Здравствуй, любимая - Щеглов Дмитрий (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗
«Сейчас начнет воспитывать», – подумал Данила и не ошибся.
Как опытный оратор-демагог Борода знал, с чего начать. В начале беседы надо уважительно поднять собеседника на возможно большую нравственную высоту, чтобы оттуда, сверху, уронить его в хлев неблаговидных поступков и хорошенько вывалять в навозе.
– Молодой человек, – начал он патетически и почему-то внимательно посмотрел на Анну Николаевну. Ее он совершенно правильно принял за вожака их шумного прайда. – Если не ошибаюсь, вы, молодой человек, всегда вежливо, первый со всеми здороваетесь…
Данила невежливо его перебил:
– Не ошибаетесь, у нас в деревне принято всегда, когда встретишь старого человека, особенно с бородой, снять шапку или фуражку, поздороваться и уступить ему дорогу.
Бороде, видно, не понравилось, что Данила списал его в архив. Борода у него была украшением, а не показателем возраста.
– Это делает честь вашему воспитанию, – сказал он. – Приятно видеть молодое поколение с почтением относящимся к старшим. В наше бездуховное время нравственный стержень не каждый имеет. Я смотрю…
– Благодарствую, – сказал Данила. Он сразу понял, что если сейчас не остановить Бороду, на голову ему выльется Нагорная проповедь или десятая сура Корана. А любитель-проповедник, переступив с ноги на ногу, нашел устойчивое положение для всего тела и, косясь в сторону Анны Николаевны, продолжал:
– Но последним вашим необдуманным поступком вы обезличиваете все положительное, что заложено в вас воспитанием. Одно качество, одна черта вашего характера, тяга…
Настя, стоявшая рядом и слушавшая беспредметный разговор, не дала ему досказать. Она знала, каким приемом нужно срезать безответственных болтунов и демагогов. Когда разговор переходил из области абстрактных, морально-этических категорий в пугающую своей прозаичностью плоскость сегодняшнего дня, болтуны вроде Бороды сразу тушевались. Грешная земля всех отрезвляла. Этот тоже не был исключением из правила.
– Вы имеете в виду его тягу к алкоголю? – Настя выпучила глаза на Бороду.
– А он его употребляет?
Данила отрицательно завертел головой.
– Не, я самогонку не уважаю, больше одного стакана в день никогда, у меня норма, – в слове «стакана» Данила сделал ударение на последнем слоге и воровато повел по сторонам глазами.
Настя решила продолжить игру. Она понизила голос, чтобы не было слышно окружающим, и сказала:
– Он отстал в своем развитии. В школу не ходил. Сейчас наверстываем. Извините, Данила первый раз выехал из глухой деревни и сразу попал на море.
Борода оглядел всех троих. Макс и Настя выглядели как современная, продвинутая молодежь. А у Данилы был вид беспросветного простака. Его улыбающаяся рожа радовалась каждому встречному человеку. Он и сейчас засмотрелся на Бороду с широко открытым ртом и простодушно-доверчивыми глазами.
– Вы знаете, – счастливо заявил Данила, – если к ухам приложить раковину, море слышно.
Настя его тут же поправила:
– К уху, сколько раз тебе повторять, неграмотная бестолочь.
Незатейливая шутка, придуманная Данилой, иногда срабатывала. Он замечательно вживался в роль непроходимого дурака, если Настя или Макс ему подыгрывали. Зато сколько потом хохоту было. Анна Николаевна, увидев свою троицу, как цыганята обступившую малознакомого человека, встала с места и прошла разделявшие их тридцать метров:
– Идите на свое место, – приказала она.
Во всей ее фигуре, в жестах, в манере разговаривать проскальзывала профессиональная властность. Так ведут себя дрессировщики львов и тигров и прокурорские работники. Она относилась к последней категории, но окружающие воспринимали ее как дрессировщицу и постоянно ожидали удара хлыста. Взяв за руку Данилу, зачинщика всех мистификаций, она, не меняя тона, обратилась к Бороде:
– Вы не обращайте на них внимания, они не будут вам больше мешать, – Анна Николаевна строго посмотрела на Настю и одновременно ненадолго остановила свой взгляд на Бороде. Тот неожиданно церемонно поклонился.
