Под знаком розы и креста - Кузьмин Владимир Анатольевич (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗

– И не нужно, – заявил Никанор Андреевич. – Знакомые имена, пусть Осипу и в меньшей степени, чем мне. Ковалев слыл до недавнего времени самым толковым в охранке из молодых, но что-то у него не заладилось. А Фролов этот в своем деле самый наилучший. Простите, что перебил.

– Вчера Фролов следил за тем человеком, что следил за мной, и тот вывел его на морг при Первой градской больнице. Я сообщила приметы человека с могильным запахом, мне обещали уже сегодня с утра установить его личность и проследить. Очень может быть, что он выведет их на самые важные фигуры в этой игре. И самое наипоследнее. Вы, Осип Иванович, были правы, ордена масонов и розенкрейцеров тут абсолютно ни при чем, сейчас мы можем быть в этом уверены. Слышала это из первых уст.

– Ося, а не задаром ли мы с тобой наш хлеб едим? – засмеялся Никанор Андреевич.

– Просто мне очень везет, – отмахнулась я от неприкрытого комплимента.

– Ты вот что, Осип, – сказал очень серьезно сыщик, – Тимофея от Первой градской отзывай немедля. Хочешь, так я сам его там сыщу.

– Правильно, так и поступим.

– И приставь его присматривать за Дарьей Владимировной. Покуда сам Фролов это делал, можно было быть за нее спокойными. А тут лишние глаза и руки не помешают.

– И тут я с вами согласен. А вы, Даша, что намерены делать?

– Заеду на телеграф, дам Пете телеграмму, что он гений. А после домой, уроки делать. Дело далеко до завершения, но если засада в казначействе сработает, то мы Михаила Юрьевича сумеем от всех обвинений спасти. А если еще и на след убийцы Ковалев с Фроловым выйдут – будет вообще распрекрасно. Так что я вполне заслужила тихо заняться своими делами.

– А я уж навещу тот трактир, где встречали милого господина по кличке Трупоед, – сказал, допив свой коньяк, Никанор Андреевич. – Вдруг повезет, так мы с вами и хваленых Ковалева со Фроловым обскачем.

37

Никанор Андреевич вышел первым.

– Ну как вам новый знакомый? – спросил Осип Иванович.

– Умен и, кажется, начитан больше, чем часто бывает с сыщиками. И вообще необычный человек.

– Ваша правда, весьма необычный. Одна его дружба с моим отцом о многом сказать может. Нечасто сыщики водят знакомство с адвокатами, а наоборот, еще реже случается. Ох, кажется, я сказал несуразицу. Но, впрочем, неважно. Давайте я вас провожу до выхода.

– Это вы за меня опасаетесь? Но меня там дожидается Иван Фролович.

– Вот я и гляну, на месте ли он.

Иван Фролович само собой был на месте. Мы распрощались с адвокатом, и я, усаживаясь в коляску, спросила:

– Не замерзли?

– Да с чего бы? Зимы как не было, так и нету. Не лето, конечно, но не холодно.

– Тогда давайте заедем на телеграф.

– На какой изволите?

– Лучше на Мясницкой, там попросторнее.

В помещении телеграфной конторы на Мясницкой улице оказалось не только просторно, но и малолюдно. Так что ждать мне не пришлось, написала несколько строк и подала свое сообщение в окошечко. Пока телеграмму проверяли и обсчитывали, я огляделась. То есть не стала вертеться и озираться по сторонам, а всмотрелась в отражение в стекле. Сначала в свое отражение, что и со мной случается не так уж редко, а после и во все, что творилось вокруг. Вот отворилась дверь, и вошел мужчина в армейской бекеше [75] и фуражке. Уверенно прошагал через залу, но подошел не к свободному окошку, а встал за мной. Мне это очень не понравилось, но все произошло слишком быстро, притом было слишком мало поводов для подозрений, вот и пришлось, замерев на месте, почувствовать, как в мой бок что-то уперлось.

– Тихо, сударыня! Тихо, – проговорил мужчина. – Догадываетесь, что вам под бочок уперлось, или подсказать?

– Револьвер системы «наган» на семь патронов с автоматическим переводом барабана, – тоже вполголоса ответила я, чуть повернув голову, но не оборачиваясь.

