Рыжее знамя упрямства (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (книги txt) 📗
На перемене ко мне вдруг подкатил Левка Дубов — Пень.
— Ну чё, Мезенцева, вечером сольем тела и души в нежном танце? Мы с тобой по росту вроде в самом том сочетании…
— Всю жизнь мечтала…
— Не пойдешь, что ли? — удивился он. — Или… я не тот партнер? Рылом не вышел?
Я снисходительно ответила, что “рылом” он вполне, только мне жаль тратить время на трясучку под барабаны. Он не разозлился, не стал ехидничать, сказал только:
— А чего такого? Разок-то можно расслабиться хоть кому. Вон даже Ласковый Май собирается.
Маленький отличник Мартик, оказавшийся рядом, виновато моргал.
Я улыбнулась ему:
— Ну и молодец. Каждый радуется жизни, как умеет. У нас демократия.
— Даже Стаканчик собирается, — сунулся в разговор Синий Буль. После скандальных событий в октябре он при случае демонстрировал мне и Стаканчику сдержанное уважение.
Я поняла: если Стаканчик, то и Люка (вернее, наоборот).
— Лючка, правда, что ли? Вы пойдете?
— А что такого? Не всё же Вивальди слушать! Да и Ника надо в свет выводить, а то он как детсадовское дитя в этом плане…
— Может, и я тоже дитя?
— Ты — нет. Но скоро на тебя будут смотреть как на игуменью… Женька, да ты что! Разве это плохо, подурачиться и поразвлечься? Или ты совсем забыла, как танцуют? Я же тебя учила!
Я и без ее уроков танцевать умела, подумаешь! И на дискотеках бывала. Например, в лагере “Отрада” Не так часто, как другие и без большого вдохновения, но все-таки… Может, правда пойти? Уж с Пнем-то как-нибудь станцуюсь, он ведь тоже не солист балета… А может, — всем назло — с Мартиком! Ну и что же, что он мне до подмышки? Зато симпатичный и стройненький…
Двухэтажный клуб летчиков был полсотни лет назад построен на краю лётного поля, на которое приземлялись “кукурузники” местных линий и спортивные самолеты. Поле давно застроили, аэродром вынесли далеко за город, а клуб оказался почти в центре. Недалеко от нашей новой квартиры. И я решила: пойду.
Я надела все черное с блестками, отросшие волосы разделила на два хвоста, похожие на расплетенные косы, заколола их у “корня” блестящими, как бриллиантики, стекляшками, попросила у мамы лаковые туфельки — у нас был уже один размер. И даже наконец-то попробовала Лючкину косметику. Чуть-чуть, чтобы не намазаться чересчур — ведь опыта никакого!..
Было и правда весело. Я потанцевала и с Пнем, и с Мартиком (он очень даже ловкий был партнер!), и со Стаканчиком (который от неумения заплетал ногами), и с каким-то незнакомым восьмиклассником Борей, и даже с Булем. Музыка была вроде и разная, но вся с почти одинаковым ритмом, и танцевалось под нее одинаково. С каждым я оживленно болтала, но… думалось мне про Пашку. Хотя он, Пашка Капитанов, наверняка ни на какие дискотеки не ходил, поскольку считал это бездарной тратой времени.
Потом Лючка, я, Стаканчик и Мартик ели в буфете мороженое. И было хорошо. Но… видимо, такая уж я уродилась (Илья говорит: “Карма такая”), что всегда со мной происшествия.
Когда шли из буфета в зал, я увидела, как у выхода несколько ребят скандалят с охранником. Они были без верхней одежды, но хотели выйти на улицу — видимо не надолго, покурить (погода была мягкая, всего минус пять). Охранник не выпускал. Судя по всему, это был милиционер вневедомственной охраны, поставленный, “чтобы чего-нибудь не вышло”. В берете, при дубинке и рации. Загородил собою дверь и повторял:
— Не положено. Спрашивайте учителей.
Он был на первый взгляд ничего парень, даже симпатичный, однако службу соблюдал нерушимо:
— У меня приказ. Спрашивайте учителей.
— Чего спрашивать-то? — сказал восьмиклассник Боря, с которым я недавно танцевала. — “Марь Петровна, можно пойти подымить”?
Охранник добродушно посоветовал:
— Дымить идите в туалет. Там тепло и уютно.
— Там стоит такой же мент с дубинкой и всех, кто с сигаретами, гоняет, — объяснил кучерявый тощий парнишка.
