В погоне за ураганом - Аверин Владимир Владимирович (полная версия книги .TXT) 📗

— Давай разберемся. Ураган — это сильный ветер, правильно?

— И правильно и неправильно. Ураган — это имя цирковой лошади, которую я выгуливала, когда за мной следил Цыган. Помнишь, я тебе об этом рассказывала?

— Что такое ахалтекинец?

— Порода Урагана, — сказала Дина и объяснила: — Лошади, так же как и собаки, куры, кролики, коровы, в общем, как все домашние животные, бывают разных пород. Ахалтекинец — это название породы Урагана, понял?

— Понял, — кивнул Вадик. — А шкуро? Шкуро — это тоже порода?

— Нет. Шкуро — это фамилия, — слегка раздраженно ответила Дина. Вопросы Вадика казались ей глупыми, ведь она-то давным-давно знала ответы на них и думала, что другие тоже должны знать про породы лошадей, про Шкуро и про Урагана. — Шкуро живет в лесничестве и работает с Ураганом, понял?

— Не совсем, — опустив глаза, признался Вадик. — Почему цирковая лошадь живет в лесничестве, ей что, в цирке места не хватило?

— Ураган недавно в цирке, он еще ничего не умеет. Поэтому, пока другие, дрессированные, лошади на гастролях, Шкуро в лесничестве учит Урагана самым простым цирковым навыкам.

— А почему в лесничестве? Шкуро — лесник?

— Шкуро не лесник, он берейтор, то есть дрессировщик лошадей, он помощник моего отца. А в лесничестве он потому, что там простор, чистый воздух и зеленая травка. Вообще-то от лесничества осталось одно название. Подмосковные города разрастаются, лес вырубают под дачи, поэтому дикого зверья в Подмосковье почти нет. А если зверей нет, то и лесникам охранять некого. Вот и живет в лесничестве Ураган, а Шкуро его тренирует. Теперь ты все понял или еще вопросы есть? — спросила она, когда Вадик проводил ее до подъезда. При этом у Дины был такой независимый, высокомерный вид, будто она, а не Вадик, разработала план, следила за Цыганом, получила по шее удар электрошокера, лежала без памяти в подъезде и висела над балконами, как пожарная кишка.

Зайдя в подъезд, она придержала дверь, попрощалась с Вадиком, но не ушла, а посмотрела, как он, вздохнув, повернулся и, понурив голову, стал спускаться по лестнице, недовольно бормоча себе под нос:

— Что ж тут непонятного?.. Все очень просто… Звери разбежались из Подмосковья, берейтор Шкуро дрессирует ахалтекинца в лесничестве, из которого уехал лесник, а Цыган с электрошокером носится за Ураганом. Все ясно, как пень.

Дина смотрела на усталую, ссутулившуюся спину Вадика, и ей стало его жалко.

— Вадик! — окликнула она его.

— Чего? — остановившись, оглянулся тот.

— Хочешь, поедем завтра вместе?

— Спрашиваешь, — улыбнулся Вадик, и усталость у него как рукой сняло. — Конечно, хочу!

— Завтра в шесть утра встречаемся во дворе. Форма одежды походная. Предупреди родителей, что вернемся послезавтра, — сказала Дина и скрылась за дверью своего подъезда.

Глава V Берейтор Шурик Шкуро

Родители Дины и Вадика были знакомы, поэтому мама с легким сердцем разрешила сыну поехать за город, а отец помог собраться в дорогу и разбудил в пять часов утра, когда Вадик хотел только одного — хорошенько поспать.

Как и было условлено, Дина ждала во дворе. Вадик впервые опоздал на встречу с ней, но не стал оправдываться, а сразу предложил понести ее спортивную сумку. У Дины был угрюмый вид, она даже не поздоровалась, а молча отдала сумку Вадику и, сунув руки в карманы куртки, направилась к автобусной остановке. По ее хмурому лицу и по припухшим от сна векам Вадик догадался, что она тоже с трудом проснулась в столь ранний час.

— Что ты сказала бабушке? Как объяснила, зачем едешь к Шкуро? — спросил Вадик, чтобы начать разговор.

— Хочу повидаться с Ураганом. Соскучилась, — пробурчала Дина, с трудом подавив зевоту.

— Плохо, что у Шкуро нет мобильника, могли бы не вставать в такую рань, а просто позвонить и предупредить его. Плохо, правда? — попытался поддержать разговор Вадик, но у Дины явно не было настроения болтать в шесть утра, и она промолчала.

