От теории к практике (сборник) - Верещинский Андрей (читать бесплатно полные книги TXT) 📗

Андрей Верещинский

От теории к практике

Иллюстрации: Александр Соловьев

– Набережная канала Грибоедова 71, – сказал усталым голосом Карл Федорович, садясь на заднее сидение такси. Машина тронулась и плавно поехала по Невскому. «Странно, обычно они более говорливые», – подумал Карл Федорович, закрывая глаза – «а может у меня слишком усталый вид…». Глаза сами собой закрывались, и вот светящиеся окна домов слились в одну большую линию, а веки сомкнулись сами собой…

«Боцман»

Сняв пиджак, Карл Федорович прошел в кабинет, сел в кресло, закрыл глаза и только теперь почувствовал, как он устал. С громадным усилием он заставил себя встать и раздевшись лечь в кровать. Тяжелые веки, будто громадные ворота замка закрылись и Карл Федорович погрузился в сон.

– Профессор, солнце уже высоко, а Вы все дрыхнете, – раздался тихий бархатный голос.

Приоткрыв глаза, профессор увидел перед собой два больших зеленых блюдца.

– Что за черт, – подумал Карл Федорович, слишком большие, почему они висят в воздухе и не падают.

Профессор протер глаза, и зеленые блюдца превратились в два глаза и обрели четкий контур. Профессор увидел перед собой огромных размеров голубого британского кота.

Кот растекся в улыбке – Ну вот и славненько, вот и ладненько. Проснулись.

С этими словами кот развернулся на месте и плавно поплыл по кабинету к выходу. Кот был практически в половину человеческого роста. Как это не удивительно, но он шел на задних лапах. Одет он был в черные шорты с толстым черным кожаным ремнем, который украшала массивная бляшка с изображением «Веселого Роджера», черные плюшевые шлепки, а на голове у него был повязан красный платок. Платок был повязан залихватски – на полголовы, одно ухо как бы специально вылезало из-под него. На шее у кота на золотой цепи с массивными звеньями висел компас, который он время от времени поправлял. Все движения его были мягкими, плавными и бесшумными и от этого создавалось впечатление, что кот не идет, а плывет по комнате. В окна седьмой квартиры дома 71 набережной Екатерининского канала светило солнце день обещал быть прекрасным, и от этой мысли профессор улыбнулся. В эту секунду кто-то прыгнул прямо на живот лежавшего профессора. От неожиданности Карл Федорович вскрикнул и одним движением привстал на кровати. Большой серый кот смотрел на него немигающими глазами. Карл Федорович понял, что он проснулся, а ведение уплывающего кота был всего лишь сон.

Боцман, – обратился он к серому коту, – сколько раз я просил тебя не прыгать со шкафа на постель, когда я на ней лежу!

Кот в ответ лишь прикрыл большие зеленые глаза и расплылся в сладкой улыбке. Это был очень большой серый плюшевый кот, если бы посадить его на весы, то он потянул на добрых тридцать килограммов. Расположившись на краю кровати, он стал спокойно наблюдать за Карлом Федоровичем.

Кот появился в доме профессора после его морской экспедиции в теплые страны. Путь экспедиции проходил мимо Англии, и, зайдя в один из английских портов – расположившийся в славном городе Ливерпуль, чтобы пополнить запасы провизии и пресной воды, экипаж сошел на берег. Возвратившись с берега, Карл Федорович сидел в своей каюте и писал путевые заметки. В дверь каюты постучали, и в каюту вразвалку вошел боцман.

– Простите, что беспокою, но тут такое дело, Карл Федорович. Иду я, значит, никого не трогаю, а он как прыгнет на меня с дерева, потом на землю да давай носиться вокруг. Я ему: «Беги домой», а он ни в какую, так и увязался за мной. Может, Карл Федорович, Вы возьмете его, а то мы уже отчаливаем, а на берегу я его побоялся оставлять одного.

– Да о чем Вы, любезнейший Антипий Назарыч?

– Да вот о нём, – с этими словами боцман извлек из своего широкого кармана пальто маленького котенка.

