Доктор-мумия - Некрасова Мария Евгеньевна (мир книг txt) 📗
Я кивнул: рожи у них действительно «буэ!»
– И отец говорит, что, когда он сам был (буэ!) в моем возрасте, он видел эти рожи (буэ!) по телику. Прикинь, сколько им лет?!
Я рассеянно прикинул: да, большие девочки. Но на Серегу разозлился. Как он может тут сидеть и спокойно плеваться червями, когда рядом Кирюха с Ваном в невменяемом состоянии, и не первый месяц уже? Да и сам он рискует остаться здесь надолго. И я. И еще десятки и сотни неосторожных пациентов, которых черт занесет в клинику доктора Дупло. Странно, что нас здесь всего четверо. Хотя я видел только одну палату…
– Буээ!
Ну, достал меня Серега! Неужели ему самому не хочется положить этому конец?
– Ты понял, почему сбываются все его дурацкие диагнозы? – перевел я разговор.
– Буэ!
– Знаю, что понял. Тебе не приходило в голову с этим бороться? Скажем, надеть на него скафандр, чтобы он не чувствовал нашей боли и вообще был не в курсе, что происходит вокруг? Не станет чувствовать нашей боли, не будут сбываться его диагнозы…
– Буэ!
– Ну да, скафандра нам не достать, я утрирую. Так, для примера. Но можно использовать гидрокостюм, лидокаин, алкоголь в конце концов…
– С ума сошел, Леха? – Серого даже перестало рвать. – Если он на трезвую голову такую чепуху молотит, что ж будет, когда выпьет? И я вообще сомневаюсь, что они тут держат спирт. У них собачьей мочи в избытке. Видал, сколько собак по двору бегает?!
– Большую чепуху трудно придумать. А спиртное притупляет чувства, делает речь заторможенной, движения становятся неуверенными… – Я уже цитировал наизусть учебник по ОБЖ (или, может, по биологии, не помню), лишь бы Серега согласился хоть что-то предпринять, а не сидел сложа ручки в своем уголке.
– А если не мудрить, а просто поместить его в воду… – подхватил Серега. – Там невесомость все-таки…
Сказано—сделано. Мы синхронно подорвались вон из палаты – на поиски то ли воды, то ли спиртного, то ли новых идей. Распахнули дверь… И перед нами возникла ошалевшая морда Геннадия.
Осел предстал на пороге во всей своей красе: медицинская шапочка, растянутая длинными ушами, маска, едва прикрывающая огромные ноздри, бахилы на копытах и коробка с лекарствами на спине. Похоже, Дупло держит хирургов за провизоров, санитаров и медсестер в одном флаконе. Геннадий явно собирался раздать нам лекарства, только еще не придумал, как. Стащить зубами коробку со спины ему мешала маска. Снять копытом маску мешали бахилы. Хвост осла был упакован в резиновую перчатку, поэтому тоже имел ограниченные возможности. Геннадий так и стоял в дверях. А Кирюха продолжал возить по палате койку с распевающим Ваном. Возил, пятясь, потому что его голова была зажата прутьями. Мы-то с Серегой успели отскочить, а вот Геннадий, пока путался в своих перчатках-бахилах, получил Кирюхиной пятой точкой в нос.
– И-а! – завопил он, встал свечкой, развернулся и дал было стрекача, но Кирюха все продолжал пятиться: ему по фигу, что там у него на дороге, лишь бы голова оторвалась. Пятясь, он наступил ослу на бахилу, как на шнурок. Геннадий споткнулся, сделал стойку на передних ногах. Могучий зад Кирюхи толкнул осла в живот, Геннадий сделал кувырок и растянулся на полу. Тут подошла Кирюхина очередь спотыкаться. И он споткнулся о лежащего осла, упал ему на спину, потянув за собой койку с Ваном. Ван шмякнулся на Кирюху сверху, койка сказала «дзынь!» и встала на две ножки, оставив спинку с прутьями на Кирюхиной шее, хомутом. На дне кучи-малы жалобно икал Геннадий. Да, трудно быть ослом.
Мы с Серегой кинулись всех поднимать.
– Ты что-то, Кирюх, совсем ни фига не видишь, – ворчал Серый, поднимая валяющихся и расставляя их на ноги. Вану он сказал: «Заткнись», а Геннадию досталось только «буэ!». Оказавшись на четырех ногах, осел по-собачьи отряхнулся, аккуратно развесив Серегиных червей по стенам и спинкам кроватей, и принялся за раздачу лекарств. Бахилы, маска и даже перчатка с хвоста слетели, а шапочка на ушах не мешала. Осел зубами подобрал с пола коробку с лекарствами, зубами же открыл, хвостом раскидал пузырьки по тумбочкам и гордо удалился.
