Костыль-нога - Некрасова Мария Евгеньевна (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений TXT) 📗

И мы стали делать, Пашка – игрушку, я – ложку. К полудню к нам присоединился дядя Боря и стал варганить зубочистки из щепочек.

– Смотри, малец, – поучал он, орудуя ножиком, – пока нас не расколдуешь, в Москву тебе дороги нет...

А то я не знал! Куда ж я поеду такой красивый?!

Ложка получилась корявенькая (не каждый день я делаю ложки), но это не суть. Если поделка правильная, Нога поймет (надеюсь) и не будет больше безобразить. Если нет... Едва Пашка закончил свою игрушку (кораблик), как ложка задрожала у меня в руках и «раз-два» – шустренько слилась и с корабликом, и с зубочистками, и с кучей стружек на полу. Пред нами предстала Костыль-нога в первозданном виде.

– Не угадали, – холодно резюмировал Пашка, – что там дальше у нас?..

Дальше был крючок для полотенец (час от часу не легче!), рожок для обуви и рогатка. Я подумал, что если и дальше будем принимать всерьез такие предложения, то никогда не закончим.

– А сам-то что предлагаешь? – спросил Пашка. Пришлось заткнуться и делать рогатку. Все мои светлые мысли куда-то улетучились. Нелегко это – решать философские вопросы с деревянной-то башкой!

К вечеру мы успели сделать три десятка бесполезных деревянных вещей и расстроиться, что ни одна из них не оказалась Самой Лучшей Деревяшкой. В ящик сыпались новые и новые записки, я едва успевал доставать. Потом начали прибывать соседи (помочь), и мы с Пашкой решили, что заслужили короткую прогулку. Пускай соседи построгают, раз им хочется.

Мы съехали по хрупким деревянным перилам и вывалились на крыльцо.

– Перила надо попробовать сделать, – заметил Пашка, – и мостки.

Я сказал: «Угу», – потянулся, вдыхая свежий деревенский воздух и услышал:

– Сгинь, нечистая!

Крик доносился со стороны бани. Я вспомнил, как мы вчера заперли туда бабку, сказал:

– Блин, забыли про нее! – рванули мы к бане.

У распахнутой двери стояла тетя Нюся и вопила: «А-А-А!!! » Я заглянул: да, зрелище, конечно, необычное, но страшного, на мой взгляд, ничего. Сидит на полке моя бабулька, держит за шкирку Пашкиного щенка (как попал туда, непонятно) и пытается напоить из банного ковшика:

– Ну хлебни, милай! Я есть хочу, с вечера сижу тут одна!

До нас с Пашкой дошло, и мы начали ржать. Тетя Нюся покосилась на нас, неоригинально пообещала: «Выдеру!» – и стала жаловаться:

– Я слышу, в бане «шур-шур», а снаружи заперто, вошла, а тут вот! Как просочилась? Почему с собакой говорит? Зачем ей его поить? Чертовщина!

На мой взгляд, чертовщину мы за последние сутки видали и покруче, чем бабулька, разговаривающая с собакой. Но спорить я не стал, просто объяснил, что к чему. На тетку это произвело неизгладимое впечатление:

– Что же мы все теперь будем есть? Так?!!!

А с улицы между тем раздавались голоса соседей:

– Шарик, на меня!

– Нет, на меня!

– Бобик, Бобик!

Теть-Нюся оглянулась, послушала, вздохнула и вышла.

– Расколдуйте нас поскорее, – попросила она Пашку и в сто первый раз пообещала: – Выдеру.

– Игорек! – кинулась мне на шею бабулька. – На кого ж ты меня оставил?!

Я сказал:

– Извините. – Потому что стоило извиниться перед человеком, которого ты запер в бане и забыл.

Но бабулька, кажется, не сердилась:

– Да дело молодое, что, я не понимаю?! Ну, куда пойдем?

Вопрос был, конечно, хороший. Больше всего мне хотелось спровадить ее домой и спокойно погулять с Пашкой, обдумывая философский вопрос о Лучшей Деревяшке. Но разве от нее отвяжешься?! Я привычно поправил бабульку на шее, как шарф, и без надежды предложил:

– Пойдемте, мы вас проводим? Вы устали тут сидеть, небось, почти сутки!

– Не-е, – бабулька еще крепче повисла на мне. – Теперь я от тебя никуда не уйду!

Что и требовалось доказать.

– Пойдем по поселку пошляемся, – предложил Пашка.

И мы пошли шляться по поселку.

