищён законом. Полный вперёд!
Пусть так, но у Квиллера на душе продолжали скрести кошки, работать не хотелось. И он вспомнил мудрый совет своей матери: «Если не знаешь, что делать с собой, пойди и сделай что-нибудь для другого».
Квиллер отправился в номер второй и нажал кнопку дверного звонка.
– Не нужен ли хозяйке мастер на все руки? Вот он я. Вознаграждения не требуется. Предложение в силе только на сегодняшний день, – сказал он.
– Нужен! Нужен! – закричала Конни. – Как насчёт распаковки книг? – У стены, целиком занятой пустыми полками, стояли двадцать ящиков. – Вот эти книжные полки меня сюда и заманили, – сказала она.
– Здесь жил торговец редкими книгами, он их и поставил. Он терпеть не мог пернатых и хвостатых, и думается, кошачьи концерты, доносившиеся с обеих сторон, сильно его донимали. Но с тех пор стены стали звуконепроницаемыми… Как прикажете расставлять книги?
– По разделам. На каждой коробке есть наклейка: «История», «Биографии» или какая-то другая. Я пойду распаковывать вещи на кухне.
– Тут, как я посмотрю, много коробок, помеченных словом «Наука». Это всё ветеринария?
– Нет. Там книги, принадлежавшие моему отцу. Он преподавал естествознание в средней школе, и у него было хобби – читать всё, что писали по всем отраслям науки. Я пыталась приохотить его к детективам – надо же и расслабиться! – но он считал беллетристику пустой тратой времени.
Для Квиллера не было большего удовольствия, как возиться с книгами, и он с трудом удерживался, чтобы не раскрыть каждую и не прочитать хотя бы страницу, особенно когда попадалось какое-нибудь заковыристое название, например: «Квантумный контроль над молекулярными процессами» или «Физические свойства углеродных нанотуб».
Когда с распаковкой-расстановкой было покончено и пустые коробки снесли в подвал, он сказал Конни:
– Всякий раз, когда вам захочется передохнуть и выпить кофе, милости прошу ко мне: могу предложить моё пресловутое варево с шотландскими булочками. Это обычные булочки; только поменьше и подешевле. Я иду ставить кофе. А будете готовы – сразу приходите.
Когда она явилась – в джинсах и серой хлопчатобумажной рубашке, – Коко отнесся к ней, как если бы понимал, что она – это она, но надо бы спросить документы. Когда они уселись за закусочным столиком у кухонного окна, Квиллер снова обратился к волновавшей его теме:
