Дядюшка в законе - Гусев Валерий Борисович (бесплатные серии книг .txt) 📗
Глава VII
КРУТАЯ КРЫША
За ужином мы ели своих карасей – «пальчики оближешь» – и угощали ближних к нам соседей по столикам. Но это были не те важные персоны, которые интересовали нашу маму. В конце концов она забрала блюдо с оставшейся рыбой и отнесла его с самыми лучшими пожеланиями своему любимому с детства киноактеру с его четырьмя отпрысками (их мамы к тому времени уже слиняли в город).
– От нашего стола – вашему столу, – хихикнув, заметил Алешка.
Ох, и нахватался. Ох, и вошел в образ.
Мама вернулась, восторженная и умиленная встречей с кумиром далеких лет.
– Он очарователен! – сообщила она нам. – Все так же обаятелен и талантлив. И дети у него – прелесть!
– Только многовато их, – неодобрительно буркнул Алешка, прислушиваясь к детскому гвалту на террасе, где находился столик артиста.
– Дело не в количестве, – заступилась мама. – Вот вас у меня только двое, а...
– А цены нам нет, – закончил за нее Алешка.
– Ну уж! – вспыхнула мама, но их спор прервал подошедший к нам артист. Он был толстенький, смешливый и держал в руках большой букет. По-моему, он только что нарвал эти цветы с клумбы возле террасы. Что ж, великим людям свойственны великие поступки. И, как правило, они им прощаются. Представляю, какой поднялся бы шум, если бы я или Алешка забрались в эту клумбу!
Впрочем, кто знает? При нашем опасном авторитете не исключено, что персонал городка в этом случае сам бы помогал нам разорять клумбу.
Артист вручил маме цветы, поцеловал ей руку и подарил фото со своим автографом.
Мама была в восторге. Артист, по-моему, тоже. Наверное, его в последние годы не очень-то баловали вниманием. Особенно такие красивые женщины, как наша мама.
Тут набежали его разновозрастные отпрыски, схватили папашу кто за руки, кто за пояс на солидном пузечке, а кто – просто подталкивая его сзади, и вывели из столовой по своим делам. Артист при этом оборачивался, улыбался маме и посылал ей воздушные поцелуи.
– Он кого играл-то? – спросил, нахмурясь, Алешка.
– Обаятельных злодеев в основном, – ответила мама, разглядывая фотографию. – Покорителей женских сердец.
– Оно и видно, – буркнул Алешка.
Мама засмеялась.
– Мое сердце, – она потрепала Алешку по голове, – навсегда покорил один наш общий знакомый. Совсем недалеко отсюда, под березой во время дождя.
– Под кленом, – уточнил Алешка. – Вот приедет этот наш общий знакомый, – пообещал он, – и разберется со всеми злодеями-покорителями.
Да, Алешка прямо на глазах становится все круче.
После ужина мы в полном составе пошли на дискотеку. Там было шумно и весело. Гремела музыка, сверкало что-то на сферическом потолке, отплясывали и молодежь, и пожилой контингент.
Это так выразился наш повар, который оказался рядом с нами и стал торговаться с Алешкой насчет белых карасей – где мы их ловили и на что?
Алешка уж было начал сдаваться, но его выручила мама.
– Сергей Филиппыч, – сказала она. – Мы согласны на обмен...
– Я – тоже, – поторопился повар. – На любых условиях. Любую кастрюльку со своей главной плиты отдам, не пожалею за информацию.
– Вы очень хорошо готовите, – улыбнулась мама с хитринкой, а повар благодарно наклонил голову. – Но особенно вам удается ваше фирменное жаркое.
– О! – повар даже губами почмокал. – Старинный рецепт, секрет моих предков.
– Вот и славно! – обрадовалась мама. – Вы нам – свой секрет, а мы вам – свой. Вы нам – рецепт, а мы вам – рыбку.
Повар сразу же погас, будто его из сети выдернули. Замялся, глазами по сторонам забегал. Вздохнул с огорчением:
– Нет, мадам, просите что угодно, но только не это. Любая кастрюля...
– У нас этих кастрюль, – вставил осмелевший Алешка, – повернуться негде.
– Что ж, я понял. – И Сергей Филиппыч пригласил маму на танец.
Едва они скрылись в толпе танцующих, к нам подошел сравнительно молодой человек, не покоритель сердец, но в хорошем костюме с цветочком в нагрудном кармане пиджака. Он наклонил голову – как-то косо, немного к плечу – и назвался:
– Жюль де Фастэн.
– Князь Оболенский, – не растерялся Алешка.
– Простите мою нескромность, – на хорошем русском языке спросил этот Жюль. – Милая дама, с которой вы так любезно беседовали, – ваша сестра?
– Младшая, – опять не растерялся Алешка.
Де Фастэн весело рассмеялся:
– Вы позволите пригласить ее на танец?
– Мы-то позволим, – буркнул Алешка, – но у нее муж – полковник милиции, в Интерполе.
– Вот как? – в глазах Жюля сверкнул огонек какого-то интереса. – Героическая работа.
– Ага, – согласился Алешка. – Он одним мизинцем четыре кирпича перешибает. Даже вдали от Родины.
Во загнул!
Француз расхохотался так, что все на него оглянулись.
Тут подошла мама в сопровождении повара, и по ее лицу мы поняли, что рецепт фирменного доисторического жаркого – у нее в кармане.
– Какие милые у вас братья, – сказал француз комплимент нашей маме.
– Сестры, – поправила мама. – Никаких братьев у меня нет. А вот они, – и она показала на нас, смирно стоящих у стеночки, – это мои сыновья-разбойники.
Хитрый Жюль сделал вид, что он просто ошарашен – такая молодая красавица и такие взрослые дети!
В это время на эстраду вышел какой-то большой квартет и рявкнул что-то очень бурное. Они пели, играли на разных своих инструментах и приплясывали одновременно. И весь зал занялся тем же – музыка была очень заводная. Мама с французом отплясывали так лихо, что вскоре вся публика остановилась, окружила их и ритмично хлопала в ладоши, а потом бурно зааплодировала.
– Ты пользуешься успехом, – сказал Алешка, когда мама, запыхавшаяся, раскрасневшаяся и счастливая, вернулась к нам.
– А почему бы и нет? – ответила мама, переводя дыхание и поправляя волосы. – Этот француз здорово танцует. Он столько интересного мне рассказал! Оказывается, у них во Франции...
– Знаем, знаем, – обогнал ее Алешка. – У них там, во Франции, все по-французски говорят. И лягушек едят. И подвески друг у друга тырят.
– Ничего ты не знаешь! Этот Жюль и есть тот самый потомок. Он приехал в Россию, чтобы повторить путь своего предка-генерала. И уже побывал на Бородинском поле.
– Его предок плохо кончил, – сказал я с намеком.
А Лешка перестал ехидничать и загадочно молчал, о чем-то напряженно раздумывая. Иногда меня эти «раздумки» приводят в тихий ужас. Как правило, за ними следовали бурные действия, в которые вовлекался не только я, но и многие другие, вовсе не заинтересованные в том лица.
...Когда мы шли в свое лубяное бунгало под глупым зайцем, у мамы в сумочке запиликал папин мобильник.
Звонил папа, он интересовался, как мы живем, и сказал, что еще немного задержится в Москве. А потом задал маме какой-то странный вопрос, на который мама серьезно ответила:
– Он уже здесь. За мной ухаживает.
Как среагировал папа, мы не поняли, а мама ответила коротко:
– По-моему, ты прав.
Странные разговоры, странные дела...
