Мушкетер и фея (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (электронные книги без регистрации .TXT) 📗
На Госпаровской площади было тихо и пусто. Лишь брела от аптеки равнодушная ко всему на свете старушка, да у дома с палисадником гордо ходил черно-рыжий петух с хвостом, похожим на оторванный от мушкетерской шляпы плюмаж. Конечно, бабка и петух были не опасны.
И все же Симка повел себя осторожно. Он отыскал в подорожниках консервную жестянку и не спеша погнал ее башмаками к центру площади. Мол, ничего особенного, гуляет мальчик, развлекается. В тени якоря он пнул банку так, что она (как бы случайно) усвистала в заросли у постамента.
И мальчик будто бы принялся искать ее там. Сел на корточки, раздвинул высокую лебеду, листья которой местами уже покраснели в предчувствии осени. Изнанка листьев оставила на коричневых пальцах и коленях алюминиевую пыльцу. Жестянка была здесь, но Симка искал другое. Он высматривал в фундаменте податливый кирпич. И нашел (так и должно было случиться!). Пошатал, вытащил. Во влажную прямоугольную пустоту положил печать. Оглянулся — никого не было ни вблизи, ни вдали, только летали над головками трав коричневые, как клочки загара, бабочки-крапивницы.
Симка вдвинул в гнездо кирпич. Тот, конечно, теперь не дошел до конца, ну и не надо. Рядом было несколько таких же, торчащих. Никто не обратит внимания, если даже и заглянет сюда, в лебеду.
— Лежи смирно и жди, — особым, «секретным» шепотом сказал Симка печати. И почуял, как тень тайны накрыла его прохладным крылом.
Хотя, по правде говоря, это была тень тучи.
И откуда эта туча — с золотящимися клубами на краю, но грозно-лиловая в середине и до самых дальних крыш — надвинулась на Госпаровскую площадь? Вроде бы до последних минут ничто не предвещало грозы. Взмах душного ветра пригнул лебеду и одуванчики. Бабочки исчезли. Храбрый петух у дальнего палисадника проворно бежал к подворотне. Симке вдруг представилось, как у него на дворе дяди-Мишин кот Тимофей орет у двери, просится в дом — он отчаянно боится грома. А тетя Капа кричит из окна соседкам:
— Сымайте белье с веревок, спасайте от дожжа!
Надо было спасаться и Симке. Ближнее укрытие — на аптечном крыльце. Симка стреканул туда через площадь, как увидевший хищную жабу кузнечик. И успел! Влетел под навес, и лишь тогда ударили первые струи.
Ударили они здорово. Сразу — тугой ливень, без подготовки. Загудел, заревел в почерневшем воздухе. Грянул и по ступеням. Брызги веером ударили по ногам, хотя Симка прижимался к самой двери. Ну, это пусть! Лишь бы не по животу, не по плечам, а то ведь — бр-р…
Невидимые хенды, разумеется, попрятались кто куда, хотя им-то что — непромокаемые же. Ливень поднажал еще. Симка потанцевал, прижался спиной к деревянным узорам двери. Можно было бы заскочить в аптеку, но он опасался — вдруг тетки в белых халатах заругаются: «Ты чего тут хлюпаешь мокрыми башмаками!»
Симка обнял себя за плечи и сказал ливню вредным голосом:
Ну и фиг с тобой, моржа,
Не боимся мы дожжа…
И тут ка-ак вспыхнуло, ка-ак грянуло! Сквозь потоки Симка увидел — огненная стрела шарахнула прямо в якорь на площади! Симка зажмурился и, кажется, стал ростом с мышонка.
Очень захотелось домой. Симка не боялся «дожжа», но молний опасался. Конечно, не как глупый Тимофей, но все-таки…
В молниях ведь не пустой страх, а реальная угроза. Вон как в прошлом году разнесло старый тополь на Запольной улице!
Однако гроза отодвинулась. Напугавший Симку удар был самым страшным, а потом гремело глуше и сверкало послабее. Ливень превратился хотя и в сильный, но ровный и даже монотонный дождь. Симка услышал, как неподалеку, на углах дома, гулко поют водосточные трубы.
Дверь толкнула Симку в спину, отодвинула его. Появился из-за нее полный дядька в клетчатой рубахе с закатанными рукавами. Бодро сказал:
— Кажется, не так грозно, как сперва казалось, а?
