Приключения Васи Куролесова (с иллюстрациями) - Коваль Юрий Иосифович (книги регистрация онлайн .TXT) 📗

— Да, гражданин Курочкин, — сказал Болдырев, — вид у тебя неважный. И дела тоже неважные. Лучше уж сам скажи, где деньги.

— Нету у меня никаких денег. Была трёшка, и ту отобрали.

Трёшка, отобранная у Курочкина, лежала на столе. Она была измятая, старая и, кажется, даже поросла мохом.

— Маловато, — сказал Болдырев. — Где остальные?

— Нету у меня никаких денег. Нету.

Курочкина увели.

— Деньги у них есть, — сказал капитан, — и мы должны их найти.

— Да, может, они их проели — мороженое, газировка, туда-сюда.

— Какое мороженое?! Они очень много награбили. Деньги у Рашпиля. Только где он их прячет? Весь дом обыскали — нету.

— А под кроватью смотрели?

— Кто же прячет деньги под кровать? Только круглый дурак. Впрочем, под кроватью мы тоже смотрели.

— Всё ясно, — сказал Вася, — они их в чугунок сунули и в землю закопали.

— Ну нет, — сказал капитан, — понадобится трёшка — откапывай чугунок, потом снова закапывай. Хлопот не оберёшься.

— Тогда они под кроватью. Лежат в жёлтом чемоданчике.

— Я смотрел под кроватью, — сурово отчеканил капитан. — Понимаешь?

— Так точно, — сказал Вася, но в душе он был уверен, что деньги под кроватью.

Болдырев прикрыл глаза, задумался, но ему тоже вдруг показалось, что деньги под кроватью. Лежат в жёлтом чемоданчике.

— Да, — устало сказал капитан, — деньги не пахнут…

— Чего? — не понял Вася.

— Пословица такая есть: деньги не пахнут. Слыхал?

«Странная пословица», — подумал Вася.

Он взял со стола трёшницу.

Неприятная была она на ощупь — вялая, липкая, лохматая.

Вася посмотрел на неё и вдруг понюхал.

— Товарищ капитан! — почему-то с ужасом сказал он. — Кажись, она пахнет!

Глава десятая

«Всё ясно!»

— Что за ерунда! — сказал Болдырев. — Что ты придумываешь! Дай-ка я понюхаю.

Он развернул трёшницу, поглядел сквозь неё на свет и осторожно поднёс к носу.

— Хм… Запах вроде есть. Только уж очень тонкий. Не укроп ли?

— Какой укроп? Пахнет мёдом.

— Что?! — закричал Болдырев. — Мёдом! У тебя всё пахнет мёдом!

Вася побледнел было, но тут же покраснел и сказал заикаясь:

— Всё ясно!

— Что ясно?

Вася снова побледнел и пошевелил в воздухе пальцами.

— Вжу… вжу… вжу… — сказал он пчелиным голосом.

— Не может быть! — сказал Болдырев. — Не может быть! А впрочем, почему не может быть? Вжу-вжу-вжу, конечно! — Капитан в волнении прошёлся по комнате. — Тараканов! — крикнул он.

Дверь открылась, и в неё всунулся старшина.

— Найдите немедленно какого-нибудь пчелиного знатока и на машине доставьте к дому Рашпиля. Со всем пчелиным инструментом. Ясно?

— Какого знатока? — удивился Тараканов.

— Любого. Чтоб в пчёлах толк понимал.

— Слушаюсь-постараюсь! — сказал Тараканов, исчезая.

— Ну, Вася, — сказал Болдырев, — ты действительно малый головастый. Если верно догадался, получишь карманные часы. С музыкой!

Они вышли на улицу.

Матрос, который всё это время болтался у милицейской столовой, побежал за ними следом.

Славная погода стояла в городе Карманове. За день солнце обсушило грязь на дорогах и теперь свободно летело в небе, направляясь к закату. На душе у Васи было ясно.

«Карманные часы, — думал он, — с музыкой!»

Но всё-таки странно было снова подходить к дому Рашпиля. Открывая калитку, Вася даже притормозил, опасаясь, как бы не вылетела откуда-нибудь пуля.

Но пуля не вылетела. На крыльце сидел милиционер и читал газету.

— Пойди, Фрезер, пообедай, — сказал Болдырев.

Свернув газету, милиционер ушёл.

Ульи по-прежнему стояли под яблонями. Их было пять штук, и все они были покрашены зелёной краской. Вася и Болдырев разглядывали их с двух шагов.

— Что-то пчёл не видно, — сказал Вася.