Пора.
Глава VIII
Диогеновы лавры
Серега классно придумал: чем носиться по хоспису в поисках спирта (который к тому же тут вряд ли есть), пихать несчастного доктора в воду или одевать в скафандр (которого точно нет), мы просто запечатаем его в саркофаге, как джинна в бутылке, и утащим куда подальше. Оставалась ерунда: найти гипс, цемент, глину, одним словом, что-нибудь, чем реально можно загерметизировать саркофаг. В стоматологии (даже в той, где до сих пор лечат выжиганием червей!) этого добра должно хватать. Только где оно?
Серега борзо тащил меня куда-то по коридору.
– Быстро, а то не успеем. Обход через час.
Ладно, он здесь давно, ему виднее. Я на цыпочках летел за ним. Коридор как коридор – длинный и скучный. Дверь, дверь, дверь… И все без номеров. Как Серега их различает?
– Сюда! – Он на бегу развернул меня носом к одной из дверей и толкнул.
Мы влетели в большую светлую комнату, заставленную бочками, ванночками, захламленную крючками и щепками. В ванночках кисла какая-то дрянь, подозрительно похожая на цемент.
– Оно! – шепнул Серега. – Напихай в карманы побольше и пойдем.
Я подумал, что длительное пребывание в клинике доктора-мумии сказывается на умственных способностях независимо от диагноза. Ну зачем тащить в карманах, когда тут полно всяких склянок и коробочек? Я заглянул под стол и вытащил пустую трехлитровую банку с несодранной этикеткой «Огурец маринованный „Дедушкин“ и начал перекладывать дрянь туда. Серега посмотрел, крякнул, нашарил под тем же столом другую банку („Помидор зеленый „Бабушкин“, – гласила этикетка на ней, если кому интересно) и одним движением зачерпнул полбанки. Глянул на мою, сказал: «Хватит, пошли“ – и подтолкнул меня к выходу. Если обход через час, то и впрямь стоит поторопиться: Дупло ведь не будет вылезать из саркофага за две секунды до обхода. Покидание саркофага – дело медитативное, неспешное. Надо же отбросить все мысли о возвышенном, вернуться на грешную землю, настроиться на обход… Не удивлюсь, если мумия уже начал потихоньку вылезать.
Мы неслись по коридору с банками наперевес. Серегу по-прежнему рвало червями. Я бежал за ним и то и дело поскальзывался на черненьких склизких тельцах. Ничего, еще полчаса – и все пройдет.
Мы успели: док еще находился в своем саркофаге. Изнутри слышалось методичное поскрипывание пера: работает наш доктор-мумия, старается для науки. А тут мы приперлись: варвары с цементом или что оно там, у нас в банках, такое…
Серега приложил палец к губам и прокрался в угол кабинета к саркофагу. В четыре руки мы быстренько зацементировали его – успел бы раствор подсохнуть! Жаль, гвоздями нельзя – нашумим. Кажется, Серега подумал о том же самом. Он пробрался к стеклянному шкафчику с лекарствами, вытащил какой-то зелено-коричневый порошок и протянул мне:
– Подсыпь.
Я методично принялся засыпать слой раствора в надежде, что это поможет ему затвердеть быстрее. Скрип пера в саркофаге оборвался, послышалась возня. Черт, мы же старались работать тихо! Ох, засек нас доктор-мумия… Я высыпал остатки порошка и на цыпочках отошел. Надо сматываться! Крышку саркофага толкнули изнутри, сильнее, еще… Хлоп! Крышка слетела на пол, и на свет показался доктор.
– Буэ! – выдал Серега наше присутствие.
Убегать было поздно.
– Только не нужно лгать, что ваши помыслы были чисты! – вопил доктор, указывая на перемазанный саркофаг и на Серегиных червей. Да уж, чистоты никакой.
– Я знаю, что вы замыслили! Как просто: подловить человека, когда он творит и беззащитен пред грешным миром, и запечатать в саркофаге… Как вы могли?
Да в том-то и беда, что не смогли. Никак. Я старался молчать, чтобы не злить нашего врага. Мало ли какую гадость ляпнет разозленный Дупло, а я не хочу стать ослом, как Геннадий. Серега грустно плевался червями.