– Честь имею представиться – ваш сосед Кудеяров Иван Иванович.
Анна Николаевна смерила его, беспортошного, долгим взглядом. Мужчина средних лет, чуть долговязый, не страшный, с ухоженной полуинтеллигентской, полупоповской бородой оставлял о себе благоприятное впечатление.
– Анна Николаевна, – после некоторого раздумья представилась она в ответ. На этом можно было бы закончить никчемный разговор, но Бороду неожиданно потянуло на философски-морализаторские обобщения. Он решил снять грех с души Анны Николаевны и переложить его на министерство образования.
– Не переживайте, вы здесь ни при чем, это всего лишь наглядный пример современного школьного воспитания. Мы в свое время в школе тоже пробовали, но в таких количествах…
– Сколько в свое время вы тоже пробовали и в каких количествах, я не знаю, но у него нет такого школьного воспитания, о каком вы думаете, – оборвав на полуслове непрошеного ментора-воспитателя, Анна Николаевна мгновенно поставила его на место.
– Совсем? – удивился моралист, имея в виду школьное образование.
– Совсем! – сказала Анна Николаевна, имея в виду бутылочно-тарную академию.
Мальчишки, идущие вслед за Анной Николаевной, оглянувшись пару раз назад, проводили Бороду Кудеяра недобрым взглядом.
– Козел, – пробурчал Макс.
– Хуже, – согласился Данила.
– Школьное воспитание – два стакана в день!
– Где он такое видел?
– С луны свалился.
– Пижон.
Данила присел рядом с остальными в тени грибка и с сожалением сказал:
– Зря вы, Анна Николаевна, вмешались, я ему собирался пару килограмм марихуаны продать. Пусть бы он вместе с местным отделением милиции всю ночь в засаде просидел. Сразу перестал бы поучать других.
Та не обрадовалась его заявлению, а может быть, и пожалела, что взяла чужих детей с собою на море.
– А мне потом расхлебывай.
– Не-е-е… расхлебывал бы он, – убежденно заявил Данила. – Отписывался бы в милиции, откуда взял, что у нас гашиш… Зря, зря вы вмешались… поторопились… мы бы сейчас на пару с ним деда по всему побережью и в отеле обыскались.
– А правда, где дед? – спросила Настя.
– В город с утра уехал, – заявил Данила. – Вот была бы потеха.
– Тебе бы только кого куснуть.
– Мы ему еще устроим, – пообещал Данила.
– А что он тебе плохого сделал? – спросила Настя.
Данила поманил ее пальцем и прошептал на ухо:
– Ты видала, как он на Анну Николаевну смотрел?
Все втроем, Данила, Настя и Макс посмотрели в ту сторону, где сидел Борода. Он надел на нос солнцезащитные очки и, казалось, смотрел в другую сторону.
– Сюда пялится, – заявил Данила, – вот скотина.
– Да нет, ты ошибаешься.
В это время Анна Николаевна встала и пошла к морю. Голова Бороды медленно, как флюгер, поворачивалась по ходу ее движения.
– Ну, что я говорил?
– Ничего, от мамы не убудет, пусть пялится, – спокойным тоном заявила Настя. – Вы, мужики, ни одну красивую женщину не можете спокойно пропустить, чтобы не обернуться.
– Ты кого имеешь в виду? – спросил ее Макс.
– Да хотя бы тебя, – Настя в упор смотрела на Макса.
– Я чтобы внаглую пялился? Что я тебе – Гарик?
– Значит, ты признаешь, что я красивая? – довольная Настя расхохоталась.
Макс решил вернуть разговор в исходную точку.
– Не о тебе сейчас речь.
– А о ком?
– О твоей матери, об Анне Николаевне. Чего этот хмырь на нее уставился?
– Тебе показалось.
– Ничего не показалось. Он и к Даниле прицепился, только чтобы найти повод и представиться. Интеллигент облезлый.
– Точно, – поддержал его Данила. – Я видел, как он с утра из бороды блох вычесывал.
– Фу, какой же ты, Данила, мужлан, – брезгливо отодвинулась от него Настя.
– Пой, ласточка, пой.
– Не смей прикасаться ко мне.
– Вобла. Я пиво не пью.