— Наверно, затаились, — осторожно сказал капитан.

— А по-моему, их здесь сроду не было. Зря знатока вызвали.

Вася подошёл к ближнему улью и щёлкнул ногтём по крыше.

В ту же секунду и Вася, и Болдырев мчались через сад к дому.

Матрос, который добродушно дремал в клубнике, принял на себя основной удар пчелиной армии. Завывая, как пожарная машина, он кинулся к ближайшему пруду и спрятался в знакомую крапиву, поклявшись никогда в жизни из неё не вылезать.

Захлопнув двери и форточки, Болдырев и Вася подсчитывали свои уроны.

Васе досталось за догадку — его укусило пять пчёл. Капитан отделался легче — пчёлы будто почувствовали в нём милиционера. Его укусила всего одна пчела, зато уж как следует, в кулак. К тому же у Болдырева оказался прокушен портсигар.

— Ничего, — сказал капитан. — Пчелиные укусы полезны.

Он достал из кармана милицейский одеколон «Шипр» и стал протирать раны.

Глава одиннадцатая

Пчелиный знаток Емельяныч

К этому моменту прибыл пчелиный знаток Емельяныч.

— Пчелу я понимаю, — говорил знаток, вылезая из машины. — И она понимает меня.

— Так точно, папаша, — подтверждал старшина Тараканов, помогая старичку выгружаться.

С сомнением оглядев Васю и Болдырева, знаток сказал:

— Кто пчелу не понимает, того и она не поймёт.

Емельяныч действительно пчелу понимал. Он надел на голову чёрный пчелонепроницаемый колпак, отчасти похожий на чайник. В руки взял небольшую леечку. В ней тлели угли, и вместо воды из кончика носа выливался дым.

Облив пчелу дымом, Емельяныч стал вскрывать ульи. Тараканов помогал ему издали взглядом, а Вася и Болдырев глядели на всё это через закрытое окно. Пчёлы крутились вокруг Емельяныча, но не трогали. Правда, одна, особо злая, укусила Тараканова в кокарду.

В четырёх ульях Емельяныч ничего не нашёл, кроме пчёл и мёда, а вот в пятом улье пчёл не было. Емельяныч вынул из него одиннадцать фотоаппаратов «Зенит», четыре транзисторных радиоприёмника «Горизонт», двадцать ручных часов «Кругозор» и сто сорок девять золотых колец, надетых на палочку. Причём палочка оказалась из чистого серебра. После этого Емельяныч вынул и деньги, завёрнутые в «Вечернюю Москву» от 17 июня.

— Я пчелу понимаю, — толковал Емельяныч, когда все уже ехали обратно.

Вася и Болдырев молчали, с уважением слушая, как понимает Емельяныч пчелу.

— Понимайте пчелу, молодой человек! — приставал знаток к Васе. — И она вас поймёт.

— Ладно, папаша, — успокаивал его Вася. — Я постараюсь понять.

Потом Емельяныч прицепился к Болдыреву. Он задал ему вопрос: понимает ли пчёл милиция?

— Милиция всё понимает, — отвечал Болдырев. — Не только пчёл, но даже кузнечиков или божьих коровок.

— Кузнечики ваши — чепуха! — горячился Емельяныч. — Они мёду не дают!

— Зато стрекочут красиво, — застенчиво сказал Тараканов.

Эти слова так раскипятили старого знатока, что он стал прямо накидываться на старшину, чуть ли не хватая его за портупею.

— Прибавь ходу! — сказал Болдырев шофёру.

Разбрызгивая лужи, газик промчался по кармановским улицам и остановился у маленького дома, чем-то похожего на улей.

Болдырев хотел уже прощаться, но упорный Емельяныч схватил его под руку и потащил в сад.

— Так просто вы от меня не отделаетесь! — сказал он.

Всюду — под яблонями, на огороде, на крыше, на террасе, на чердаке — стояли ульи.

Собачья конура у крыльца тоже была похожа на улей. Казалось, Емельяныч держит в ней специальную дрессированную пчелу.

И действительно, как только все вошли в сад, из конуры выскочила маленькая чёрно-рыжая собачка и принялась не то лаять, не то жужжать.

— На место, Шмель! — крикнул Емельяныч.

Он усадил всех за берёзовый стол, врытый в землю между ульями, и быстро раскочегарил самоварчик. Потом достал чашки и стаканы, разлил чай и выставил на стол блюдо с мёдом.

И, глядя на этот мёд и самоварчик, старшина Тараканов даже сказал стыдливо:

— Пчела пчеле — рознь. Она, как и человек, своё понимание имеет.