Все явное становиться тайным - Трушкин Андрей (читать книги бесплатно .txt) 📗
Глава IV
ЯМАХА
Мы с Янатахой долго ломали головы, каким образом можно выйти на след загадочных похитителей Иркиного брата. После споров и размышлений мы пришли к выводу, что единственная наша реальная зацепка — это роллер. Надо сказать, что так же, как и остальные типы, мы заболели роликами еще прошлым летом. Но нас хватило ненадолго. Пробовали мы брать у подружек роликовые коньки, пытались на них кататься, но у меня, например, получалось не лучше, чем у коровы танцы на льду в произвольной программе…
Когда мы пришли к выводу, что нам нужно знать все о роллерах, то принялись обзванивать своих подружек.
Первой, кому мы нанесли телефонный визит, была девушка по кличке Атлантика. Прозвали ее так потому, что однажды в школе на вопрос учителя географии: «Какая самая крупная река в мире?» — она, не задумываясь, ляпнула: «Атлантический океан!»
Атлантику нам пришлось вызванивать долго. То она ушла на улицу, то — на дискотеку, и, наконец, уже под вечер, отчаявшись, мы достучались до этой особы. Долгое время она не могла понять, с кем это она говорит, но когда мы ей напомнили наших общих знакомых мальчишек, ее наконец осенило.
Сама Атлантика нас интересовала мало, просто мы слышали, как однажды на дискотеке она хвасталась, что ее брат может исполнять на роликах такие трюки, которые не снились и каскадерам. Но, к нашему разочарованию, брата Атлантики уже забрили в армию. Мы, не поясняя ей полностью ситуации, рассказали, что вообще-то нас интересуют роллеры — в любом виде и количестве.
— Есть у меня для вас один телефончик! — обрадовалась Атлантика тому, что хоть как-то может удружить или отделаться от внезапно свалившихся на ее голову знакомых. — Парень, роллер, зовут его Мамочка, записывайте телефон.
Янатаха пометила телефон в своей записной книжке и толкнула меня локтем, чтобы я спросила у Атлантики, от чьего имени нам звонить.
— Да ни от чьего! — засмеялась Атлантика. — Он парень свойский. Просто звякните и попросите Мамочку.
Мы переглянулись. Звонить незнакомому человеку, да еще называть его с ходу Мамочкой, нам показалось неудобным. Но делать было нечего. Янатаха набрала номер на своем агрегате, вызов поблуждал по нещадно трещащим телефонным кабелям, и, наконец, далеко, будто на краю вселенной, послышались гудки. К нашему изумлению, к трубке подошла женщина.
— Да, я вас слушаю? — сказала она приятным мелодичным голосом.
Сначала мы подумали, что ошиблись номером.
— Э-э-э, извините, пожалуйста… — стала с ходу соображать Янатаха и, так и не придумав никакого подхода к этой женщине, рубанула: — А Мамочка дома?
— Мамочка? — не удивилась женщина. — Дома. Сейчас я его позову.
Меньше чем через две секунды у телефонного аппарата оказался тот, кого мы разыскивали. Нам пришлось объяснить Мамочке, что мы хотим поступать на факультет журналистики и потому нам в редакции одного молодежного журнала поручили написать про ролики. Но, поскольку ролики мы видели в основном только в витринах магазинов, а статью нам писать надо, вот мы и решили найти знающего человека.
Мамочка при фразе «знающий человек» несколько засмущался, но встретиться с нами согласился. Мы договорились, что завтра же после школы подскочим в Лужники. Там, как объяснил Мамочка, роллеры тренируются на рампе и на беговых дорожках.
На следующий день, благо это был выходной, мы с Янатахой направились в условленное место встречи.
По пути мы, как обычно, болтали. Правда, разговор наш со стороны мог показаться постороннему человеку достаточно странным. В прошлом году мы с Натахой посмотрели вместе фильм «Собака на сене», где герои разговаривали исключительно стихами. Нам понравился такой стиль общения. Скажем, если мне хотелось сбегать в киношку, я не говорила: «Пойдем в кино», а сочиняла что-нибудь более развернутое: «В кинотеатрах нынче так пустынно… В шестнадцать тридцать есть сеанс…» И Натаха соответственно вместо того, чтобы ответить нечто простое «Ну!» или «Ага!», тут же выдавала фразу в моей стилистике: «Идея, может, неплоха, но денег нет в партийной кассе…»
Перебрасываясь словами подобным образом, мы завели разговор о Мамочке.
