Удивительные приключения пана Дыли и его друзей, Чосека и Гонзасека - Скобелев Эдуард Мартинович (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
Вопрос. Читает ли пан Дыля гороскопы?
Ответ. Не читал. Не читает. И никогда не будет читать. Пан Дыля называет гороскопы орудиями программирования духовной жизни несчастных людей. Дурачка, поверившего в гороскопы, тащат, как бычка, на веревочке от недели к неделе, он все более лишается собственного выбора, а под конец пути — послушная игрушка в руках проходимцев.
Вопрос. Можете ли вы сказать что-либо об отце пана Дыли?
Ответ. Только то, что всякий отец не может быть предметом насмешек и сурового суда сыновей, пока они сами не станут отцами. Отец — первое святое начало жизни. Это Природа в человеке. Родитель пана Дыли был великим, как всякий отец, думающий о судьбах своих наследников.
Вопрос. Глядя на вас, нельзя предположить, что вы обладаете столь мощным интеллектом.
Ответ. К сожалению, могу повторить то же самое, слушая ваши вопросы…
«Коготок увяз, всей птичке пропасть…»
Рассказывают еще и так. Пан Дыля и его товарищи жили уютно и весело, пока в королевстве не появились Лямзель и Слямзель. Эти проходимцы нежданно-негаданно перевернули все в стране вверх тормашками, причинив ее обитателям великие бедствия.
Как известно, в королевстве Дундука Дундуковича росли вермишелевые рощи. Кто был беден или ленив, тот питался вермишелью, пил воду из чистых ручьев и весьма удивлялся иностранцам, которые, приезжая, сновали по магазинам и лавкам, что-то покупая по дешевке и что-то перепродавая втридорога. По этой причине иностранцам не доверяли и в страну их особенно не пускали.
«Этих пустишь, потом не выгонишь, — говорили люди. — Несчастные ищут исполнения всех своих желаний. Ну, а как исполнят, что тогда? Ни покоя им, ни удовольствия от прожитого дня. Рваные штиблеты — не беда, пело бы сердце и были бы свободными руки и думы!»
В то благословенное время Чосек и Гонзасек нередко трясли вермишелевые деревья.
Но вот в страну приехали Лямзель и Слямзель, послы заморских королей. Пришли к Дундуку Дундуковичу и говорят:
— Бедно живешь, у тебя даже короны нет. Носишь кепку-аэродром и ходишь в майке.
— Зачем мне корона? Плешь тяготить? Я в кепке яйца из курятника ношу, на рыбалку хожу, а если доведется мне где-либо вздремнуть, то и голову ею прикрываю от лучей солнца.
Переглянулись мошенники.
— Все равно бедно живешь. Содержишь всего одного слугу, а тебе по заморскому штату и повар, и секретарь, и глашатай положены, не говоря о прочих помощниках-вельможах.
— Да ну их! — зевая, махнул рукой король. — Сказанули, как баран в лужу!.. Суетесь повсюду с заморской наукой, а в науке ничего не смыслите. Что толку от обилия слуг. Когда их много, каждый старается переложить дело на другого, а королевству — ущерб. Да и скандалы, споры, сколько кто получить должен. Мне одного Пенька Пельмешковича хватает. Эй, Пенек Пельмешкович!
Вылазит из-за королевской печки некий сутулый человек, за ухом — гусиное перо, в руках — недоплетенный лапоть.
— Вот мой главный слуга — визирь, лекарь, пекарь и воевода. Спит и во сне лапти плетет. Деловой мужик!.. Узнай-ка у этих проходимцев, чего они хотят. Долго говорили, я не понял. Я пока подремлю, а ты поговори, поговори с ними да и выставь их за порог!
Ушел король в опочивальню.
— Ну, чего хотите, проходимцы?
— Мы не проходимцы, мы великие мудрецы. И самой судьбой посланы вашему королевству на счастье и утешение.
— Ну, дальше брешите, только поскладней, а то скучно!
— Мы не брешем, а науку говорим. Вот у вас кругом бедные, а мы богатство можем предоставить, и тебе, Пенек Пельмешкович, больше всех за усердие отвалить.
— А зачем богатство? Пока мир несправедлив, богатство — та же бедность. Главное богатство — чистая совесть, а она при мне, ее ни стеречь не надо, ни по сейфам прятать.
— Э, ничего не соображаешь, Пенек Пельмешкович! Обыватель ты. Богатство даст тебе резные кровати и пуховые перины, фрукты заморские и ночные трусы с картинками, которые светятся.
