Тайна трех похищений - Елькина Марина Валерьевна (лучшие книги .TXT) 📗
Конечно, от ее криков репетиции не прекращались, но обстановка была нервная. В конце концов дошло до того, что стоило ребятам подвинуть стул, как Рыжая трезвонила в дверь и объявляла, что у нее в квартире обваливается потолок.
Недели за две до Нового года неприязненные отношения с Рыжей перешли в войну.
В тот день ребята, как всегда, репетировали. Только на этот раз Волк должен был подпрыгнуть и пригрозить залу пистолетами.
Вадик так вошел в роль, что, забыв о Рыжей, очень основательно два или три раза прыгнул. Так, что даже посуда в серванте мелодично задрожала.
— Ну, чего скачешь, как бегемот! — заорали ребята хором. — Сейчас Рыжая придет!
Вадик испуганно прикрыл рот ладонями:
— Я не хотел…
А Рыжая не заставила себя ждать. Ребята уже слышали на лестнице ее решительные грузные шаги. Вот до чего дошло! Они Рыжую уже по шагам узнавали.
Рыжая вдавила кнопку звонка и не отпускала ее. Ребята переглянулись:
— Что будем делать? Кто пойдет открывать?
— Конечно, я, — вздохнула Маша.
— А может, я… — робко предложил Вадик, чувствуя вину за совершенные прыжки.
Хотя, если говорить честно, ему меньше всего на свете хотелось сейчас смотреть в разъяренные мышиные глазки Рыжей.
— А может, вообще не открывать? — спросила Люда.
— Очень умно! — ехидно откликнулся Тошка. — Кто же, по-твоему, минуту назад скакал у нее по потолку? Может, баба Шура со своей палкой?
— При чем тут баба Шура? — огрызнулась Люда и замолчала.
Трель не прекращалась. Даже, казалось, становилась все громче и громче. Это, наверное, Рыжая наливалась злобой и все глубже и глубже вдавливала кнопку звонка. Пушок так же сердито и агрессивно лаял и кидался на дверь.
— Открывать пойду я, — наконец сказала Маша, но даже ее дипломатии и умения говорить со взрослыми было недостаточно, чтобы одолеть такую непрошибаемую, тупую глыбу, как Рыжая.
Маша вздохнула, где-то под ложечкой ощущая надвигающуюся опасность, глубоко втянула в себя воздух, отогнала от дверей Пушка и пошла открывать.
— Что здесь происходит?! — Рыжая пыталась перекричать нескончаемую трель.
— Я ничего не слышу, — сказала Маша, но ее голос потонул в визге звонка. — Отпустите кнопку.
Рыжая не столько услышала, сколько увидела совет Маши и наконец отпустила побелевший палец от кнопки звонка.
— Что вы хотели? — вежливо и невозмутимо поинтересовалась Маша в наступившей тишине.
Соседка даже лицом побагровела от ее вежливости и невозмутимости.
— Что здесь происходит? — не снижая тона, проорала Рыжая. Наверное, она оглохла от продолжительного громкого звука.
— У нас репетиция, — мило улыбнулась Маша.
— Репетиция?!! — взревела Рыжая. — Я тысячу раз говорила тебе, чтобы больше никаких репетиций не было!
— А я тысячу раз говорила вам, что репетиции будут, — твердо, лишь чуть побледнев, ответила Маша. — У нас театр!
— Я разгоню к черту ваш театр! Я буду жаловаться в домоуправление, в милицию, в «Скорую помощь», в санэпидемстанцию!
— Не забудьте обратиться в пожарную, — кивнула Маша.
— Не хами!
Машин взгляд застыл на изумрудных сережках Рыжей. Эти зеленоватые камни, как хищные кошачьи слезы, подпрыгивали в мощной золотой оправе, дергая туда-сюда острые прозрачные уши Рыжей. Маша изо всех сил старалась, чтобы не заорать в ответ, чтобы сдержаться, чтобы у Рыжей не было никаких оснований записывать ее друзей в хамы.
— Из-за ваших прыжков в моем доме в пятый раз валится люстра! — кричала Рыжая.
— Люстра? — искренне удивилась Маша.
Она слышала об этом неоднократном событии впервые. Неужели Вадик прыгнул так сильно, что с потолка могла свалится массивная люстра?
