Робинзон в русском лесу - Качулкова Ольга (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗
— Вася, смотри! — вскричал я в восторге. — Ведь это значит, что у нас будет посуда. Теперь наделаем и котлов, и тарелок, и чашек! Пойдем скорее вместе за водой, да принесем со двора и глину. Ты кончай тогда печку, а я попробую сделать другой котел.
Вася слез с печки, мы взяли палку, которая служила нам водоносом, принесли воды и вылили ее в оттиск котла в глине. Она не вытекала, не впитывалась, а напротив, держалась очень хорошо, как в настоящей посудине. Я выбежал на двор, захватил несколько комков глины, размочил и уже собирался облепить стоявший вверх дном чугун, когда Вася остановил меня.
— Ну, это вы напрасно, Сергей Александрович, — сказал он. — Так, я думаю, у нас ничего не выйдет, нужно песку прибавить. Ведь песок плавится, он как растает, так остывши и свяжет глину. Только вы берите песочку ровненького, без камней.
Ни в детстве, ни в молодости не танцевал я так усердно, как отплясывал босыми ногами на куче глины, из которой предстояло лепить наш первый котел. Сапоги на этот раз я снял без малейшего колебания. Наконец глина была готова. Я облепил ею котел пальца на два толщиною, подкинул в печку дров, позвал на помощь Васю, и мы поставили мое произведение в огонь. Но через несколько минут наружная сторона глины высохла и стала садиться, а внутренняя была еще сыра и по всему котлу пошли трещины. Со вторым опытом мы были осторожнее: во-первых, поставили котел не прямо дном вверх, а несколько приподняла с одного края и подгребли под горячих кольев; во-вторых, как только он достаточно просох, чтобы держаться и без чугуна, мы его вынули. На этот раз глиняный котел не растрескался, высох и обжегся, но все-таки оказался хрупким. Только после доброй сотни неудач добились мы умения делать сносную глиняную посуду. Я заготовил несколько деревянных форм и по ним в свободные минуты стал делать кружки, чашки, тарелки, горшки.
Между тем дни становились заметно короче, а вечера длиннее. При нашей бедности и при привычке жить порядочно нам нельзя было терять времени. Поэтому все вечерние часы мы проводили за столярной работой. Я начал с того, что смастерил хотя и убогий верстак, но все-таки значительно облегчавший мне труд своими приспособлениями. Для работы нужна сухая древесина. Я не поленился загромоздить верхнее пространство нашего жилья досками и бревнами, которые там просыхали довольно скоро, так как наша печка давала столько тепла, что мы даже не ожидали. Выл в ней, однако, один большой недостаток. За неимением вьюшек мы не сделали душника, — тяга в трубе продолжалась и после топки, так что к утру становилось холодно. Зимою мы рисковали замерзнуть даже лежа на печке. Я сделал большой глиняный круг с ручкой, тщательно обжег его и, когда печка кончала топиться, лазил на крышу и закрывал.
В доме я сделал вдоль стены несколько прочных полoк и расставил на них вещи и посуду. В комнате стало просторнее и чище. Затем уж, вместе с Васей, мы смастерили стол и два табурета, чтобы есть сидя, как цивилизованные люди. Все это было грубо и непрочно, но мы утешали себя мыслью, что найдем дорогу домой, а если не найдем, то успеем сделать для постоянного жилья и что-нибудь получше.
Наконец погода разъяснилась, и мы решились заняться обмазкой стен дома. Пока солнце и ветер просушивали отсыревшие за непогоду стены, мы возили глину и песок. Я заранее приготовил для себя и Васи штукатурный инвентарь, — широкие четырехугольные доски с ручками посредине, небольшие лопаточки и дощечки с ручками, наподобие утюга, чтобы гладко размазывать ими глину по стене. С обмазкой стен мы стравились быстро, а пока штукатурка просыхала, принялись за смолу. Варить ее с песком пришлось в чугуне, в только тогда мы поняли всю цену своей мысли делать глиняную посуду, — без нее нам пришлось бы, живя над озером, нуждаться в воде.