— Есть, — коротко сказала она, когда Вадик уже забыл о своем вопросе. — У Шкуро есть мобильник, — пояснила она, садясь в пустой автобус с запотевшими от утренней росы окнами. — Но я не знаю его номера.

На вокзале, пока ждали электричку, выпили кофе и съели по мороженому — настроение немного поднялось. В электричке они устроились напротив друг друга на мягких сиденьях в первом вагоне. Когда состав, дрогнув, тронулся и, постепенно набрав скорость, помчался из загазованной Москвы к деревням, лесам, полям и чистым рекам, Дина и Вадик сразу повеселели.

По дороге они обсуждали поведение Цыгана, строили версии и гадали, зачем ему понадобился Ураган. Вадик спросил, чем отличается ахалтекинец Ураган от лошадей других пород, и Дина охотно объяснила:

— Ахалтекинец — это самая древняя конская порода. Ученые уверены, что именно от ахалтекинцев произошли самые главные из современных пород: арабская и английская верховая. Сохранились даже древнеегипетские папирусы, на которых изображены ахалтекинцы.

— Здорово! Может быть, прапрапрапрапрадедушка Урагана вез каменные глыбы, из которых строили египетские пирамиды. Эх, жалко, что я фотоаппарат забыл, а то бы с Ураганом щелкнулся, — с сожалением сказал Вадик.

— Египетские пирамиды — это цветочки. Ахалтекинцы гораздо старше Древнего Египта. У египтян лошади появились только во втором тысячелетии до нашей эры, а самым древним центром коневодства считается Средняя Азия. Первыми, кто стал выводить чистокровную ахалтекинскую породу, были древние иранцы, они жили на территории современной Туркмении. Потом из Средней Азии эти лошади попали на Ближний Восток, в Средиземноморье и в Северную Африку, причем это были уже породистые лошади, которых специально выращивали как резвых боевых коней. Кстати, знаменитый конь Александра Македонского тоже был ахалтекинцем.

— Откуда ты знаешь, тебе Македонский сказал? — усмехнулся Вадик.

— Ты напрасно иронизируешь. Сохранились рисунки, барельефы с изображением Македонского на коне, воспоминания, жизнеописания…

— Неужели по описанию или по портрету можно определить породу лошади? — с сомнением спросил Вадик. — По-моему, у всех лошадей одно лицо, вернее, э-э-э… одна фигура. Если они чем-то и отличаются друг от друга, то только мастью, ну, цветом.

— Дремучий ты человек, если так думаешь, — вздохнула Дина. — Хотя ничего удивительного, ведь ты в этом не разбираешься. А специалист может определить породу лошади даже по картине или глядя на скульптуру. Видел памятник Юрию Долгорукому на Тверской площади?

— Ясный пень, видел, — уверенно сказал Вадик, но на всякий случай уточнил: — Это памятник в центре Москвы, да? Богатырь в шлеме сидит на кобыле и протягивает руку с растопыренными пальцами?

— Да. Но в этой скульптуре есть две ошибки. Во-первых, русские князья никогда не ездили на кобылах, а только на конях, и во-вторых, Юрий Долгорукий изображен сидящим на орловском рысаке, хотя этого не могло быть, потому что в те времена такой породы просто не существовало. Ее вывели только в конце восемнадцатого века, это любой ипполог знает.

— Кто? — не понял Вадик.

— Ипполог. Ну, специалист, который изучает лошадей. Такой специалист с одного взгляда может определить, кто перед ним: першерон или английская скаковая. — Заметив недоумение на лице Вадика, Дина спросила: — Чему ты, собственно, удивляешься? В этом нет ничего сложного, я, кстати, тоже различаю породы лошадей. Ты ведь легко можешь отличить болонку от бультерьера. Так же и с лошадьми.

За разговором они не заметили, как доехали до Можайска. У Дины было отличное настроение. Веселая, говорливая, улыбчивая, она захотела купить свежего хлеба, сказав, что в киоске на базарчике возле привокзальной площади всегда продают какой-то особенно вкусный местный хлеб.

Купив две буханки мягкого, еще теплого хлеба, Дина повела Вадика к автобусной остановке, но на полпути остановилась, увидев крепкого мужчину, который шел между торговыми рядами с тяжелым мешком на плечах.