— Да, люстра! — продолжала наступать Рыжая, заставляя Машу вжиматься в дверь под своим напором. — Хрустальная люстра с семью свечами! Она стоит… — Рыжая, видимо, не сразу смогла подсчитать урон, нанесенный ей маленькими дикарями, поэтому ограничилась внушительной фразой: — Очень больших денег! И я через суд буду требовать возмещения ущерба!
Маше с трудом удалось нажать дверью на носок ее домашней туфли, заставив Рыжую отпрыгнуть с еще более истошным визгом. Ход к отступлению был открыт. Маша щелкнула замком, для верности привалилась к двери спиной и только тогда облегченно выдохнула:
— Уф!
Рыжая, побуянив на лестничной площадке еще пару минут, с видом победителя спустилась на свой этаж.
— Ну, что? — одним вопросом встретили Машу все ребята, тихонько сидевшие в дальней комнате. Нет, большая часть перепалки им, конечно, была прекрасно слышна, но все-таки…
Маша неторопливо села на краешек кресла, провела рукой по подлокотнику и веско бросила одно слово:
— Вляпались!
— Как это?
— Почему?
— Что случилось? — наперебой загалдели ребята.
Они прекрасно знали, что вывести из терпения Машу не так-то просто и если она сейчас говорит: «Вляпались», то дело принимает не просто серьезный, а угрожающий оборот.
— Мы разбили хрустальную люстру, — пояснила она.
— Люстру?
— Хрустальную?
— Что, совсем разбили?
— На осколочки!
— Может, можно как-нибудь склеить?
— Где ты видел клееные люстры?
— И что теперь?
— Ничего. Вечером Рыжая пойдет жаловаться нашим родителям и требовать деньги на новую люстру.
— На хрустальную? — спросил Славка.
— А ты думаешь, ей пластмассовой хватит? — съязвил Тошка.
— Пусть сначала докажет! — заявил Вадик.
— А тут и доказывать нечего, — пожала плечами Маша. — Если наши родители не захотят покупать ей такую же люстру или возмещать ее стоимость, она подаст на нас в суд.
— Мы несовершеннолетние, — напомнила Наташка.
— Ну, на наших родителей. Они-то должны отвечать за наши действия.
— Вот еще! — хмыкнул Тошка. — Мне недавно папа сказал: я отказываюсь за тебя отвечать.
— Не смешно, Тон! — оборвала его Маша. — Лучше давай подумаем, что делать.
— А что делать? Ждать, когда она пойдет жаловаться к нашим родителям.
Вадик поежился:
— Головомойка будет.
— А что ты предлагаешь?
— Давайте сами родителям про люстру скажем. Я всегда так делаю, когда двойку получаю. Покажу дневник, сразу сознаюсь, и ругани меньше.
— То дневник, а то люстра… — глубокомысленно протянул Тошка.
— Вадик прав, — вдруг решила Маша. — В конце концов, никакого преступления мы не совершили. Все наши родители знают о репетициях. Мы, конечно, виноваты, но есть же у нас смягчающие обстоятельства. Мы же не из озорства. Предложение такое: сейчас я, Вадик и Люда идем к Рыжей…
— А я? — обиженно подпрыгнул Тошка.
— Посиди. Нужно брать самых серьезных и аккуратных. Мы втроем спускаемся и очень вежливо просим показать ту люстру, которую мы разбили. Точнее, обломки от люстры. Это для того, чтобы правильнее описать всю ситуацию родителям. Мы заверим Рыжую, что расскажем все родителям, и еще раз извинимся, что так получилось.
— Вот еще! — фыркнул Тошка. — Извиняться перед ней!
— Антон! Вот поэтому ты сидишь здесь и до нашего прихода не двигаешься с места, а то от твоих прыжков у нее подкосится торшер, и уж тогда нам точно с ней вовек не расплатиться.
Вадик поправил воротничок рубашки, пригладил непослушные вихры, Люда внимательно посмотрела на себя в зеркало. У Маши даже мысли не возникло прихорашиваться в таком положении. Все ее существо слилось сейчас с проклятой хрустальной люстрой и с теми последствиями, которые могут не заставить себя ждать.
Она вырвала зеркальце из рук Люды:
— Пошли! Роль общая для всех — мы дети из очень порядочных семей, воспитанные и вежливые. Ясно?
Она опять перешла на роли, но это уже давно превратилось у нее в привычку, она играла в театр каждую секунду своей жизни. Скорее она могла забыть, что она Маша, что она учится в школе и живет на четвертом этаже. Впрочем, на ее театральные странности никто из друзей уже давно не обращал внимания.