Игра на изумруд - Кузьмин Владимир Анатольевич (книги онлайн читать бесплатно .txt) 📗
Следователь оказался ко мне спиной, и я не слышала, что именно он говорил. Хотя догадаться было не сложно, вероятнее всего, что-то вроде: «Господин Тихонравов? Вы арестованы по подозрению в сопричастности к свершению убийства».
Господин Тихонравов изобразил на лице безмерное удивление и вселенскую скорбь, но ответил спокойно и негромко:
– Не смею препятствовать вам в исполнении ваших обязанностей. Уверен, что в самом скором времени недоразумение разъяснится.
Они стали спускаться вниз по лестнице: впереди полицейский, следом Тихонравов, последним – следователь Янкель.
Как ни странно, но уже через несколько минут я забыла и о Тихонравове, и о Янкеле. Танцы перемежались выступлениями артистов и играми. Паузы для отдыха были заполнены приятными, пусть и не слишком содержательными беседами и новыми знакомствами. Так что о происшествии я вспомнила всего лишь один раз, сделала телефонный звонок и забыла о нем до самого возвращения домой.
Да и дома я лишь подумала, что этим арестом дело не закончится. Сложилось у меня такое даже не предчувствие, а убеждение. На этой мысли меня и сморил сон.
33
Михаил объявился у нас дома к завтраку и с радостью согласился его разделить. Выглядел он бодро, хотя не спал ночь.
После завтрака дедушка тактично сделал вид, что ему есть о чем побеседовать с Марией Степановной, и мы с помощником следователя смогли остаться наедине.
– Я не слишком обеспокоила вас своей просьбой? – спросила я. – Или, быть может, вовсе толкаю вас к совершению должностного нарушения?
– Не важно, – отмахнулся Михаил. – Важно то, что у нас, у меня, да и Генриха Эрастовича, хоть он того вслух не говорил, сложилось мнение, что господин Тихонравов причастен к убийствам куда более сильно, чем пытается показать. Но предъявлять ему нечего! Нет даже косвенных улик, а очень не хочется дать ему выйти сухим из воды. Лучшие же наши люди, как вы знаете, сейчас вне города, и все серьезные дела, а таковых немало, лежат на плечах господина Янкеля. И не ровен час, начальство заставит закрыть это дело и забыть обо всех наших умозрительных подозрениях. Вот я и хватаюсь, как утопающий за ту соломинку, за надежду на вашу светлую во всех смыслах головку и умение делать самые неожиданные выводы. Так что, едва была распечатана стенограмма допроса, поспешил к вам, Даша. Вот, ознакомьтесь.
Он вынул из папки пачку листов и протянул их мне. В свое время мне таких протоколов пришлось прочесть немало, потому я сразу пропустила начало, то есть стала читать с того места, где следователь стал задавать вопросы.
«– Назовите себя.
– Николай Тихонович Тихонравов.
– Возраст?
– Тридцать четыре года.
– Вероисповедание?
– Православный.
– Сословие?
– Мещанин.
– Род деятельности?
– Предприниматель.
– В чем именно состоит ваше предпринимательство?
– Мне тут сказывали, будто господин Второв на подобный вопрос отвечает кратко: гоню мануфактуру из Европы в Сибирь. Если и мне ответить столь же кратко, то я гоню всякий товар из Сибири в столицы и иные большие города.
– Какого рода товар вы поставляете из Сибири?
– Всякого рода! Но если вам нужны подробности, то скажу для примера: небольшие партии пушнины, масло коровье и сыры, копченую рыбу и все иное, что может дать прибыль. Хотя больших капиталов не нажил, но на мою холостяцкую жизнь мне достаточно.
– Вы так спокойно говорите о торговле пушниной?
– Отчего же мне беспокоиться по этому поводу?
– Значит, у вас есть по закону выправленная лицензия на этот вид торговли?
– Помилуйте, мне лицензия ни к чему. Вот если бы у меня была постоянная контора по скупке рухляди [41], тогда да, тогда без лицензии никак. А купить и перепродать дюжину соболей – на это лицензии не нужно. Опять же я, как правило, ничего не покупаю, а вымениваю. Так сказать, совершаю натуральный обмен. А это совсем иное дело, о коем в законе ни слова не прописано.
