Звезда сыска - Кузьмин Владимир Анатольевич (читать книги онлайн txt) 📗

— Я спрошу у папеньки разрешения сходить на репетицию. А то в суд меня он точно не пустит. Что же мне теперь все самое интересное, что делается в городе, пропустить?

Я еще расспросила Петю о некоторых ему известных подробностях проживания Микульского в гостинице, чтобы убедиться, что я все правильно помню.

На следующее утро я постаралась, чтобы мы с дедушкой пришли в суд заранее. Но не мы оказались первыми. Понятно, что там уже суетился господин Вяткин в компании с другими журналистами, среди которых были и приезжие из других городов, но имелась уже в наличии и другая публика. В том числе и несколько актеров из нашего театра. И Елена Никольская тоже была здесь. Но стояла она чуть в стороне от остальных и смотрела в окно. Я подошла и поздоровалась. Никольская повернулась ко мне, и я увидела в ее глазах слезы. Она быстро промокнула их платком и ответила на приветствие. Ответила дружелюбно, хотя я ожидала немного иного отношения ко мне. Ведь это она наняла адвоката для защиты Микульского, а я была главным свидетелем обвинения. Видимо, Елена что-то прочитала в моем взгляде, потому что неожиданно сказала:

— Право, не могу никак понять, губите вы мою жизнь, Даша, или спасаете? Отчего-то с каждой минутой я все больше склонна верить вам, а не…

Она не договорила, потому что ей вновь понадобился платок.

— Я говорю только то, что было на самом деле. И думаю, так будет лучше и вам. Понимаю, что вам нелегко, но хочу задать вопрос.

— Спрашивайте, я вполне в состоянии ответить на любой вопрос.

— Вы не видели у господина Микульского небольшой деревянной шкатулки? Примерно такого размера, — показала я руками.

— Видела однажды в его номере, — не раздумывая, ответила актриса. — Я еще спросила, что скрывается в таком изящном футляре, но он стал шутить и толком не ответил.

— Расскажите поподробнее, как она выглядела, — как могла мягко попросила я.

— Ну, — Елена пожала плечами в легком замешательстве, — была она как раз такого размера, как вы показали. Сделана из красного дерева. На крышке была инкрустация из какого-то, уж не знаю какого, светлого дерева с золотыми вставками. И замочек тоже золотой.

— А что изображала инкрустация?

— Цветок Похоже на лотос, но изображено весьма условно.

— Спасибо вам огромное.

— Да за что? — удивилась Никольская. — Разве это имеет какое-то значение?

Вдруг она побледнела, но у нее все же достало сил спросить с ужасом в голосе, в искренности которого я ни капли не усомнилась:

— Вы, вероятно, знаете, что могло быть в той шкатулке?

— Догадываюсь, что там был револьвер, — совсем тихо ответила я.

Никольская стала оседать, я попыталась помочь, но она отстранилась.

— Не стоит, я сама справлюсь. Как же я не догадалась? Ведь я видела ту шкатулку еще и в тот самый вечер в театре! Как же я не догадалась?

Елена Никольская больше в зале суда не появилась ни разу.

— У меня остался единственный вопрос к свидетелю, — сдержанно начал защитник — Как вытекает из ваших слов, сударыня, вы следовали за подсудимым сзади и старались оставаться на достаточном расстоянии? Получается, вы не видели его лица? Так?

— Я видела его лицо в тот момент, когда мы встретились недалеко от почтово-телеграфной конторы.

— Но вы сами говорили, что освещение там не слишком яркое, что расстояние было большим, что шел снег, что часть лица у того человека, которого вы принимали за подсудимого, была закутана шарфом? Можете ли вы с уверенностью сказать, что у вас не было повода совершить ошибку?

— Если вопрос стоит таким образом, то вынуждена сказать, что поводы для ошибки существовали.

— В помещение, где было совершено преступление, вас внесли в бессознательном состоянии? Далее, придя в себя, вы старались притворяться и не открывали глаз?

— Несколько раз я глаза открывала.

— Но при этом лица обвиняемого или, правильнее сказать, того человека, которого вы принимали за обвиняемого, вы не видели, так как находились на полу?

