Кровожадный Карнавал - Сникет Лемони (читать книги полностью TXT) 📗
Глава четвёртая
— Что? — спросил Хьюго, зевая и протирая глаза. — Что вы сказали?
— В фургоне с подарками почти закончились статуэтки, — повторил из-за двери крюкастый. — Но это вас не касается. Народ уже собрался, так что, уроды, чтоб через пятнадцать минут были готовы.
— Подождите минутку, сэр! — Вайолет вовремя спохватилась, что должна говорить измененным, низким голосом. Они как раз вылезали с Клаусом из гамака, по-прежнему деля на двоих одну пару штанов. Солнышко уже ждала на полу, изумленная до такой степени, что даже забыла поворчать. — Вы сказали — кто-то из родителей Бодлеров жив?
Дверь фургона приотворилась, и в нее всунулась голова крюкастого с выражением подозрения на физиономии.
— А вам, уроды, какое дело? — осведомился он.
— Так ведь мы читали про Бодлеров в «Дейли пунктилио», — нашелся Клаус. — Нас очень заинтересовало дело этих малолетних жестоких убийц.
— Да вот, понимаете, — отозвался крюкастый, — родители их считались мертвыми, но Мадам Лулу поглядела в свой хрустальный шар и увидела, что один из них жив. Это длинная история. Но все это значит, что у нас куча новых хлопот. Граф Олаф и Мадам Лулу с раннего утра уехали по важным делам и оставили Шатер Уродов под моим присмотром. Теперь я распоряжаюсь вами, так что шевелитесь и будьте готовы к представлению.
— Грр! — заворчала Солнышко.
— Чабо полностью готова, — объяснила Вайолет, — а нам собраться недолго.
— Мой вам совет — поторопитесь. — Крюкастый начал было закрывать дверь, но вдруг остановился. — Странно, один шрам у вас вроде как стерся.
— Шрамы заживают, вот и стираются, — ответил Клаус.
— И очень плохо, — отрезал крюкастый, — вид делается не такой уродский. — Он захлопнул дверь, и дети услышали удаляющиеся шаги.
— Жалко его, беднягу, — заметила Колетт. Она спрыгнула на пол и завинтилась винтом. — Каждый раз, как они с этим Графом приезжают, жалость берет, как посмотрю на его крюки.
— Все равно ему лучше, чем мне, — проговорил Кевин, зевая и расправляя свои равнодействующие руки. — Наверняка у него один крюк сильнее другого. А у меня обе руки и обе ноги действуют одинаково.
— А у меня они изгибаются в любом месте, — вставила Колетт. — Ладно, давай— те лучше делать, как он велит, — готовиться к представлению.
— Вот и правильно, — согласился Хьюго. Он протянул руку к полке рядом с га-маком и достал зубную щетку. — Мадам Лулу говорит, мы всегда должны давать людям, что они хотят, а этот человек хочет, чтобы мы были готовы как можно скорее.
— Слушай, Чабо, — Вайолет бросила взгляд на сестру, — давай помогу тебе поточить зубы.
— Грр! — согласилась Солнышко, и старшие Бодлеры сообща нагнулись, взяли на руки младшую сестру и отошли в угол, где висело зеркало, чтобы пошептаться, пока Хьюго, Колетт и Кевин совершают утренний ритуал, иначе говоря, «пока они делают все необходимое, чтобы начать свой карнавальный трудовой день».
— Ну и что вы думаете? — спросил Клаус. — Может так быть, чтобы кто-то из наших родителей остался жив?
— Не знаю, — ответила Вайолет. — С одной стороны, трудно поверить, что хрустальный шар Мадам Лулу в самом деле магический. С другой стороны, она всегда извещала Графа Олафа, где нас искать. Не знаю, что и думать.
— Тент, — шепнула Солнышко.
— Да, ты, наверно, права, Солнышко, — прошептал Клаус. — Если бы удалось проникнуть в Гадальный Шатер, может, мы бы и сами обнаружили что-нибудь полезное.
— Вы ведь обо мне шепчетесь, правда? — окликнул их Кевин с другого конца фургона. — Наверняка говорите: «Ну что за урод этот Кевин — то он бреется левой рукой, то правой, и никакой разницы нет — руки-то абсолютно одинаковые»
— Нет, Кевин, мы не про вас разговаривали, — ответила Вайолет. — Мы обсуждали историю с Бодлерами.
— Ничего про них не слыхал, — отозвался причесывавшийся Хьюго. — Кажется, вы упоминали, что они убийцы?