Не знаю, какого от меня ждали ответа, но уж точно не такого. Тем не менее человек, спросивший меня, не растерялся.

– Взведенный и заряженный, забыли добавить, – сказал он. – Но в целом верно. И раз вы такая понятливая, то поймете и то, что вам очень повезло. Вы зашли в помещение, которое мне хорошо известно, а то пришлось бы вам нанимать нового кучера.

– Я расплачусь?

– Это само собой, нам с вами лишнее внимание ни к чему, так что убегать, не рассчитавшись, не станем.

Я достала кошелек и расплатилась за телеграмму, забрала квитанцию и положила ее в кошелек. И шагнула от окошечка. Бежать у меня и в мыслях не было. Была мысль попытаться выхватить револьвер, но не было никакой уверенности, что это удастся сразу, а тут как назло еще и несколько человек в зале телеграфа появились. То почти пусто было, а то понабежали! Не ровен час, в кого из них пуля попадет, недаром этот тип намекал на нашего кучера, что тому могло сильно не поздоровиться, если бы меня стали похищать на улице. Так что этому невысказанному впрямую обещанию начать стрелять без всякого предупреждения я поверила сразу и безоговорочно.

– Вон туда, вправо к двери, что во внутренние помещения ведет, – подсказали мне.

Пришлось шагать, куда приказано.

– Открывайте смелее и спокойненько шагайте прямо по коридору до выхода во двор.

Так мы и добрались до двора. Посреди него стояла карета. Не специальная почтовая, а обычная, с наглухо закрытыми занавесями окошками. На облучке сидели еще два мужчины, вид которых мне сильно не понравился. Один из них соскочил и бросился отворять дверцу. Но не с той стороны, с которой мы подходили к карете.

– Обходите. С той стороны сядем. Залезайте.

Я залезла и села на заднюю скамью. Мой похититель уселся рядом, а не напротив, как я того ожидала.

– На всякий случай, чтобы не вводить вас в искушение бежать, а то с вас станется на ходу прыгать. Та дверца, возле которой вы сидите, не открывается вовсе. А с этой стороны отворяется лишь снаружи.

Дверцу как раз захлопнули, щелкнул пружинный замок. Было слышно, как человек, ее затворивший, взобрался на место рядом с возницей. Карета тронулась и через распахнутые ворота телеграфной станции выехала на Мясницкую улицу и повернула вправо, в сторону Лубянки. Некоторое время я еще могла себе представить, где мы и в каком направлении едем, но карета раз за разом совершала повороты то вправо, то влево, а в кособоких московских переулках даже понять, полностью сделан поворот или это карета просто приняла немного в сторону, было сложно. В Петербурге, где в центре улицы не столь путанны, мне могло бы и удастся просчитать путь, по которому меня везли, да и то лишь в хорошо знакомых районах. Впрочем, переживать по поводу того, что я быстро «заблудилась», я не стала. В любом случае это будет иметь смысл, лишь когда мне удастся выбраться. А вот выбраться возможности я не видела.

Мой похититель, едва мы тронулись, разместился вольготно, расстегнул свой тулупчик, закинул ноги на противоположную скамью и развалился, явно довольный жизнью. Револьвер он положил себе на колени, но это мало что давало, потому что, привыкнув к очень скудному освещению, я сумела разглядеть своего попутчика. То, что он высок и держится с военной выправкой, я увидела еще в стекле на телеграфе. Сейчас же стало ясно, что и руки у него крепкие и в движениях он скуп и точен. Будь мы один на один где-нибудь на улице, у меня еще были бы шансы. Но в тесной карете все решала сила, а он был сильнее меня в разы. Положим, схватить револьвер я могу успеть. Он взведен и готов к выстрелу. Положим, я сумею заставить себя выстрелить в человека. Что дальше? Стрелять вслепую через стенку кареты в тех людей, что сидят на облучке? И к чему это приведет? Ох! Да не смогу я стрелять вот так по ним, в спину. А и смогу, и даже если попаду в обоих, то насколько серьезными окажутся мои выстрелы? Не начнется ли ответная пальба из двух, а то из четырех стволов? Надо терпеливо ждать и думать. О том, как себя вести, когда меня привезут… Куда? Да какая разница! Раз везут, значит, собираются что-то от меня узнать, и этим следует воспользоваться. А там видно будет.