Синий треугольник (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (читать книги бесплатно txt) 📗

— Пойдем сперва на пустырь.

— Зачем?

— Надо же что-то делать… с Конусом.

Да, конечно. Я об этом тоже подумал. Но… что делать-то?

Однако я послушался, пошел следом за Петькой.

3

Через полчаса мы вернулись туда, где стоял в траве патефон. Он играл ту же песню. Мальчик сидел у патефона на корточках.

— Больше не воюешь? — сказал Петька.

— Не-а. Не хочется.

— Не получилось, значит, раздвоение, — заметил я.

Он пожал шелушащимися от загара плечами. И слушал песню дальше. Его рыцарское вооружение валялось неподалеку.

Я смотрел на шлем из оцинкованных жестяных полосок, и ко мне понемногу приходило понимание, что надо делать.

Когда песня очередной раз кончилась, я спросил:

— Стасик, можно, я померяю шлем?

Он не удивился, что я знаю его имя.

— Меряйте, пожалуйста… — И опять стал крутить ручку.

— Не налезет, — ревниво заметил Петька. Он, конечно, догадался о моем плане и досадовал, что не сообразил первый.

— Налезет.

И правда, шлем аккуратно обхватил мою голову, только пришлось раздвинуть жестяные наушники.

С этим сооружением на голове я пошел к знакомому круглому колодцу. Глубина по-прежнему дышала влагой и тайной.

Я лег на живот у края, заглянул в черноту. Позвал шепотом:

— Эй… Конус…

Молчание.

— Дядюшка Кон…

В самодельном контактном шлеме отозвалось — недовольным тоном проснувшегося старика:

— Чего тебе?

— Это я, Питвик…

— Наконец-то.

— Как ты там?

— Как было задумано…

— Разве это было задумано?

— А разве нет?

— Не понимаю, — сказал я.

— Вырастешь — поймешь, — хмыкнул он.

Я малость обиделся. Ну да ладно. Главное — узнать побольше.

— Что с "Иглой"? Дон и Рухадзе живы?

— А чего им… Юджин склепает капсулу, и опять будет контакт.

— А ты?

— А я пока останусь здесь.

— Кон!.. Зачем тебя сюда занесло?

— По твоей милости, — хмыкнул он.

— Ты рехнулся?

— Ничуть… Разве ты не хочешь исправить ошибку?

— Какую?

— Ладно, сам сообразишь…

— Послушай, старик! — я опять разозлился. Мне казалось маловразумительным его бормотание. — Неужели мы для того тебя делали, чтобы ты плюхался на случайные планеты ради исправления мальчишечьих ошибок?

Я думал, он рассердится в ответ. Но он отозвался добродушно:

— Это же не насовсем. Так, небольшая передышка. Планета-полустанок, остановка в пути. А ошибки исправлять необходимо. Скажи спасибо…

Я не знал, стоит ли говорить спасибо. Хотя нет, знал! Только из упрямства не хотел согласиться сразу. А Конус помолчал и продолжил речь:

— И не воображай, что это вы меня сделали. Вы просто слегка меня поддержали. Оживили. Когда занесло меня на вашу планету.

— Да, видать, ты крепко треснулся здесь о почву! — не сдержался я.

— Не груби старшим.

— Кто это — старший?

— Я… Я и на Землю-то залетел, чтобы там оказался ты.

— Зачем?

— Вот те на! А кто бы спас от взрыва пароходы?..

На меня вдруг навалилась целая гора всяких чувств. И смущение, и недоверие, и смесь догадок. А в ответ я только пробормотал:

— Не я ведь спас, а Петька…

— А ты — кто?.. Да ты не бойся, я выкарабкаюсь отсюда, чтобы достроить туннель, раз уж начал. Ты поможешь… Главное — всегда успевать туда, где сбегаются рельсы… А теперь иди, я хочу спать. У нас есть еще время.

— Куда идти-то?

— Иди, иди. Не мешай…

Я полежал на краю колодца еще… Так было не в первый раз. Набормочет он что-нибудь непонятное, а ты лежи и размышляй. Догадывайся. Иногда жутковато даже делается. Впрочем, сегодня — нет. И лежать на краю колодца мне было хорошо. Солнце грело спину сквозь полосатую трикотажную рубашку. Одно только мешало: синяя косынка Эльзы Оттовны, что была у меня вместо галстука, сбилась и давила шею. А потом еще какой-то жук пошел по ноге, защекотал кожу.