– Что вы вымениваете, более или менее ясно. А на что?
– Чтобы иметь хоть какую-то прибыль при столь малых объемах, приходится за той же пушниной в самую что ни на есть глушь забираться. И товар для обмена специфический везти, который в тех таежных краях спросом всегда пользуется. Спички, соль, свечи. Припас ружейный: порох, гильзы, дробь, картечь, пули. Патроны для нарезного оружия. Неплохо было бы и сами ружья возить, но тут как раз без лицензии не положено».
Мне поначалу показалось, что следователь начал допрос с темы, не имеющей касательства к делу. Но вскоре я поняла, что это неспроста, что из расслабляющего разговора о законной стороне деятельности Тихонравова можно выудить сведения, позволяющие сделать его более разговорчивым. Вот и я кое-что для себя успела уяснить.
– Раздумываете, отчего Генрих Эрастович столь долго и подробно выспрашивает про предпринимательство? – правильно понял мою задумчивость Михаил.
– Раздумываю. Но кажется, поняла правильно.
– Господин Янкель – человек грубый, неприятный, а порой и мерзкий в общении. Но дело свое знает и старается исполнять толково. Порой не сразу сообразишь, куда и зачем он допрос ведет, но позже догадываешься и понимаешь, что так как раз и надо.
Я кивнула и продолжила чтение.
«– Около года тому назад я познакомился с неким господином, ведущим схожую деятельность. Был он французом и фамилию имел Гранжак. Месье Жак Гранжак. Сошлись мы исключительно на деловой почве, ибо для дружеских отношений несходство наших характеров было слишком разительным. Достаточно упомянуть, что жаден он был ровно Собакевич».
Я не сразу сообразила, что имел в виду допрашиваемый. Выручил Михаил. Он, видимо, успел изучить протокол настолько хорошо, что уже по странице, которую я держала в руках, вспоминал, о чем на ней написано.
– Господин Тихонравов несколько раз пытался выказать начитанность и даже интеллигентность, но почти всякий раз попадал впросак. Вот и Собакевича с Плюшкиным спутал, – пояснил он.
«– Сразу скажу, что моя выгода от этих взаимоотношений состояла в том, что при скупости моего нового партнера мне удавалось получать от него цену, хоть и много меньшую, нежели от партнеров в Москве, но с учетом экономии на перевозке товаров и прочих накладных расходов дававшую ощутимую выгоду. А главное, я экономил время, ведь мне достаточно было доставить товар в Тобольск или Омск, что много ближе, чем везти его в Москву, получить расчет и тут же пустить деньги в оборот.
Месяца четыре тому назад, в ноябре прошлого года, мы должны были встретиться в Тобольске. К тому времени я уже имел ключи от снимаемой месье Гранжаком квартиры, чтобы при случае не тратиться на оплату гостиницы. Вот и в этот раз ключи пришлись как нельзя кстати, поскольку мною было получено сообщение, что мой партнер задерживается на несколько дней против оговоренного срока. Но и новый срок прошел, а его все не было. Привезенный же мною товар – партия осетровой и стерляжьей икры – не мог ожидать слишком долго, и мне пришлось срочно искать, куда его сбыть. Как я ни старался, но все же потерпел заметный убыток и даже собирался предъявить претензии. Но вместо месье Гранжака на его квартире объявился… весьма и весьма необычный тип. И помимо него мне приходилось то принимать иных партнеров месье, то отвечать на полученную на его имя корреспонденцию. Долгое время я не вскрывал доставляемые письма, но, поняв, что с компаньоном случилось нечто серьезное, вынужден был принять на себя исполнение обязанностей секретаря или что-то в этом роде. Поймите меня правильно: я сам уже потерпел убытки и пытался сделать так, чтобы другие его партнеры не страдали по незнанию сложившейся ситуации.
– Это тогда вы решили назваться месье Птижаном?
– Исключительно для того, чтобы вызывать большее доверие у партнеров.
– То есть вы воспользовались ситуацией и стали действовать от имени месье Гранжака?
41
Рухлядь – то же, что и пушнина.