Голубятня на желтой поляне (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .TXT) 📗
На пустыре жили вороны (не мутанты, а обычные, добродушные), воробьи, полевые мыши, бездомные коты и Пим-Копытыч.
– А почему его так зовут? – спросил Олик. Он понял, что разговор о рыцарском названии не находит поддержки, и сменил тему. – Какое-то не совсем обычное имя и отчество.
– Это не имя-отчество, а просто имя, – пробурчал Пека.
– Точнее, прозвище, – разъяснил Андрюша. – Произносится и пишется через чёрточку.
– А он кто? Сторож?
Пека хмыкнул:
– Чего там сторожить-то…
– А зачем он там живёт? Разве может человек жить в трущобах?
– Во-первых, может, – вздохнул умудрённый жизнью Пека. – Во-вторых, он даже и не человек.
– А кто?
– Он, видимо, бывший домовой, – стал объяснять Андрюша. – А теперь бомж…
– Кто?
– Ну, личность без определенного места жительства… Раньше жил в доме у какой-то старушки, в другом районе, но старушка умерла, а дом снесли. Он поселился на старом стадионе под трибуной, но трибуна потом сгорела. Вот он и перебрался на пустырь. Отыскал подполье под развалинами, там и прописался…
– Разве у домовых бывает прописка?
– Ох, ну это просто так говорится. В общем, живёт, и дело с концом… Мы с ним в прошлом году познакомились, когда там в сыщики-разбойники играли…
– Никогда не видел домовых, — осторожно сказал Олик. – Даже не думал, что они существуют в действительности… А как он выглядит?
– Придёшь – увидишь, – отозвался Пека.
– Неужели он самая настоящая нечистая сила?
– Не вздумай так при нём выразиться, – предупредил Андрюша.
– Разумеется, не вздумаю! Да я же ведь и не в обидном смысле…
– Ни в каком не вздумай, – насупленно произнёс Пека. – И смотри не болтай про него никому. Пим-Копытыч лишних знакомств не любит, особенно со взрослыми…
– Клянусь, что никому ни полсловечка!
Пека сердито махнул полиэтиленовым пакетом.
– “Клянусь”, “клянусь”. А сам всё время языком молотишь… Я вот боюсь, как бы ты про Капа никому постороннему не сболтнул.
Олик прижал к матроске ладони.
– Да что ты! Я же прекрасно понимаю всю ответственность.
– Если и сболтнёт, никто не поверит, – рассудил Андрюша.
– Я никогда в жизни не выдал ни одной тайны, – с печальной гордостью сообщил Олик. Он, кажется, наконец обиделся.
– Мы же на всякий случай предупреждаем, – смягчился Пека. – Ну вот, пришли…
Они миновали последний дом в Полесском переулке и оказались перед стеной сорняковых зарослей.
Стали пробираться еле заметной тропинкой. Олик сразу мужественно зашипел сквозь зубы.
– Скажи заклинашку, – пожалел его Андрюша.
Бамбур-гамбур, бутерброд,
Олик сбивчиво забормотал. И перестал шипеть.
Некоторое время шли по плечи в мягких лопухах – пыльных, зато не кусачих. Обогнули кучу кирпича и сгоревший сарайчик, пролезли сквозь буйные заросли сирени и оказались на лужайке с клевером и подорожниками. Здесь подымались над травой края солидного фундамента из гранитных брусков. Рядом с фундаментом сохранилось каменное крылечко.
Из-под этого крылечка и вылез навстречу трём Укам Пим-Копытыч.
Теперь самое время описать Пим-Копытыча.
Представьте себе футбольный мяч, обросший серой клочковатой бородой и такими же волосами и снабжённый носом, похожим на маленький лапоть. Кроме того, мяч украшали два голубых стариковских глаза. Впрочем, они почти терялись под клочкастыми бровями. Терялись в густой растительности также уши и рот. Вот такой была у Пим-Копытыча голова. И она, голова эта, сидела не на туловище, а на сером растоптанном валенке. Сверху в голенище валенка были сделаны прорези – из них высовывались руки. Тонкие, покрытые рыжей курчавой шерстью, с большими коричневыми ладонями и узловатыми пальцами. Чтобы передвигаться, Пим-Копытыч упирался ладонями в землю и ловко переносил валенок вперёд или назад…
– Здрасте, Пим-Копытыч, – разом сказали Пека и Андрюша. И Олик у них за спиной тоже пискнул “Здрасте”.
