Острова и капитаны - Крапивин Владислав Петрович (читать книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
Месяц и сейчас был такой — светлый и немного озорной. И это примирило Гая с песней. Слова про «тревожное зерно» напомнили ему о черной дробинке, но в напоминании не было упрека: Гай с облегчением еще раз подумал, что развязался с этой историей навсегда.
А последний куплет был совсем хороший.
И будет песенка его —
Как огонек в ладонях:
Про корабли, про острова,
Про синий блеск морей…
И летний запах костровой
По переулкам гонит
Врасплох застигнувший Москву
Безоблачный апрель…
Гай понял, что, когда он услышит эту песню снова, будет думать не о Москве, не об апреле и кострах, а вспомнит эту ночь и палубу «Крузенштерна». И мальчишка с огоньком в ладонях, с песенкой о синем блеске морей и островах показался ему похожим не то на Сержика, не то на Юрку Веденеева, хотя Юрка и Сержик друг на друга нисколько не были похожи… А слово «костровой» послышалось Гаю как «островой», хотя такого прилагательного в русском языке, кажется, нет.
… С этими мыслями Гай и пошел спать в курсантский кубрик — там нашли для него свободную койку.
Утро было без единого облачка. У курсантов начались учения. Боцмана кричали в мегафоны раскатистые команды. Ребята умело разбегались по вантам и реям. Гай, заломив назад голову, завороженно следил, как распускаются и обвисают тяжелыми складками паруса… Но складки были неподвижны. Карбенев и Ревский нервничали. Однако второй штурман Бурцев сказал:
— Спокойствие, товарищи, к полудню задует. У нас все по графику.
В самом деле — после одиннадцати часов море взъерошилось, потянул ветер. И не с норд-веста, как ждали, а с зюйд-веста. Лучшего и желать было невозможно. Именно при этом ветре «Крузенштерн» мог идти курсом крутой бакштаг, лучшим для такого парусника, и так, чтобы и солнце оказалось с нужной стороны.
— Брасы и шкоты на левую! Отдать носовой!..
— Гай — давай!
Он снова пружинисто взлетает по вантам. В кино эпизод займет несколько секунд, но надо, чтобы эти секунды запомнились зрителям надолго. Чтобы на экране было все как можно лучше: и высвеченные солнцем ярусы парусины, и мальчишка с разметавшимися на ветру волосами. И радость этого мальчишки, первым заметившего долгожданную землю.
И Гай опять, вцепившись правой рукой в гудящий трос, левую выкидывает вперед:
— Остров! Вижу остров!
Он кричит это друзьям-морякам, себе, небу, морю, желтым берегам, которые вырастают из синевы, распахиваются, как крылья. Городу кричит, который встает над берегами!
Это и есть его остров! Не надо его придумывать! Оказалось, что он — на самом деле. Такой, о котором Гай мечтал: со скалистыми обрывами, старыми крепостями, запутанными улицами и лестницами, со старинными пушками на бастионах. С тайнами оборонительных башен и подземелий. С суровыми легендами о героях…
Он, этот остров, складывался в сознании Гая, как складывается постепенно из рассыпанных кубиков целая картина. И теперь — вот он, весь! И крик Гая — не для кино. Это его настоящая радость, его открытие:
— Остров! Вижу остров!
Берега все круче, город все ближе — сверкающий, радостный…
Нет, не только радостный. Справа тянется берег, где перемешаны с камнями и землей кровь и кости. Впереди, на дальнем склоне, различимы хатки и заборы Артиллерийской слободки, и в одном из домов живет баба Ксана, не дождавшаяся с войны сыновей… Сколько их было — тех, кто здесь полег… Сколько сейчас горя у тех, кто не дождался…
Но город все равно встает светлый, веселый, уверенный в своем праве на радость. И как стальное подтверждение этого пра ва — синеют в глубине Большой бухты эсминцы и крейсера с их ступенчатыми башнями, стволами и решетчатыми парусами локаторов…
Парусник мчится к входу на Северный рейд, и Гай летит над морем. Навстречу городу, навстречу своему Острову.
Навстречу друзьям.
… Они нырнули со скользких, обросших зеленью свай в Арт-бухте. Разом, втроем. Гай вынырнул первым. Почти сразу за ним — Ася. И лишь через полминуты — Сержик. Он помахал рукой с добычей — большой раковиной-рапаной.
