Игра на изумруд - Кузьмин Владимир Анатольевич (книги онлайн читать бесплатно .txt) 📗
– И что же, он такую же ерунду про вас говорил?
– Ну что вы! Николай умный и порядочный человек. У нас в революционеры по большей части те идут, кто и учиться толком не может. Или не хочет. Был у нас на курсе Васька Прощай. Прощай – это его настоящая фамилия. А обращались все к нему исключительно Васька, так как уважения к своей персоне он не вызывал даже у нищих бродяг. Он, кстати, тоже недоучился, но не сам ушел, как я, а был изгнан за неуспеваемость. Так вот он больше всех других кричал о моем предательстве. А тут несколько дней назад смотрю: стоит на улице возок немного необычного вида, а на козлах Васька. «Здравствуй, – говорю. – Прощай. Неужто в кучера подался?» «Нет, – отвечает. – Это у меня революционное задание, я теперь в боевой эсеровской группе и важными для революции делами занят!»
Гордо так все это сказал. Но главное, кому – мне, человеку, которого он искренне почитал предателем и доносчиком. Великого ума человек, не иначе!
– Петруша, вы уж будьте любезны, расскажите мне про возок этот. И про Ваську тоже. Может, адрес его знаете? – все это я проговорила медленно и ласково, боялась вспугнуть случайную удачу. Ничегошеньки у нас с этим возком не получалось, а тут нате вам!
Адрес Василия Прощай Петруша знал, хоть не был уверен, что тот и теперь по нему проживает. Но что мешает проверить? Благо адрес этот располагался неподалеку от театра, в Заисточье, в Татарской слободе. Вот я после репетиции и отправилась вниз от театра по Московскому тракту до бывшего Елсуковского трактира, затем направо и вскоре уже подходила к нужному дому в небольшом переулке, едва ли не на берегу Томи.
Навстречу мне из ворот дома вышла женщина. Невысокая, по-крестьянски укутанная в шаль, обутая в валенки. Была она проворной и шустрой в движениях, из чего я заключила, что, скорее всего, она должна быть словоохотливой.
– Здравствуйте, – обратилась я к ней. – Вы в этом доме проживаете?
– В этом. А то в каком же еще. Коли выхожу из ворот, так, верно, тута и проживаю, а то с чего бы мне отсюдова выходить?
– Так, может, в гости захаживали? – с улыбкой ответила я. Тетенька оказалась разговорчивой даже сверх моих ожиданий.
– Не-а, я в гости аккурат и иду. К снохе своей, да и к муженьку ейному, то есть к сыну родимому. Они почитай что татарва, так как муж у меня из татар будет, а у снохи так и обеи родителя из татар. Но родня как-никак, хоть и татары, надо и погостевать.
– Подскажите, а в этом доме студент бывший по фамилии Прощай не живет ли?
– Васька-то? Не, в доме не живет. Он во флигеле проживает. Да это не совсем флигель, более на сарай похож. Вот в энтом сарае и проживает Васька-то.
– А дома ли он?
– Да у себя должон быть. Замка-то нету. То есть он на двери, как уходит, так обычно замок вешает, а как дома – так без замка. А самого не видала, врать не стану. Да вы зайдите, сами гляньте. У нас за поглядеть денег никто спрашивать не станет.
– Спасибо. Зайду взгляну, может, и дома оказаться, раз замка нет.
– Может, может. Замка ж нету. А я побегу, а то вы меня совсем заболтали, а мне и недосуг.
– Еще раз спасибо, – сказала я и постаралась прошмыгнуть во двор, не давая собеседнице начать очередную тираду.
Двор оказался не слишком обширен. Помимо двух домов, в один этаж и в два, имелись в нем дровяные сараи и небольшой флигелек с единственным окном в жилой части и крохотным оконцем для освещения сеней. Две ступеньки крыльца и дорожка к нему были присыпаны снегом, но не слишком. Я стала вспоминать, когда последний раз шел снег. Вроде бы вчера с раннего утра. Получалось, что жилец флигеля, если он сейчас дома, вторые сутки не показывает носа на улицу. Не слишком ли долго? Но накидная скоба откинута в сторону, замка в ней нет, да и дверь кажется прикрытой неплотно.
На всякий случай я поднялась на эти две ступеньки, стараясь ставить ноги на самый их край, и осторожно приоткрыла дверь. Но ничего особого за ней не увидела: сени как сени, лавка вдоль стены, всяческое старье, висящее на вбитых в стены гвоздях. Дверь в комнату закрыта. Я постучала, мне не ответили, и я шагнула в сени и вновь постучала, теперь уже во вторую дверь и громче. Вновь нет ответа.