Я сел. Снял Стаськин шлем. Стасик неподалеку опять заводил патефон. Он был хороший, этот Стасик Валентинов, и я знал, что мы скоро крепко подружимся. Поэтому я ничуть не обижался, что он хочет, как и я, стать в хоре у Эльзы Оттовны солистом и петь мою песню.

Я подошел к Стасику (он был мне чуть повыше плеча), отдал шлем. Сказал полушутя:

— Смотри, совсем заездил пластинку. Эльза Оттовна тебе задаст…

— Не-е… Я только еще разик… А ты уже уходишь?

— Мне надо на рынок за картошкой.

Мы улыбнулись друг другу, и я пошел к городу. Пушистые головки белоцвета шелестели по моим старым штанам из ткани "елочка". Одна штанина была застегнута под коленом, а у второй оторвалась пуговица и манжет болтался вокруг ноги. Эльза Оттовна опять скажет: "Петя, когда ты перестанешь ходить неряхой?" А я что? Я уже сколько раз талдычил Женьке: "Пришей пуговицу, пришей!" А она: "Сам не можешь, что ли?" Будто это мальчишечье дело — иголки да нитки!

Она вообще-то ничего сестренка, но порой бывает ужасно вредная. Особенно когда спорим из-за Кыса: на чьей кровати ему спать. Он всегда ночует у кого-нибудь из нас в ногах. Я говорю: "Давай честно, по очереди!" А она: "Ты лягаешься во сне и не даешь ему уснуть, он делается нервный". От таких разговоров я сам делаюсь нервный. И конечно: "Мама, чего Петька дерется!.."

Будто я правда дерусь! Только сделаю вид, что хочу ухватить за косу.

Мама сразу: "Будете скандалить, позову к нам из Омска тетю Глашу. Уж она-то вас воспитает!"

Мы, конечно, затихаем. Тети Глаши нам только и не хватало…

4

Женька оказалась легка на помине. Догнала меня здесь, на пустыре. Кыс рысью мчался рядом с ней.

Я остановился. Но сделал вид, что не ради Женьки, а вытряхиваю из сандалии крошку.

Женька ехидно сказала:

— За картошкой пошел?

— А куда еще? По грибы, что ли?

— А в чем ее понесешь?

Я хлопнул себя ладонью по лбу. Самокритично:

— Вот голова дырявая!

— На… — Женька протянула авоську. Миролюбиво так. И я сразу опять понял, какая она славная. Вон сколько бежала, чтобы догнать меня.

Женька сообщила:

— Кыс по дороге устроил взбучку какой-то моське. Она залаяла, а он бах ее по носу лапой! Моська — бежать.

Я засмеялся и на ходу погладил взъерошенного Кыса.

Кыс пошел впереди, а мы с Женькой рядом. Не спеша.

Я опять стал думать про колодец. Я точно знал, что его сказки — не совсем сказки. Вовсе не сказки! Когда я вырасту, мне придется отыскать волшебный камень-конус и отправиться с его помощью к дальним звездам… Конечно, это будет не скоро. Очень даже не скоро. И потому думал я об этом без особого волнения. Но знал.

Впрочем, иногда казалось, что все это мои собственные фантазии. Хотя один мой знакомый говорил, что нет. Сперва фантазии или даже сон, а потом — правда.

С этим веселым толстым дядькой мы познакомились на цирковом представлении, когда сидели рядом и хохотали над проделками клоунов Мишки и Варфоломея. Оказалось, что этот мой новый знакомый живет неподалеку от нас, на улице Астрономов. Он сочиняет фантастические книжки.

Я уже не раз прибегал к нему в гости, и мы подружились.

— …Я тебе говорю, говорю, а ты будто спишь на ходу!

Я встряхнулся:

— Задумался… Ты о чем?

— Дядька тебя искал какой-то. С длинным таким лицом и лошадиными зубами. И с локонами, как у тетеньки. Спрашивал, дома ли… Петь, чего ему надо?

— А! Он хочет переманить меня от Эльзы в свой хор.

— Не ходи!

— Я что, чокнутый? Фиг ему!..

Кыс непримиримо вздыбил шерсть на спине и распушил хвост.

Он всегда меня понимал.

Мы подошли к перекрестку Рыночной и Спортивной.

— Ладно, Петь, я домой. Кыс, идем со мной… Ой, Петька, чуть не забыла! Мама просила тебя зайти на станцию, купить на завтра билет в Боровиху. Она давно собиралась…

Я кивнул. Потом проводил Женьку глазами и пошел к рынку, щелкая авоськой по расстегнутой штанине. Я твердо знал, что на станцию не пойду. Билет покупать не стану. А дома скажу, что билетов на завтра нет. Ни на один поезд.