На берегу Сержик ловко подрезал ножичком спайки моллюска, ударил зажатой в ладонях раковиной о колено и вытряхнул мякоть. Выдул из ракушки капли. Прижал к уху:
— Шумит?.. Шумит. Бери, Гай.
Потом нашли еще несколько рапан — в основном Сержик, но и Гай нащупал на дне одну, маленькую. Но та, первая, от Сержика, — дороже всех.
… Когда проводили Сержика до калитки и шли по улице Киянченко, Гай снова приложил большую раковину к уху. И вдруг спросил Асю:
— Ты тогда, в Херсонесе, когда я на дракончика наступил, случайно меня увидела?
Ася помолчала. Сказала шепотом:
— Нет.
Гай больше ничего спросить не посмел.
Ася проговорила с запинкой:
— Я еще там… наверху… Вижу: ты немножко не такой, как все… Мне интересно стало…
— Почему «не такой»?
— Ну, все бегают, гранату ищут, а ты стоишь задумчивый…
Гай стиснул раковину двумя ладонями. Сказал сипло:
— Ася… Я не задумчивый, а скотина был. Я с самого начала знал, где лежит граната. И молчал.
— Ну и правильно молчал.
— Нет, я не потому, что правильно. Я… в общем, я Сержику уже сказал про это… Я думал тогда: раз никто не знает, я ее потом… ну, забрал себе и все…
Он искоса глянул на Асю. Она шла, опустив голову.
— Я свинья, верно? — тихо сказал Гай.
— Не… — вздохнула Ася. — Вы, мальчишки, просто иногда какие-то глупые. Все запутаете и сами мучаетесь. И уж потом только: трах, трах!..
— Что «трах»? — удивился Гай.
— Ну, как тот Сережка… Из книжки «Судьба барабанщика».
— А… при чем тут я-то? — испуганно изумился Гай. — Я же в шпионов не стрелял.
— Все равно… Ты мне сразу показался на него похожим.
— На Барабанщика? Ну, ты даешь…
Негромко, но строго Ася сказала:
— Ты меня спросил, я ответила. Честно. Не смейся…
— Я смеюсь, что ли… — пробормотал он.
— … А потом я иду по берегу, вижу — ты сидишь, за ногу держишься…
— Ага, «сидишь», — усмехнулся Гай. — Катался и корчился… Если бы не ты, наверно, помер бы.
— Ну уж… — усмехнулась Ася.
Гай сказал:
— Так я и не собрался в Херсонес. А сейчас той компании, наверно, уже нет. Кто разъехался, кому просто некогда — уроки… Хотя бы Артура встретить.
… С Артуром он так и не встретился. Зато однажды они увидели «ушастого воробышка» Вовку.
Гай, Сержик и Ася шли по Матросскому бульвару. За памятником Казарскому — каменной пирамидой с бронзовым древнегреческим кораблем — аллея вела к фонтану. На краю круглого бассейна и сидел Вовка. Он смотрел на каменного мальчишку в бескозырке. Мальчишка стоял на валуне посреди бассейна и, наклонившись, собирался пустить в воду модель крейсера.
— Вовчик! — обрадовался Гай.
Воробышек не удивился. Коричневыми круглыми глазами глянул на всех троих по очереди. Спросил:
— Как вы думаете, они кусачие? — И показал на воду. Среди плоских плавучих листьев видны были золотисто-красные рыбки. Даже не рыбки — рыбы. Они двигались медленно и уверенно.
— С чего им кусаться? Не пираньи ведь какие-нибудь, — сказал Сержик. — А тебе-то что?
Вовка кивнул на каменного мальчика:
— Мне к нему надо.
— Зачем? — удивился Гай.
Вовка подумал и показал маленький пластмассовый компас.
— Хочу ему вот это… на руку…
— Зачем? — удивился теперь Сержик.
Вовка насупился. Спрятал компас в кулаке.
Гай стряхнул сандалеты.
— Садись.
Воробышек молча и благодарно уселся ему на закорки. И Гай понес его к центру бассейна. Мысль о том, что рыбы могут противно ткнуться губастыми мордами в ноги, заставляла поеживаться. Но все-таки Гай решительно шагал, раздвигая коленями листья. Потому что ушастому воробышку Вовке, видимо, очень нужно было подарить каменному мальчишке свой компас. Может быть, Вовка знал, что этот мальчик — заколдованный и по ночам оживает и пускает свой кораблик в бассейн. Может, это был Вовкин друг. Может — житель какой-то сказочной страны или Вовкиного острова. Потому что очень даже возможно, что у Вовки тоже есть свой остров.
