Особые заслуги - Хмелевская Иоанна (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗

Тем временем оба отошли на порядочное расстояние от гаража, и поручик смог задать вопрос, который его действительно интересовал и изза которого он, собственно, и начал неинтересный разговор о блохах.

— Ну, слышал?

— Что слышал? — не понял Павлик, настроенный на блох.

— Разговор в гараже слышал? Пан Джонатан, оказывается, и не видел художника. Что скажешь?

Он даже остановился, опираясь на мотоцикл и пристально глядя на мальчика. Тут к ним подошла Яночка и тоже остановилась. Павлик повторил:

— Художника? Какого художника?

— А ты не знаешь, кто такой художник? Да тот самый тип с близко посаженными глазами, с вторым вчера пан Джонатан… гм… ссорился. Он художник, ты не знал об этом?

— А, понимаю. Нет, не знал. И теперь вы хотите… теперь вы удивляетесь, как пан Джонатан мог его не видеть, если вчера вечером они так по-страшному… ссорились?

— Вот именно. И что ты скажешь на это?

Группа на дороге выглядела весьма живописно. Рядом с поручиком и детьми стояли две собаки. Они повернулись задом друг к другу. Милицейская овчарка глядела куда-то в сторону порта, Хабр — в противоположную. И вдруг он тихонько рявкнул. Тихонько, едва слышно, но милицейский пёс молниеносно сделал «кругом!», Яночка отстала от него на доли секунды. Милицейская собака застыла неподвижно, чутко насторожившись, Яночка невольно прижалась к брату.

С той стороны шёл рыжий Попрыгун.

Если по быстроте реакции Яночка проигрывала милицейской овчарке, то зато соображала наверняка не хуже её. В голове стрелой пронеслось: вчера они заставили насторожиться Лысого, а сегодня Попрыгун увидит их в компании с милицией. Увидит, что они о чём-то разговаривают с поручиком, наверняка подумает — выкладывают ему свои соображения относительно раскопок на кладбище. Надо срочно что-то придумать и сделать так, чтобы подозрительный Попрыгун собственными ушами услышал, о чём же они говорят с милицией…

Павлик меж тем ничего не видел, всецело поглощённый беседой с милицией. Всегда они задают трудные вопросы! Вот и теперь неизвестно, как отвечать.

И мальчик озадаченно бормотал:

— А что я скажу? Откуда мне знать, что я скажу? Подумать бы надо…

И озадачился ещё больше, услышав вдруг совершенно неожиданный крик Яночки. Даже вздрогнул от неожиданности. А Яночка громким голосом, действительно почти крича, обращалась к поручику, словно продолжая m«w»r{i разговор:

— И наша мама уверена — его наверняка украли! Потому как масло импортное, французское, такого здесь не достанешь! А она теперь загорать не сможет! И куда милиция смотрит!

Поручик тоже вздрогнул от неожиданности и вытаращил на девочку глаза. Оба повернулись к Яночке. Павлик краем глаза заметил приближавшегося Попрыгуна и вмиг все понял. Поручик, к сожалению, не знал того, что знали дети, и ничего не понял. Потому и задал глупый вопрос:

— О чём ты? Какое масло?

Хорошо, хоть не очень громко спросил, есть надежда, злоумышленник не расслышал вопроса милиционера. А он уже был совсем рядом. Яночка приняла огонь на себя. Почти наскакивая на поручика и тем самым загораживая его от подозрительного объекта, девочка продолжала разыгрывать потерпевшую, возмущающуюся бездействием органов правопорядка.

— Да я же уже говорила — импортное масло для загара! В пластиковом распылителе! Бело-голубом! Мама настаивает, чтобы милиция занялась похитителем и отобрала у него украденное масло! И вернула ей, а то мама без него плохо загорит! Масло для загара в бело-голубом распылителеспрее, слышали, наверное, фукалка такая! И мама просит…

Тут и Павлик подключился:

— И мама сказала — если оно не найдётся, она будет жаловаться!

В этот момент Попрыгун прошёл мимо группы на. дороге — трёх человек, двух собак и мотоцикла, внимательно прислушиваясь и бросив насторожённый взгляд на поручика. По мере того, как он удалялся, Яночка понижала голос.