Начала я:
— Как грустно врать без цели, без нужды…
— О чем ты?
— О якобы задании, что получили мы.
— Ну что же — цель оправдывает средства.
— Смотря какая цель…
— Смотря какие средства…
— Ну, полно врать. Признаемся во всем.
— Во всем, в чем можем.
— Мы уже пришли.
— Однако в Лужниках людей побольше, чем асфальта…
— Не только яблоку, огрызку некуда упасть…
Когда мы продрались сквозь людской поток, который шел на оптуху закупаться китайскими куртками и польскими сапогами, в конце аллеи мы увидели тех, кого искали. Целая толпа ребят и девчонок моталась туда-сюда по дорожкам, то разгоняясь, то резко тормозя, выделывая самые невероятные трюки. Почти все были одеты в широкие джинсы, рубахи, которые не были заправлены в брюки, жилеты и бейсболки козырьком назад. Среди этих роллеров вполне мог попасться и тот, который разговаривал с Иркой. Но пока абсолютно всем приметам не соответствовал никто.
Роллеры то и дело сновали вокруг нас, обгоняя, оборачиваясь. Наконец мы увидели, что на лавочке присел какой-то роллер — расшнуровать свой ботинок. Мы поспешили к нему.
— Послушайте, вы не знаете, где найти Мамочку?
— Можно и на «ты», — буркнул роллер. — Если мою мамочку, так она сейчас на службе в Гипросвязи. А если нашего Мамочку, то он на рампе.
Тут роллер махнул своей бейсболкой куда-то в глубь парка и, не попрощавшись с нами, отчалил. Пришлось нам двигаться дальше.
Мы немного поплутали среди дорожек и наконец почти у самого стадиона заметили небольшое сооружение. Представляло оно собой наполовину разрезанную огромную трубу. И там, в середине этой трубы, ездили туда-сюда, как чертики на веревочках, парни и девчонки.
Надо сказать, что нечто подобное мне приходилось видеть только, когда показывали открытие Олимпийских игр в Атланте. Парни на своих роликах разгонялись, летели вверх и, когда казалось, они уже выскочат за пределы рампы, разворачивались, делали сальто, кульбиты и, чуть не наскакивая друг на друга, становились опять на ноги. Что самое поразительное, никто из них не падал.
Но стоило мне об этом подумать, как одна из девчонок, делая разворот, зацепилась коньком о конек и тут же грохнулась со всей силы. Я от этой картины аж зажмурилась и отвернулась. Но девчонка, как ни странно, не стала реветь и даже не отошла в сторону с рампы. Она тут же поднялась, разогналась, и в воздухе опять замелькали фалды ее рубашки, выпущенной наружу.
Некоторое время мы молча в восхищении любовались этими трюками.
Но все-таки я не выдержала:
— Да… В цирке такого не увидишь…
— Они не циркачи — спортсмены…
— А как ты думаешь — который наш?
— Возьмем его на абордаж?
— Еще есть рифма «патронтаж»…
— При чем здесь «патронтаж»? Окстись!
Нам нужен Мамочка!
— Который — он?
— Я думаю вон тот, похожий на гимнаста.
— Скорей на акробата… Ишь, что творит…
— А может быть, вон тот, в зеленой кепке?
— В бейсболке. Может быть, и он…
— Да как их отличить? Они здесь все как братья…
Однако, как выяснилось, Мамочка отличался от остальной орды роллеров своей невероятной худобой и длинным ростом. Несмотря на свою нескладную фигуру, он оказался весьма ловким малым. Когда тот самый роллер, который обещал нам найти Мамочку, подъехал к нему и махнул в нашу сторону, Мамочка быстро набрал прямо-таки ужасающую скорость. От этой картины мне опять захотелось зажмуриться и отвернуться: ведь для того чтобы подъехать к нам, Мамочке нужно было перелететь через лестницу. Вероятно, он не видел или не знал, что дорожка обрывается здесь ступеньками.
— Стой! Стой! — закричала я.
Но Мамочка, однако, не снизил скорости, а со всего размаху впрыгнул на железные перила, которые шли вдоль лестницы, и, высекая из них искры, помчался вниз. Как он ухитрился не разбиться, одному Богу известно! Через две секунды, эффектно развернувшись, Мамочка сложил ноги буквой «Т» и изящно притормозил около нас.
