Тень Каравеллы (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (книги без сокращений txt) 📗
Скоро Максим выбрался на свободное место — на зеленый бугор с веселыми веснушками одуванчиков. Здесь тропинка раздвоилась. Одна дорожка тянулась к верхней кромке берега, снова через заросли, другая — вниз. Максим выбрал нижний путь — поближе к воде.
У воды на узкой полосе песка тянулся валик из обломков коры, сухих веток, щепок. Валялись мелкие доски и даже бревна. Максим вспомнил, что это называется плавник. Среди плавника могли оказаться интересные вещи. Он пошел, перешагивая через доски и коряги; сзади на плотном песке оставались четкие следы его сандалии.
Но скоро полоса твердого песка прервалась. Сверху бежал в реку ручей. Это был небольшой ручеек, но в рыхлых откосах он вырыл целый каньон, а ниже устроил вокруг себя мешанину из жидкой глины и песка.
И никакого мостика.
Максим глянул вверх. Забираться в кусачие джунгли, а потом лезть через каньон, конечно, не хотелось. После этого опять целый час отцепляй репьи.
Максим прищуренным взглядом посмотрел на тот берег ручья. Ширина песчано-глинистой каши вместе с ручьем была метра четыре. А глубина казалась совсем небольшой, по щиколотку.
После смелых дел, которые сегодня успел Максим совершить, отступать ли перед ручейком?
Он снял сандалии, затолкал в них носки и кинул обувь через ручей. Потом осторожно, однако без боязни ступил в месиво.
Ух какое оно было холодное! Наверно, в ручье была талая вода из остатков снега. А может быть, его питали холодные ключи. Максим сразу увяз до середины икр и передернул плечами. С чмоканьем выдергивая ноги, он добрался до ручья. Ручей был еще холоднее. А погрузился Максим еще глубже, до колен, и замочил край бинта. Но зато близок был конец опасного пути. Максим сделал шаг, второй… и вдруг почувствовал, что больше нельзя шагать: когда он пытался поднять одну ногу, другая в тот же миг уходила глубже.
Максим испугался не сразу. Сначала он просто остановился, чтобы подумать: как легче выбраться. Но едва начал он думать, как понял, что все равно погружается — если даже не шевелиться. И тогда он по— чувствовал, как тихо и пусто вокруг. Лишь наверху гудели невидимые автомобили.
Максим вспомнил про зыбучие пески, в которых люди исчезают с головой, и у него заледенели не только ноги, а даже затылок.
Неужели? Неужели это правда может быть? Через несколько дней найдут в глиняной жиже промокшую пилотку… А может, вообще ничего не найдут! Если дождь смоет на песке следы, оборвавшиеся у ручья…
А что будут думать мама с папой? И Андрейка?
Фу, какая чушь лезет в голову! В полутора метрах от твердой земли. В конце концов, можно плюхнуться плашмя и дотянуться вон до того сухого выступа с кустом бурьяна.
Но падать в жидкую глину! А форма?
Яростно дернулся Максим вперед! Но зыбь не пускала, и он тут же ушел в нее с коленями. Бинт скрылся.
Максим испугался сильнее. Но все же он, конечно, не верил всерьез, что может потонуть. Иначе в его голове не запрыгали бы другие тревожные мысли. А они запрыгали.
Сначала Максим подумал, что жидкая грязь доберется сквозь бинт до раны и тогда уж наверняка случится какое-нибудь заражение. Но тут же вспомнил про уколы и успокоился: после них не страшны, конечно, никакие микробы. Другая опасность была серьезнее: ноги ломило от холода, и дело могло кончиться воспалением легких. Или ангиной. В любом случае Максим надолго охрипнет. Как же тогда петь? И если заболеет, когда же его примут в пионеры?
Но эти мысли занимали его лишь несколько секунд. Он погружался. Ледяная жижа пошла все выше по ногам и почти добралась до штанов. Теперь, если даже упадешь, не дотянешься до суши! Закричать?
Максим отчаянно оглядел заросшие откосы. Кто услышит? Да и, несмотря на жуткое положение, кричать было стыдно.
Если бы в реке тонул, другое дело. А то увяз из-за собственной глупости в какой-то каше посреди сухой земли и теперь, значит, надо орать "спасите"?
Нижние кромки штанов уже коснулись жижи и начали намокать. Может быть, все же рвануться и упасть плашмя, а потом — изо всех сил руками, ногами?