Горячая масса смолы с песком быстро остывала и твердела, так что работать приходилось очень спешно, но зато стена становилась буквально непроницаемой для сырости! Внутреннюю сторону стены мы также разделали глиной, но уже без смолы, впрочем, тщательно избегая трещин, так как тонкая черная угольная пыль жестоко нам досаждала.
Наконец у нас был прочный, безопасный и теплый дом, даже с некоторым запасом утвари. Надо самому пережить это чувство довольства, чтобы вполне понять его. Под его влиянием забывается весь ряд тяжелых трудов и усилий и остается только одно спокойное сознание веры в себя.
Между тем в природе уже начали появляться признаки наступающей осени. Многие птицы улетали, лиственные деревья стали переходить из темно-зеленого в нежно-палевый, ярко-желтый и даже пурпурный цвет. Но утрам стали прошибать морозцы. Но погода все еще стояла ясная, даже теплая.
— Эх, скоро и зима настанет! — сказал однажды Вася, выходя утром из дому и задумчиво глядя на белые, сверкавшие на солнце, блестки инея. — Батюшки светы! — вдруг крикнул он, в отчаянии хватаясь за голову. — А рожь-то! Ведь мы ее так и не посеяли. Подумайте-ка, ведь это значит еще целых два года не брать куска хлеба в рот!
Эти слова побудили меня проверить нянины семена. Я возвратился в дом, подставил к полке табуретку и… обмер от горя…
— Вася! — крикнул я.
Он тотчас же вошел, а я протянул ему пустой мешок. К нам, очевидно, забрались крысы! В обоих мешочках были проточены дырки, а зерна не было и в помине. Все остальные мешки с огородными семенами были тоже попорчены.
Не могу описать, какое горе причинило нам это открытие. Чтобы спасти остальные семена, мы подвесили их на лыках к потолку.
На другой день мы энергично принялись за ров, но сначала небольшими кольями распланировали двор. Чтобы защитить дом и огород от непрошеных гостей, вроде волков, лисиц и зайцев, мы порешили обкопать его широким рвом, аршина четыре глубиною, землю же изо рва употребить на вал, на вершине которого хотели поставить острый частокол. Ров должен был охватывать двор лишь с трех сторон, в виде огромной буквы «П», так как четвертая выходила на обрыв и была достаточно защищена его крутизной, а также и частоколом, который мы хотели поставить и с этой стороны. Ров мог принести нам неисчислимые выгоды. Вешние воды, обегая с вершины горы, могли подмыть наши стены, но, встречая ров, они попадали бы в него и, не доходя двора, сбегали бы до обрыва, а с него хоть каскадами в озеро. Он мог служить нам также надежной защитой от опасных зверей и даже ловушкой для волков и медведей. Для выхода к озеру мы задумали сделать в частоколе лишь неширокую калитку, а в лес целые ворота, за которыми должен быть подъемный мост. По одну сторону дома, возле огорода, мы собрались поставить погреб, а по другую — ледник.
Ров мы рассчитывали окончить до зимы, но, несмотря на то, что за два месяца постоянной и упорной физической работы на открытом воздухе мы значительно окрепли, копать ров задуманной глубины оказалось для нас делом почти непосильным. Вырытую землю приходилось выносить на вершину вала. Чтобы облегчить работу, мы сделали две корзины, приспособленные для того, чтобы носить их за плечами. Но вскоре мы поняли, что целый день земляной работы нам, положительно, не под силу. Поэтому утром, со свежими силами, мы брались за лопаты и работали до полудня, потом обедали и ложились отдыхать часа на полтора, а затем уже шли в лес и рубили жерди для частокола. Работа топором, сама по себе очень утомительная, стала нам казаться отдыхом сравнительно с земляной.
Кроме того, в своей уверенности окончить ров раньше, чем земля замерзнет, мы сделали еще одну капитальную ошибку, — начали ров не с нагорной стороны, а от обрыва: таким образом, зима застала нас не защищенными от предстоявших весенних вод. Убедившись, что, несмотря ни на какие усилия, нам не удастся довести ров до конца, мы решили завершить другое, чрезвычайно для вас важное дело, подготовку настоящего большого огорода, который мог бы прокормить нас, за неимением хлеба, хотя бы овощами.