— Так напечатано в «Дейли пунктилио», — ответил Клаус.
— О, я никогда не читаю газет, — заявил Кевин. — Газету приходится держать перед собой обеими одинаково сильными руками, и я при этом ощущаю себя уродом.
— Тебе лучше, чем мне, — вставила Колетт. — Я так способна извернуться, что могу подобрать газету языком. Вот это действительно уродство!
— Интересная дилемма. — Хьюго снял с вешалки одно из висящих там одинаковых пальто. — Но я считаю, мы все в равной степени уроды. Так, а теперь пошли и дадим отличное представление!
Бодлеры вышли из фургона следом за своими товарищами по работе и направились к Шатру Уродов, где у входа их с нетерпением поджидал крюкастый. В одном из крюков он держал что-то длинное и мокрое.
— Заходите внутрь и дайте им отличное представление, — приказал он, показывая на откинутую полу шатра, служившую входом. — Мадам Лулу сказала, что если вы не дадите зрителям того, что они хотят, мне разрешается использовать вот эту огромную тальятеллу гранде.
— А что это такое? — поинтересовалась Колетт.
— Тальятелла — такая итальянская макаронина, — крюкастый размотал длинный мокрый предмет, — а «гранде» по-итальянски значит «большая». Тальятеллу гранде сделал для меня сегодня утром один работник на Карнавале. — Олафовский приятель начал крутить большой макарониной над головой, и Бодлеры с товарища-ми услышали мягкое свистящее шуршание, будто рядом прополз большой земляной червь. — Не будете слушаться, — продолжал крюкастый, — я вас отлуплю тальятеллой гранде. Ощущение, говорят, не из приятных, более того, даже очень и очень противное.
— Не беспокойтесь, сэр, — проговорил Хьюго, — мы все-таки профессионалы.
— Рад это слышать. — Крюкастый на-смешливо хмыкнул и последовал за ними в Шатер Уродов. Внутри шатер казался еще больше и просторнее оттого, что там стояло мало вещей: несколько складных стульев на деревянной сцене, над ней полотнище с надписью из крупных, неаккуратно выведенных букв: «Шатер Уродов». За небольшой стойкой одна из женщин с напудренным лицом продавала прохладительные напитки. В шатре в ожидании представления уже слонялось человек семь-восемь. Мадам Лулу, правда, упоминала, что дела на Карнавале Калигари идут не блестяще, но все-таки Бодлеры ожидали на представлении уродов больше народу. Когда дети и их коллеги поднялись на сцену, крюкастый заговорил, обращаясь к этой небольшой кучке людей так, будто перед ним толпа:
— Леди и джентльмены, мальчики и девочки, юноши и девушки! Спешите купить вкуснейшие прохладительные напитки. Сейчас начнется представление уродов!
— Ты погляди на них! — хихикнул немолодой мужчина с крупными прыщами на подбородке. — У этого крючья вместо рук!
— Я вовсе не из числа уродов, — зарычал крюкастый. — Я просто работаю на Карнавале.
— Ой, простите, — извинился мужчина. — Не в обиду вам будет сказано, приобрели бы лучше парочку искусственных рук, никто бы и не ошибался.
— Невежливо критиковать чью-то наружность в присутствии этого человека, — сурово заметил крюкастый. — А теперь, леди и джентльмены, смотрите на горбуна Хьюго и ужасайтесь — вместо обыкновенной спины у него большой горб, поэтому и вид у него уродский!
— Да, верно, — подтвердил прыщавый. Видно было, что ему все равно над кем — только бы посмеяться. — Ну и урод!
Крюкастый покрутил в воздухе тальятеллой гранде в качестве противного напоминания Бодлерам и их коллегам.
— Хьюго! — рявкнул он. — Надевай пальто!
Под хихиканье зрителей Хьюго вышел к краю сцены и попытался натянуть пальто, которое держал в руках. Обычно люди с необычной фигурой заказывают портному перешить одежду так, чтобы она сидела удобно и улучшала фигуру. Но когда Хьюго стал напяливать на себя пальто, стало ясно, что никакого портного никто не нанимал. Пальто сперва сморщилось на спине из-за горба, потом растянулось, а в конце концов лопнуло, как только Хьюго застегнул пуговицы. За какие-то считанные минуты пальто превратилось в лоскутья. Хьюго покраснел, отошел в глубь сцены и уселся на складной стул, в то время как немногочисленная публика разразилась хохотом.