Селяне уже вернулись с работы и теперь бегали за собаками, требуя ужин. Слышали, как одна тетка жалуется другой: «Я его кормила-ростила, а он на яблоню ногу задрал!» У забора на лавочке сидели два старичка, один, разминая пальцами папиросу, тоже жаловался:

– Не могу, Палыч! Сгореть боюсь!

– А ты не в затяг, – поучал сосед.

– Да я так со второго класса не курю, – сокрушался Палыч.

М-да. Здравствуй, дурдом «Солнышко» – поселок Деревянный! Я только теперь понял, почему он так называется, но легче от этого не стало.

– Слышь, Паш, а поселок все время Деревянный был? Или есть другое, старое название?

– Выясняли уже, – буркнул Пашка. – Нет, с Костыль-ногой эта история не связана. Просто раньше в поселке жили «деревянные» ремесленники: плотники всякие, столяры...

– А потом?

– А потом выросли их дети и начали осваивать другие ремесла. Это ведь скучно, когда все вокруг заняты одним и тем же. Они стали гончарами, кузнецами, кто кем. А название «Деревянный» осталось.

– А столяры?

– Последний нам сегодня помогал. Дядя Боря.

– И все?

Пашка пожал плечами:

– Есть Петрович еще. Но он уже сто лет не работает. И вообще из дома не выходит, я не удивлюсь, если он один из всего поселка настоящим остался.

– Настоящим?

– Ну не деревянным. К нам вчера все зашли, а его не было. Он весь день дома сидит, ни с кем не общается. Даже в огород не выходит. Чем жив?

– Пошли к нему!

Пашка открыл было рот, наверное, хотел спросить «зачем?», но передумал. Дошло! Конечно, кто еще знает все о деревяшках, как не столяр?! От дяди Бори, правда, толку было мало, но вдруг этот Петрович знает больше?

– Вон дом с красной крышей, видишь? – Пашка показал куда-то за горизонт. На отшибе, у самого леса действительно стоял маленький домик. Игрушечный такой. С красной крышей.

– Игорек! Может, не надо? – вякнула бабка на шее. Я уже давно перестал ее воспринимать как мыслящее существо, и Пашка тоже. Поэтому мы проигнорировали ценное замечание.

Глава 11

Список мастера

Ни забора, ни огорода, ни даже бани и дощатого сортира у Петровича не было как факта. Просто дом с дырявым крыльцом и облезлой кошкой для уюта. Пашка шагнул мимо нее и вежливо постучал. Вообще я не заметил за местными такой привычки – стучать. Если им куда-то надо, то они берут и заходят, не предупреждая и не осведомляясь, можно им туда или так перебьются. Из-за этого вчера и одеревенел весь поселок. Стучали бы – были бы сейчас целехоньки. А они не стучали, потому что нет у них такой привычки. Но Пашка постучал. Боится?

– Не заперто! – Нормальный голос, не молодой, конечно, но и не стариковский скрипучий. Что там Пашка говорил, что Петровичу сто лет?

Мы вошли, и я увидел мумию. Нет, я стараюсь уважать старших, но по-другому не назовешь. Скелет, обтянутый костями, выпученные глаза и белые одежды. Совсем сюрно смотрелась длинная пушистая борода на высушенном лице.

– Хто-й-то?

– Эт я, Пашка, Нюсин. А это мой родственник из Москвы, не пугайтесь.

– Костыль поработал?

– Угу. Весь поселок уже, Петрович, – Пашка запнулся, – кроме вас. Мы ее поймали и делаем самую Лучшую Деревяшку. Только не выходит ничего.

– Ясно, – вздохнул старик.

Он лежал на пружинной кровати с железными прутьями. Рядом стояла табуретка, на ней – куча лекарств и пара сушек. Еще в комнате был шкаф и одинокий стул. И все. Наверное, поэтому сесть нам не предлагали. Мы так и стояли в прихожей (или как это называется в деревнях?).

Пашка мямлил:

– Мы думали, вы...

– Знаю я, что вы думали. Я сам об этом думаю уже сто лет. Все перепробовал. Только зря это.

– Все? – переспросил я. – Перепробовали?!

А Пашка бесцеремонно подошел и взял старика за руку. А я уже и так видел: деревянный старик-то, деревянный. Только худой очень, и весь укутанный, вот и смахивает на сухонького дедульку из плоти и крови.

– Давно?

– После войны еще. В первые же годы, как этот Костыль появился. В поселке тогда полтора человека осталось, всех поубивало. А тут еще эта чертовщина. Ну я тогда и решил, будь что будет, а своих я спасу. Тридцать лет над ней сидел, все без толку.