Неуловимая коллекция - Гусев Валерий Борисович (книги полностью TXT) 📗
На другом берегу начинался дачный поселок, весь в коттеджах и виллах. Но больше всего было разных заборов. И мы пошли вдоль них, заглядывая в щели, чтобы не пропустить комплекс примет: знакомую машину, крик петуха, гудок детского тепловоза и коня на крыше. Да, еще бой часов в доме. И карканье ворон.
Про группу «Дизайн» мы больше не думали. Раз Карабас сделал запись на эту кассету, значит, не такой уж он фанат этой группы. Скорее наоборот.
Темнело по-зимнему рано, но в поселке горели фонари, красиво подсвечивая падавшие на землю хлопья. Снег скрипел под ногами. Каркали вороны. Пропел невдалеке сонный петух. А вот и железный забор из острых пик. За ним вползала в подземный гараж знакомая красавица-иномарка.
Все совпало. Только не было на крыше загнувшегося коня.
– Прокололись, – вздохнул Алешка. И тут же вскинулся: – А вот и нет! Вон он, конь на крыше!
Сколько я ни вглядывался, никакого коня на крыше не нашел. Только в глазах зарябило от падающего снега.
– Выше смотри, – подсказал Алешка. – На трубу!
Я присмотрелся. И точно: есть конь на крыше. На трубе был такой фигурный железный колпак в виде шахматного коня. Сидел он немного криво, кренясь набок. Потому, наверное, и сказал невидимый Ваня на кассете: «Конь на крыше загнулся».
Ну вот, полдела сделано. Теперь остаются самые пустяки, зачистка, как говорит папа. Забраться в дом, проверить, есть ли там часы с боем, и выведать у Карабаса, где хранится коллекция, а потом клюшкой его по башке – и в милицию. И мы с сознанием выполненного долга пошли домой пить чай с вареньем, весело поскрипывая по свежему снегу.
Навстречу нам шел рыболов с реки. Когда мы поравнялись, он поднял воротник тулупа и отвернулся. Видно, стыдно было за свой улов.
По дороге мы с Лешкой обсуждали, что уже сделано, и соображали, как сделать остальное. Вспомнив еще раз содержание кассеты, я предложил очень хороший план.
– А это законно? – спросил Алешка. – Мы не ущемим права человека?
Законник! Правозащитник! Пассажиров обманывать и деньги у них вымогать – можно. Банк временно ограбить – тем более. А бандита справедливости ради припугнуть – это нельзя, да? Тоже мне – права человека! Да какой он человек? Он Карабас, в натуре! Террорист, типа.
Все это я высказал Алешке на повышенных тонах. И он согласился.
Наконец мы подошли к бабушкиной калитке, на которой висела грозная табличка: «Зубной врач. Круглосуточно. Бесплатно», – и поднялись на крыльцо. Смахивая веником снег с сапог, я почему-то оглянулся и увидел, что на той стороне улицы идет человек в тулупе с поднятым воротником, в больших валенках, с рыбацким сундучком и пешней за спиной.
Опять все тот же рыболов!
После ужина мы позвонили домой, рассказали маме, как провели день, сказали, что бабушка очень нам рада и просит, чтобы мы погостили у нее подольше, тогда она приведет в порядок все наши зубы.
Мама ответила, что мы молодцы, что нужно слушаться бабушку, и передала привет от папы, который уехал с друзьями на рыбалку.
Бабушка постелила нам на старом, с гудящими пружинами диване и ушла спать, а мы стали топить печку. Принесли из сарая побольше березовых поленьев – они были сухие, твердые и звонкие, – набили полную топку, разожгли огонь и долго сидели у печи, глядя, как вокруг дверцы танцует жаркое пламя.
Разговаривали мы шепотом, под уютный стук веселых ходиков – в виде забавной кошачьей мордочки, у которой в такт маятнику туда-сюда стреляли шкодливые глазки.
Алешка пошуровал кочергой в печи и сказал:
– Сначала нужно пробраться в дом и все там обыскать. И часы послушать.
– Сам знаю. А как?
– Очень просто. Пожар устроим. – Видно, на эту ясную мысль его навела печка. Агрессор какой-то. – Не настоящий, не бойся.
Ну да, временный. До приезда пожарных.
– Ты у них за задним забором разведешь костер. Дымный. И заорешь: «Пожар! Горим!» Они все выбегут тушить, а я – в дом. Пока они разберутся, я все разведаю. Они вернутся и...