— И мама сказала, чтобы вы немедленно…

— Слушайте, с меня довольно! — резко перебил детей поручик. — Перестаньте делать из меня идиота! Больше не желаю слышать ни о каком масле. И нечего мне зубы заговаривать! Оба вы прекрасно понимаете, в чём дело и что мне от вас требуется, только не желаете говорить. Ведь вам же известно — я знаю о вчерашней ссоре пана Джонатана с художником, собственными глазами видел, как они сцепились, а сегодня рыбак мне говорит, что видеть того не видел. Вот я и хотел бы знать, что вы на это скажете.

— Да мы и понятия не имели, что вы собственными глазами… — вырвалось у простодушного Павлика.

— Но теперь имеете! И неплохо соображаете хотя и стараетесь почемуто выглядеть малолетними недоумками! — бушевал видимо не на шутку разозлившийся .милиционер. — Так что кончайте валять дурака и отвечайте на вопросы милиции! Яночка с достоинством возразила;

— И вовсе мы не притворяемся малолетними недоумками! А что касается пана Джонатана, так он был вынужден отпираться, потому как и его жена, и пан Любанский слушали. И даже если бы вы его на месте убили, он всё равно бы отпирался. Ни в жизнь не признался!

Милиционер оторопел от такого натиска.

— С чего ты взяла?

— Так ведь я видела их лица, а вы нет! Может, с глазу на глаз он бы вам и признался, а так — ни за что! Хоть тресни! А врать он не хотел, пан Джонатан — человек порядочный.

— Да ты откуда знаешь? — чуть ли не простонал милиционер.

— Хабр сказал! — убеждённо заявила Яночка и в ответ на недоверчивый взгляд милиционера добавила: — Сто раз проверено: раз Хабру человек нравится, значит, он порядочный. Нашему псу только хорошие люди нравятся.

— Боже, смилуйся надо мной! — только и проговорил поручик.

Вопреки иррациональности услышанного, в голову забралась мысль: воспользуйся он помощью этих необыкновенных детей и их мудрой собаки — и в два счёта распутает сложное дело, которым занимается уже столько времени. Пришлось призвать на помощь рассудок, прогнать иррациональные ощущения и строго напомнить себе — не имеет он права привлекать посторонних, а тем более детей, к расследованию преступления. Не имеет op«b»! В крайнем случае можно лишь задавать вопросы и питать надежду на то, что они соизволят ответить.

Разделавшись с подсознанием, поручик вернулся на грешную землю и сказал по возможности официальным тоном:

— Я ведь понимаю — вы что-то от меня скрываете. Не имею права заставить вас дать показания, но хоть скажите, почему скрываете? Вам ктото угрожает? Или это чревато для вас ещё какой-то опасностью или чем-то в этом роде?

И на Павлика, и на Яночку речь поручика произвела впечатление. Отреагировали они по-разному.

— Пусть бы только осмелился угрожать! — вырвалось у Павлика.

— Нет, — ответила Яночка. — Никто нам пока не угрожает. Но…

Она не докончила фразы. Что-то уж больно пристально смотрел поручик вслед удаляющемуся Попрыгуну.

— Что «но»? — подхватил поручик, переведя взгляд на девочку.

— Но очень может быть, у нас появятся сведения, которые… которые вам понравятся, пан поручик. И мы вам обо всём расскажем, когда… когда…

— …когда у нас будут доказательства! — опять не выдержал Павлик. — Ведь мы понимаем, не думайте, мы понимаем, для милиции всегда доказательства нужны, а не просто болтовня. И когда у нас будут доказательства, мы вам первому все расскажем, обещаем!

Поручик задумчиво глядел на брата и сестру, и его охватывало всё большее беспокойство за этих поразительно шустрых и энергичных детей. Надо бы предостеречь их от… От чего? Строго-настрого запретить им лезть в. опасное дело, держаться подальше от подозрительных элементов. Но как сделать это, не выдавая служебной тайны? И в то же время в голову поручика одна за другой стали приходить интересные мысли и предположения. И он ограничился тем, что очень строго, хотя и немного рассеянно официально предупредил своих молодых друзей:

— Смотрите же, если с вами что случится — будете со мной иметь дело! Уж я тогда вам не спущу! Запомните это хорошенько!

Пнул стартер мотоцикла, сел и уехал.