— Экая гадость!
— Не скажи, дорогой! Богатство имеет тот смысл, что ты избавляешься от контроля общественности. Никто тебе не указ. Что хочешь, то и творишь.
— Рассуждаете, как разбойники. Вешать надо за такие рассуждения!
— Это так в некультурных странах понимается. А в культурных — наоборот.
— Убогие типы! — возмутился Пенек Пельмешкович. — Богатство в несовершенном мире берется не из воздуха, его у людей отнимают. Мне фрукты заморские в горло не полезут, если я вокруг себя буду видеть нищих.
— Не понимаешь цивилизованного прогресса! Мы что предлагаем? Продать все земли и все угодья, всех обывателей и все их имущество. И королевство сохранится, и денег появится в казне тьма тьмущая!
— А зачем тогда деньги?
— Затем, что король сможет облегчать положение своих несчастных подданных. Теперь ему некого и нечем облегчить, а потом будет и кого и чем. Полезное человеколюбие произрастет.
— Опять чушь. Никто у нас в подачках не нуждается. Чуть кто слишком разленится или занеможет, так сразу идет к вермишелевым деревьям.
— Это и плохо. Потому у вас в королевстве захолустье, тишина и спокойствие — потому что выход есть. А должно быть так, чтобы не было выхода. Тогда человек мечется, как пескарь на сковородке, выкладывается до предела, пока с ума не сойдет.
— Только мерзкое и бормочете, — говорит Пенек Пельмешкович. — Зачем человека тиранить? Или мало он самой жизнью тиранится? У нас человек сыт, одет, весел. В стране порядок. И армия на случай нападения есть. Десяток рогаток с горшками, в которых преисподний огонь. Чуть кто на нас полезет, мы из рогатки горшком — пух, и все пойдет пламенем полыхать. Про то за морем знают и к нам не суются. Игрушку Ваня сочинил, мой водопроводчик. Скучно, видишь, ему однажды стало, он и придумал горшок с огнем. Кинешь — полцарства как не бывало.
— Посадить бы надо твоего Ваню в сумасшедший дом, — говорит Лямзель.
— Или расстрелять, — добавил Слямзель. — Это же некультурно штуки такие шпулять, когда джентльмены во всем мире о мире говорят.
— Да все брешут джентльмены! Без дубины никак нельзя, пока горох средь бела дня таскать норовят!
— Нет в вашем королевстве цивилизации, — вздыхает Лямзель. — Ни безработных, ни ночных притонов, ни отчаявшихся толпищ, ни разбойничьих шаек!.. А как почетно в кругу мировых царей сидеть, речи их конспектировать и приказы выполнять!
— Нет, мы уж как-нибудь сами!
Поняли Лямзель и Слямзель, что не на того нарвались. Но не отступили, поскольку пользовались тайной наукой охмурения. Наука же та утверждает, что внутрь человека ведут семь отверстий. Не получилось на глупости и тщеславии, попробовали на жадности и на прочих пороках.
Попался королевский слуга на простейшем наперстке. Заело его, видишь, что на глазах обманывают. Все в нем воспротивилось, и стал он играть с Лямзелем. А тот проходимец и ловкач, каких свет не видывал.
«Тут, тут шарик!» — кричит Пенек Пельмешкович. Поднимает стакан — пусто. И по новой играет. Пытаясь отыграться, до миллиона рублей долг свой довел.
— Теперь перерыв, — сказал Лямзель. — Уплати миллион, тогда дальше играть будем!
— Тараканы вы заморские, змеи аспидные, жулики! — возмутился Пенек Пельмешкович, думая, что пронять можно негодяев. — Играем дальше, иначе велю вам головы оторвать!..
И докатился долг до десяти миллионов.
— Плати! Не то пойдем к королю и все расскажем! Узнают люди, чем занимается первый королевский слуга и секретарь!
Застонал Пенек Пельмешкович от позора и раскаяния.
— Негодяи! Не связался бы с вами, жил бы мирно и счастливо, как прежде!..
Ему бы использовать против негодяев их негодяйскую наглость, — спустить с крыльца, натравить собак. Да ведь это только так кругом внушают, что у наших людей культуры нет, это чтоб задавить да зашикать, побудить заискивать да уступать, на что человек истинно гордый и свободный никогда не пошел бы. Пенеек Пельмешкович, хоть и в лаптях, а благороден был и чист душою: не мог даже допустить, что послы такими гнусными окажутся. Это погубило и его, и бедное королевство.