Дверь открылась легко, но с противным скрипом. А дальше я едва смогла сдержаться, чтобы не начать кричать: у самого порога лежал труп ребенка. А еще через секунду я догадалась, что нашла не только кучера необычного возка, но и того самого Гнома. Васька Прощай лежал подле лежанки в дальнем правом углу комнатки. Из груди торчала костяная рукоять ножа.
Я попятилась, стараясь наступать на свои следы. Пол в сенях покрыл иней, и они были видны отчетливо, а других следов не было. Вот так задом наперед я выбралась на крыльцо, затем уже нормальным ходом за ворота и прошла до пересечения переулка с улицей.
Интересно, извозчики часто появляются здесь, на этой улице? Оказалось, что не столь редко, как можно было предположить.
– Вот возьмите четвертак, – обратилась я к извозчику. – Езжайте в дом полиции и сообщите, что по этому адресу произошло убийство. Если станут спрашивать, кто сообщает, скажите, что Дарья Кузнецова. Вернетесь обратно, получите еще столько же.
– Это вы мне потому предлагаете двойную плату, что сомневаетесь, исполню ли я просьбу? Обижаете, можно сказать.
– Это я потому, что вы мне вскоре понадобитесь.
До меня стала доходить вся глупость моего поступка. Обещала ведь не предпринимать необдуманных действий, а сама отправилась в место, про которое заблаговременно могла понять, что оно опасное! Понятное дело, что для господина Прощай у меня было приготовлено объяснение моего прихода к нему, которое я в данный момент и припомнить не могла. Но главное – я полагала его человеком легкомысленным, не способным даже предположить истинные причины моего появления. Опять-таки он меня не знал. Но как же я не догадалась, что могу встретить здесь Гнома! А уж этот тип был настолько опасен, что мне стоило держаться от него за три версты, а то и дальше. Куда ему было деваться в чужом городе, в чужой стране? Да к единственному известному ему человеку! Я же чуть не оказалась в этом месте в тот самый момент, когда преступники выясняли свои отношения при помощи ножа и пистолета.
Поругав себя как следует за легкомыслие, я немного успокоилась. До прибытия полиции оставалось время, и я решила еще раз заглянуть в комнату убитого Прощай и осмотреть ее более тщательно. Было страшно, но другого случая для меня точно не представится. Опять ступая по своим следам, я дошла до дверей в комнату, постояла, дав глазам свыкнуться с полумраком, и стала смотреть слева направо, по ходу часовой стрелки, стараясь запомнить все в мельчайших подробностях.
Левая стена пуста, лицевая, с окном, – тоже. На подоконнике горшок с давным-давно увядшим и засохшим цветком, обломанное с угла зеркальце, бритва. Бритва неплохая, германская. И почти новая, так как надпись «Zolinger» на ней видна еще совершенно отчетливо, а со временем она затирается. Это я по дедушкиной бритве знала. Похоже, что хозяин брился у окна. Но это не важно. Не стоит забивать голову излишними подробностями.
Далее, в углу, – этажерка. Неплохой работы, только очень старая и обшарпанная; вторая сверху полка сломана и прогнулась. На двух нижних полках книги. Бросается в глаза корешок, где написана фамилия автора: Бакунин. А на второй полке, на самом видном месте, – сочинения Карла Маркса. Как же без этого! И то, что запрещенные книги стоят вот так, выставленные напоказ, многое говорит о характере их хозяина. Не о его смелости, конечно, а о его любви бравировать и похваляться. Прав Петруша: невеликого он был ума. Правая стена, как и все прочие, обшита досками и побелена. Давно побелена, известь где обкрошилась, где в грязных пятнах. Полка с какой-то утварью и посудой, широкая лавка и лежанка, устроенная из сломанного дивана без спинки, но с боковыми валиками-подлокотниками. Лежанка стоит в самом углу, вдоль стороны. Убитый Васька Прощай полулежит-полусидит, прислонившись частично к лежанке, частично к стене. Ноги подогнуты. На полу подле правой руки – револьвер. Армейский «наган», скорее офицерский, чем солдатский, но в точности отсюда не разглядеть. Хотя накладка на рукояти слишком нарядно смотрится для простого солдатского оружия, значит, «наган» офицерский, с механическим устройством поворота барабана. Очень похоже, что господин Прощай вскочил с лежанки, получил удар ножом, ноги у него подогнулись, и он опустился на пол рядом с лежанкой. Но у него достало сил выстрелить в спину уходящему, а может, и убегающему, убийце.