— Совершено верно.

— Так исходя из чего вы утверждаете, что тот человек и обвиняемый, которого мы видим на скамье подсудимых в этом зале, — одно и то же лицо?

— Я видела его руку. Очень хорошо видела его правую руку.

Про руку в своем рассказе я намеренно говорила вскользь, так что адвокат мог бы и упустить эту деталь. Но, похоже, этот господин ничего не упускал, потому что тут же произнес явно заранее заготовленную и отрепетированную фразу:

— Ну, я бы еще понял вас, если бы вы продолжали уверять, что опознали обвиняемого в лицо! — проговорил он как бы в раздумье. — Но утверждать, что опознали его по руке, даже вам самой должно казаться сомнительным!

— Почему именно даже мне это должно казаться сомнительным? — не выдержала я и произнесла слова, о которых мы с Иваном Порфирьевичем не договаривались. И дала тем господину адвокату лишний раз указать всем на мой возраст и на те потрясения, которые я испытала в тот вечер. А себе дала возможность взглянуть на Микульского, чуть изменившего позу и сжавшего руки в кулаки. Впрочем, адвокат был вынужден вскоре вернуться к сути своего вопроса, и я ответила:

— Согласна, что утверждать об опознании лишь по руке было бы натяжкой. Если, конечно, та рука не имеет весьма характерных примет. А именно, на мизинце правой руки был хорошо виден шрам от ожога, а чуть выше запястья, там, где руку обычно скрывает рукав, есть родимое пятно. Обвиняемый доставал из кармана брюк платок, которым велел завязать мне рот, чтобы я не смогла кричать. Рукав немного приподнялся, и мне было прекрасно видно то пятно. Обвиняемый стоял, повернувшись этой своей стороной к свету, а его рука находилась совсем рядом с моим лицом, прямо против глаз. Пятно было размером с серебряный гривенник и располагалось вот на этом месте руки.

— Прошу старшину жюри присяжных поверенных подойти к скамье для подсудимых и осмотреть правую руку подсудимого, — потребовал судья, которому перед этим пришлось стучать молотком, чтобы в зале прекратили излишне живое обсуждение моих последних слов. — Что вы видите, господин старшина?

48

— Молодцом! — похвалил меня в перерыве Дмитрий Сергеевич.

Я лишь отмахнулась и тут же спросила:

— Скажите мне, пожалуйста, какие вещи были при себе у Микульского в момент ареста?

— Отчего это вас так интересует?

— Я позже объясню. Вы мне главное скажите, были ли при нем портсигар и часы?

— Были. И все же…

— Помните, я говорила вам, что Микульский задолжал за гостиницу?

— Помню, но я, в свою очередь, говорил вам, что он в тот вечер за нее рассчитался.

— Я как раз об этом.

— Простите, но я не понял?

— У него не было денег? Но после они появились. Откуда?

— Мы об этом его спрашивали, — стал объяснять следователь, все еще не понимая, куда я клоню. — Он ответил, что до последнего оставлял деньги, чтобы уехать из города поездом, но когда окончательно решил посвятить свою жизнь служению Богу, посчитал неправильным начинать ее с обмана и рассчитался за номер полностью.

— А вы проверяли, не приходили на его имя денежные переводы?

— Конечно, проверяли, — тут Дмитрий Сергеевич грустно улыбнулся, полагая, что я пытаюсь уличить полицию в очередном упущении. — Не было переводов. Более того, было при нем два письма, из которых ясно, что он с такой просьбой обращался к старым знакомым, но ему под разными предлогами отказали. Правда, при нем была некоторая сумма, которая не вполне соответствовала объяснениям. Но мы решили, что это деньги, украденные им у убитого месье Жака.

— Я тоже так думаю, — согласилась я. — Но ведь перед этим ограблением он, действительно, был в денежных затруднениях. На самом деле можно добыть деньги еще одним способом. А теперь скажите мне, сколько в нашем городе ломбардов?

— То есть вы хотите сказать, что Микульский заложил пистолет, из которого совершил тройное убийство, в ломбард? В кои веки вам изменяет ваша сообразительность, уж простите меня за бестактность.