Максим еще раз кинул взгляд на откосы… Сверху, прыгая с уступа на уступ, бежала девчонка. .С жердью! Максим сразу понял, что девчонка, хотя она была с короткой стрижкой, в джинсах и полосатой, похожей на тельняшку майке. Совершенно по-девчоночьи она кричала:
— Ой, минуточку, минуточку подержись, я сейчас!
ЗОЛУШКА И ПРИНЦ
На твердом берегу Максим отдышался и украдкой глянул на девочку. Он чувствовал, что выглядит не геройски: взъерошенный, испуганный, с перемазанными ногами. Недавняя опасность казалась теперь пустяковой. Подумаешь, увяз повыше колен! А девчонка, наверно, хихикает про себя над его испугом.
Максим сделал равнодушно-досадливое лицо и небрежно сказал:
— Ч-черт… Угораздило влипнуть. Чуть не извозился.
— Здесь не очень опасно, — сказала девочка. — Выше, чем по пояс, ты бы не увяз.
Максим опять бросил на девчонку быстрый взгляд: это что, насмешка? Но нет, у нее даже в глазах не было улыбки. Она просто успокаивала Максима. Он пожал плечами.
— По пояс! На кого бы я стал похож! И так…
Он посмотрел на свои ноги. Они были словно в пятнисто-серых мокрых чулках. По ним сбегали струйки жидкой глины, оставляя светлые полоски.
Максим пошевелил грязными ступнями.
— Пойду отмываться.
Он хотел направиться к реке, но девочка ухватила его за рукав.
— Не сходи с ума! Вода знаешь какая ледяная!
Ноги у Максима все еще ломило от недавнего холода, но он храбро усмехнулся:
— Наверно, не леденее, чем там. — И он кивнул на ручей.
Но девочка сказала, не отводя спокойных голубовато-серых глаз:
— Не выдумывай, пожалуйста. Пойдем наверх, там есть колонка. И бинт надо сменить.
Значит, она разглядела повязку под слоем глины?
— Где же я возьму другой бинт? — сказал Максим.
— Пойдем.
Максим пожал плечами. Как мужчина, уступающий женскому капризу. Взял сандалии и стал подниматься за девочкой по змеистой тропинке.
Идти босиком было непривычно. Под ноги попадали острые крошки. Максим несколько раз оступался и чуть не потерял равновесие. А схватиться за стебли он не мог — в одной руке обувь, в другой болтик. Даже там внизу, хватаясь за спасительную жердь. Максим не выпустил его. Верный болтик был по-прежнему с Максимом. И, ощущая в пальцах привычную ребристую тяжесть винта. Максим тихо радовался этому, несмотря на все неприятности.
Они поднялись на высокий берег и оказались в старом переулке — вроде того, где Максим утром нашел золотую щепку и болтик. У пробитого лопухами асфальтового тротуара стояла колонка. Девочка поднатужилась, подняла рычаг. Колонка крякнула, шевельнулась и ударила в бетонную площадку круглой стеклянной струей. Брызги встали облаком, и несколько маленьких радуг загорелись вокруг Максимкиной спасительницы.
— Подставляй ноги, — велела она.
Максим подставил. Струя била туго, но вода после ручья казалась очень теплой. Будто кипяченой. Глина смылась в несколько секунд!
Максим, прыгая то на одной, то на другой ноге, торопливо натянул носочки, застегнул сандалии. Одернул форму, поправил пилотку. И стал опять аккуратным и симпатичным Максимом Рыбкиным — почти таким же, каким был утром, уходя из дома. Только на краешке штанов темнела полоска невысохшей глины да бинт остался серым и запачканным.
— Наверно, грязь под него попала. Надо менять, — опять сказала девочка.
— А где… — начал Максим, но она перебила:
— Подожди здесь, я быстро сбегаю, я близко живу. Не вздумай уйти.
Максим слегка улыбнулся.
— Зачем же мне уходить?
Она тоже улыбнулась, и они впервые посмотрели друг другу в лицо не украдкой, прямо.
— Знаю я… — сказала девочка. — Мальчишки такие боязливые. Даже занозу боятся вытащить, а если перевязка, то вообще…
— Пф! Вот еще! — откликнулся Максим.
— Значит, жди.
— Ага.
Она побежала и один раз оглянулась, а он стоял у колонки и смотрел, как она бежит.