– И за уши тебя схватят. Не пойдет. Давай лучше мирным путем.
– Мирным? – удивился Алешка. – Это как? Придем и спросим: «Куда вы спрятали коллекцию художника Кусакина?»
– Собакина, – поправил я.
– Какая разница!
Я не ответил, подошел к вешалке и выгреб из карманов наши финансы. Пересчитал.
– Подкупить хочешь? – заинтересовался Алешка. – У меня еще три рубля есть. Хватит?
– Хватит, – сказал я. – Слушай, что мы сделаем...
Глава V
ВСЕ НАОБОРОТ. И ДАЖЕ ХУЖЕ
Утром мы напились чаю с вареньем, взяли санки для отвода бабушкиных глаз, спрятали их в соседском сарае и пошли лесами в Кратово.
Машина директора стояла у магазина. Значит, он здесь, а не дома. Это способствовало осуществлению нашего плана.
В газетном киоске я купил несколько разных авторучек, недорогой блокнот и красивый пластиковый пакет. Сложил в него авторучки. Потом мы пошли по торговым рядам и нашли лоток, где торговали именными значками. Я выбрал какой поярче, это был «Витя», и прицепил его к куртке на самое видное место.
Алешка отступил немного, осмотрел меня критически, склонив голову к плечу, и сказал:
– Годится! Похож.
И мы пошли знакомой дорогой к дому с железным конем на крыше.
Со вчерашнего дня ничего вокруг не изменилось. Такой же снег на дороге, на деревьях и крышах. Те же рыбаки на речке. Может, они и в самом деле превратились в ледяные призраки, а никто об этом не догадывается? Вот и знакомый дом с конем на трубе, из которой сочится в небо белый дымок.
– Ты с ними построже, – напутствовал меня Алешка, – понахальнее.
Я отворил калитку, расчищенной дорожкой прошел к дому, деловито помахивая пакетом, поднялся на широкое крыльцо и длинно позвонил.
Дверь почти сразу распахнулась. На пороге стояла высокая женщина в переднике и с щеткой от пылесоса в руках. Типичная домомучительница, как говорит Карлсон.
– Чего тебе? – рявкнула она, смерив меня с головы до ног недовольным взглядом.
– Здравствуйте, – вежливо сказал я. – У вас дети есть?
– Что? – Она так удивилась, будто впервые услышала это слово.
– Дети, – доходчиво разъяснил я. – Школьного возраста.
– Нет. – Домомучительница взялась за ручку, собираясь захлопнуть дверь.
– А взрослые? – поспешил я.
– Школьного возраста? – растерялась она.
Но я не дал ей опомниться, мельком показал на свой значок и затараторил:
– Я представитель фирмы «Витя-плюс». Мы проводим благотворительную акцию в рекламных целях.
Вот тут она немного заинтересовалась. Кто ж халяву не любит, в натуре?
– У меня есть образцы первоклассных авторучек. Вы можете выбрать из них три, и в количестве десяти экземпляров каждый мы представим вам сегодня же в качестве приза. Согласитесь, что авторучка – это предмет первой необходимости. Их всегда не хватает, – частил я, – или они отказывают в нужный момент. А ручки нашей фирмы никогда не отказывают, и их всегда хватает... И они всегда под рукой.
– Ну, покажи, – перебила меня домомучительница и посторонилась, пропуская в дом.
Я вошел в прихожую, по-ихнему – холл, достал несколько ручек и стал черкать в блокноте.
– Обратите внимание, какой густой цвет у наших стержней. Как у хорошего фломастера. Линия равной толщины по всей длине. Одна ручка рассчитана на десять километров непрерывной строки...
– Постой, – прервала она меня. – Котлеты горят. – И, отложив щетку, помчалась на кухню.
Что мне и было надо!
Я побежал за ней, продолжая болтать на ходу и зыркая глазами по сторонам.
Так мы проскочили весь дом насквозь, но ничего особенного я не заметил. Кроме того, что в большой комнате на одной из полок теснились аудиокассеты. Все, как одна, марки «ТДК». Но это еще не улика. Даже не косвенная.
Перевернув котлеты, мы стали возвращаться к исходной позиции. Но я, будто машинально или заблудившись, свернул в большую комнату и, сразу пристроив блокнот на столе, стал рисовать в нем подряд всеми ручками, расхваливая каждую, будто сам их сделал. На уроке трудового воспитания.