Котенок был серого цвета, маленький и очень забавный. Как только боцман опустил его на пол, он начал скакать по каюте, словно озорной зайчик, изгибая спину.

– Помилуйте, Антипий Назарыч, куда же я его дену?

– А девать его, Карл Федорович, никуда не надо. Пусть у Вас в каюте живет. У Вас тихо, спокойно. Вы – человек хороший и воспитаете его правильно. А я, боцман, на мне весь корабль, мне им и заниматься то некогда.

С этими словами Антипий Назарыч вышел, оставив Карла Федоровича наедине с его новым воспитанником.

Отдали швартовые, и корабль плавно пошел в открытое море. Карл Федорович решил выйти на палубу – проститься с туманным Альбионом. Прихватив с собой котенка, он вышел на палубу и стал смотреть на удаляющийся берег.

– Ну все, направляемся домой, – услышал он слова подошедшего капитана.

– А кто это у вас такой забавный? – спросил капитан.

– Да вот, Антипий Назарыч, подарил это маленькое чудо.

– А как его звать-величать?

– Пока никак.

– А вы его «Боцманом» назовите в честь дарителя! – улыбнулся капитан.

Но вернемся из далекой Англии в Санкт-Петербург, квартиру номер семь дома 71 набережной Екатерининского канала (ныне Набережная канала Грибоедова).

– Глаша, – позвал Карл Федорович и позвонил в стоявший на прикроватной тумбочке колокольчик.

Через несколько минут дверь тихонько отварилась и в комнату вошла слегка полноватая женщина средних лет. Одета она была в светлое платье, поверх которого был одет передник.

– Чего изволите, Карл Фёдорович?

– Принесите мне, Глашенька, горячего чайку, молока, свежую газету и ваших замечательных пирожков.

– Хорошо, Карл Федорович. Куда подать?

– Я буду в кабинете. Поработаю немного с утра.

Глаша посмотрела на кота, улыбнулась и пошла, тихонько шепча себе под нос:

«Опять озорник разбудил профессора».

После того как за Глашей закрылась дверь, профессор встал и стал одеваться.

– Нечего разлеживаться, Боцман, не успеем оглянуться, как день пролетит, а дел море, – сказал Карл Федорович коту.

Кот, сладко зевнув, привстал, потянулся и спрыгнул с кровати. Несмотря на свои громадные размеры, он двигался быстро и грациозно.

Встав, профессор стал неторопливо одеваться, а кот, будто оценивая, внимательно смотрел за ним. Карл Федорович был худощавым, выше среднего роста, с острыми чертами лица. На вид ему можно было дать сорок два – срок три года. Лицо Карла Федоровича было загорелым и небритым. Темные волосы слегка спадали на темно-коричневые глаза и закрывали лоб. Темно-коричневый костюм, будто специально подчеркивал его худобу. Белую рубашку с верхней расстегнутой пуговицей и серебряными запонками, украшал разноцветный платок, который был хитрым узлом завязан на шее профессора. Кончик платочка такого же цвета выглядывал из петлички пиджака Карла Федоровича. Коричневые ботинки с черными тонкими шнурками были идеально начищены и блестели в лучах солнца. Пиджак был расстегнут, и это позволяло видеть край серебряных карманных часов, которые немного показались из кармашка жилетки. Профессор оделся и подошел к двери, где его ожидала кот. Открыв дверь спальни, они направились в кабинет. Кабинет профессора был просторным, у большого окна стоял массивный дубовый письменный стол, на котором все вещи были разложены в идеальном порядке. Рядом с ним стояло странное сооружение, по форме напоминающее деревянную колонну с винтовой лестницей внутри, причём ступеньки этой лестницы были очень больших размеров. Наверху это сооружение венчала большая площадка с небольшим резным заборчиком, часть площадки занимала темно-бордовая подушка с рюшечками, рядом с ней стояла железная расписная мисочка. С правой стороны на стене рядом с письменным столом висела огромных размеров карта мира, с левой стороны висели два портрета мужчины и женщины в массивных золотых рамах. Оставшиеся три стены кабинеты от пола до потолка, который, к слову сказать, был очень высоким, занимали книжные шкафы. В центре комнаты стояли два кресла и небольшой столик между ними.