Охранник не обиделся на “мента”. Объяснил прежним тоном:
— Тогда потерпите. Никотин вреден…
— Это мы сами решим, — сказал кучерявый и хотел шагнуть в дверь мимо милиционера. Тот загородил проход рукой и ногой. Проговорил уже без добродушия:
— Но-но. Без шуточек.
— А что будет? — спросил восьмиклассник Боря.
— Будет неподчинение сотруднику охраны общественного порядка…
— Который при исполнении , — добавила я. Он глянул с любопытством.
— Вот именно.
Я понимала, что в общем-то он прав. Или по крайней мере — не виноват. Его поставили, дали приказ, он выполняет. Тем более, что никотин действительно вреден и без курток на улице можно простудиться. А стоять ему здесь неохота, но служба. Вполне интеллигентного вида паренек, даже, может быть, заочник юридического института… И все же внутри у меня стало закипать. Потому что слишком уж уверенно отшивал он ребят. С полным сознанием силы. С полным сознанием права не пускать .
— Интересно знать, что вы здесь исполняете ? — очень вежливо сказала я. — И вообще зачем вы здесь? Кажется, здесь школьный праздник, а не День работников охраны общественного порядка.
— Но порядок-то этот кто-то должен охранять. Если сейчас на ваш праздник явятся пьяные дебилы или накурившиеся наркоманы, что тогда?
Я сказала, что дебилов и наркоманов пока не видно. И если ребят надо сейчас от кого-то охранять, то от милиции, которая смотрит на обычных школьников, как на малолетних преступников.
— А вы ведите себя, как обычные школьники. Кому надо домой, одевайтесь — и пожалуйста. Только обратно пускать никого не велено.
— Дискотека строгого режима…
— А про это — с учителями. Вот кстати и они… Подтвердите, пожалуйста, вашим детям, что именно педагоги запретили выпускать на улицу раздетых детей…
— И впускать внутрь одетых, — добавила я. Потому что рядом оказалась ни кто-нибудь, а наша ненаглядная завуч Инна Семеновна. А рядом с ней незнакомая дама, видимо, из двенадцатой школы.
Инна мельком глянула на меня и, конечно же, сразу во всем разобралась (при ее-то педагогическом опыте!). Благосклонно кивнула охраннику.
— Это всем известная Евгения Мезенцева, не обращайте внимания. У нее патологическая склонность к скандалам.
Охранник глянул с интересом. На завуча и на меня.
— А никакого скандала не было. Мы только обменялись мнениями.
Надо же, заступник!
— Сейчас будет, — сказала я с холодом в желудке. — Потому что я собираюсь высказаться до конца. Про вас. Как вы надоели. На улицах вы всюду, на каждом перекрестке — парами и тройками. И на каждом шагу. С дубинами и пистолетами. Как в оккупированном городе. А кругом воровство, грабежи и людей убивают каждый день. Потому что воевать вы можете только с ребятишками. В основном с невиноватыми…
— Мезенцева, марш домой! — стальным голосом приказала Инна Семеновна. — Завтра я скажу Олимпиаде Андриановне, что у тебя снижена оценка по поведению за третью четверть.
— Насчет оценок решает педсовет, — напомнила я. — Вам придется вызвать меня туда. И там я повторю, что сказала здесь. До свидания …
И пошла я в гардероб.
Люки и Стаканчика не было видно. Кажется они ушли в зал раньше меня и скандала не видели. И слава Богу! А то вмешались бы конечно, и была бы перепалка тройного масштаба…
Зато на улице меня догнал… Пень. То есть Левка Дубов.
— Мезенцева, можно я тебя провожу?
— А зачем?
— Ну… так.
— Дубов, — сурово сказала я, потому что внутри у меня все еще сердито булькало. — Проводи, если хочешь. Но я люблю ясность и хочу сказать сразу: шансов у тебя никаких. Как в старой песне: “Я на свадьбу тебя приглашу, а на большее ты не рассчитывай…”
— Женька, да ты чего… — забормотал он. — Я же… ну, просто. Мы же одноклассники…
Мне вдруг стало противно. Из-за себя. Вот дура-то! Парнишка к тебе по-хорошему, а ты… как с тем охранником!
— Пе… Лева, извини. Просто я перекипела. Сцепилась там у выхода с одним…
— Да я знаю! Я же рядом был!.. Правильно ты… Только как ты теперь будешь писать сочинение?