Глазки Пим-Копытыча радостно заблестели.
– Здравствуйте, мои хорошие. Навестить пришли старичка? Оно и славно. Я тут уж заскучал без компании-то…
– Мы тебе молока принесли и хлебушка, – Пека протянул пакет.
– Ой как ладненько! Покушаю теперь. А то цельную неделю травой да корешками питался, будто коза шелудивая…
– У тебя же картошка в подполе, – напомнил Пека.
– Ну, что картошка… – смутился Пим-Копытыч. – Там уж, можно сказать, ничего не осталось. Да и погнила…
– А от гнили у вас заклинашка есть, – напомнил Андрюша.
– Ну, что там заклинашка, если картошка прошлогодняя…
– Ох, Пим-Копытыч, опять, наверно, пустил запас на самогон, – проницательно сказал Пека.
– Ну, какой там самогон… Маленько. Капельку для душевной радости. А то всё один да один… Да вы садитесь, гости желанные. А я вашим приношением угощусь…
Уки сели на фундамент. Пека и Андрюша сразу, а Олик сначала сорвал большой лопух и постелил на камень.
Пим-Копытыч ловко сдёрнул зубами крышку с молочной бутылки, запрокинул голову. Буль-буль-буль… Белая струя побежала в гущу бороды. Пим-Копытыч отряхнул капли, откусил от горбушки…
– Уф… славненько так… внутренняя благость. Спасибо вам.
– На здоровье, – сказал хитрый Пека. – А почему, Пим-Копытыч, ты говоришь, что всё один да один? Раньше ты, бывало, в гости ходил на свалку, к старым друзьям.
– Далеко свалка-то, а я хворый стал, добираться трудно. Да и не осталось там уже почти никого..,
– Из-за сторожа? – с пониманием спросил Андрюша.
– Не-е… Со сторожем-то можно в конце концов договориться. Из-за участкового, младшего лейтенанта…
– А, из-за Кутузкина! – сообразил Пека.
Вообще-то фамилия участкового была Кутузов. Но такая громкая, фельдмаршальская, она явно не годилась для младшего лейтенанта. Он был молод и бестолков (не в обиду для остальной милиции будь сказано). Часто ему виделись всякие нарушения, где их не было. И любил участковый раздавать обещания “оформить дело для посадки на пятнадцать суток”. Потому и стал среди местных жителей Кутузкиным.
– Всех грозит разогнать со свалки. Даже тех, кто там с самого её начала обитает. Грех да и только…
– Лучше бы за Лошаткиным следил, – сказал Андрюша. – Этот жулик знаете, что делает? Уговаривает ребят скупать мороженое и приносить ему. Даёт двадцать копеек. Потом заворачивает его в свою бумагу, на которой заграничные наклейки, и продаёт, будто иностранное, за тройную цену. А картинки сам печатает…
Пим-Копытыч покивал. Про коммерсанта Лошаткина он был наслышан от ребят. У того на улице Стекольной имелся магазин с крупной вывеской, сделанной под старину: “Къ Вашимъ услугамъ. С. С. Лошаткинъ”. Хозяин гордился своей фамилией и оскорблялся, если её ошибочно писали через “д” (гораздо сильнее, чем профессор Телега, когда путали ударение). Но как ни пиши, а все ребята в округе знали, что он скупердяй и махинатор. Чтобы покупать мороженое, Лошаткину приходилось вербовать мальчишек с дальних, нездешних улиц…
– Пим-Копытыч, а на свалке хоть кто-нибудь из ваших знакомых остался? – с тревогой спросил Андрюша.
– Разве что Фома-Лоханка да Груздь-Лукошич. У них там хибара в самой глубине… А вам что до свалки? Али нужда какая?
– Нужда, – признался Пека. – Маркони одну штуку опять придумал, кабель нужен. Экранированный.
– Это в специальной металлической оплётке, – вставил Олик. Он сомневался, что Пим-Копытыч силен в электротехнике. Пека и Андрюша строго на него посмотрели.
– Ясненько! Какой диаметр-то?
– Маркони говорит: чем толще, тем лучше, – разъяснил Андрюша. – Но вообще-то любой сойдёт. Кроме как на свалке, его нигде не найти…