— Ага, — сказал Симка. — То есть… ой, здрасте!
Потому что дядька был капитан «Тортилы» Вадим Вадимыч.
Капитан тоже обрадовался:
— Ба! Шестикрылый Серафим! Нам везет на встречи!
— А… да!
Симка не скрывал радости. Теперь, если гроза вернется, рядом с бодрым Вадимом Вадимычем будет не так страшно. Даже почти совсем не страшно…
— Тебя, крылатое дитя, каким ветром опять занесло в эти края? Снова ищешь приключений?
— Ищу! — весело признался Симка. Рассказывать про печать он не собирался, но и врать хорошему человеку не было причины. — Я тут гулял, смотрел… всякое интересное. У меня и моего товарища такая игра — разведывать места, где могут быть приключения…
— Клянусь брашпилем, как говорит штурман Кочерга, благородное занятие! А где твой товарищ? Уверен, что это достойная личность.
— Ага… Только сегодня он не смог. А вообще-то мы часто вместе… — Симка слегка затуманился, и на миг опять куснуло беспокойство. Он перевел разговор: — А как «Тортила»?
— Перетащили на старицу. Вожатые катают сейчас на ней лагерных ребятишек. Ну и мы два раза туда ездили, чтобы старушка не скучала… В конце августа, на закрытие третьей смены, поедем снова… Если хочешь, давай с нами! Дорога не трудная, автобус ходит каждый час. Согласен?
— Согласен! А можно вдвоем?
— Само собой!.. Не исключено, что в какой-то степени сбудется ваша надежда на приключения… Где-нибудь через неделю наведайтесь ко мне домой, улица Новопароходная, дом шесть.
Это в трех кварталах отсюда по Мельничной. Дом во дворе, если заплутаете, спросите Вадима Вадимыча Шестакова. Запомнил?
— Еще бы! — вырвалось у Симки. Громче дождевого шума.
Вадим Вадимыч глянул с интересом:
— Почему «еще бы»? По-моему, ничем не знаменитая фамилия…
Симка засмущался, но молчать было теперь тоже неловко. И как вывернуться, сразу не придумаешь. Оставалось ответить честно:
— Ну… знакомая есть одна с такой фамилией. Девочка…
Вадим Вадимыч смотрел сквозь толстые блестящие очки понимающе, уважительно даже, и у Симки выскочило еще одно признание, со сдержанным вздохом:
— Не пишет только…
— Значит, в другом городе?
— Ага, в Тобольске. Она в больнице лежала, там же, где мама с братом. Я к ним приходил, ну и… к ней тоже. Книжки приносил… Потом уехала, обещала написать…
— Выходит, не написала? — как-то напряженно спросил Вадим Вадимыч.
— Не-а… И не ответила, когда я написал.
— А как зовут девочку-то… если не секрет?
— Не секрет, — словно прощаясь с девочкой под слабеющий шум дождя, отозвался Симка. — Соня…
— Ёлки-палки…
— Что? — Симка вскинул глаза.
— Соня Шестакова, Тобольск. Лежала здесь в больнице… Со скарлатиной?
— Ну… да!
— Опять же клянусь брашпилем, это моя племянница…
Нет, ну бывают же в жизни совпадения! Кому скажешь — не поверят…
Симка обалдело смотрел на Вадима Вадимыча — с такой замечательной щетиной на щеках, с таким замечательным круглым животом, такого замечательного целиком! И таял от счастья. Хотя… а чего таять-то?
«Ну племянница. Ну и что? — подал разумный голос Который Всегда Рядом. — Все равно ведь не написала…»
Вадим Вадимыч словно услыхал Которого.
— Не могла она тебе написать. Как только приехала в Тобольск, случилась у них беда. Дом сгорел, где она жила. Старый был, деревянный…
— Ёлки-палки, — сказал Симка в точности как Вадим Вадимыч.
— Да… Ну, конечно, из имущества кое-что погорело. Скорее всего, и адрес твой сгинул там, если был у нее где-то записан. А твоему письму и прийти было некуда, на угольки только… Соня с мамой перебрались пока к родственникам. Ну, как говорится, нет худа без добра…
Симка глянул недоуменно: какое тут добро?
— Я сестре моей Валентине, Сониной маме, сколько раз говорил: переезжайте в Турень. Здесь и работа для нее есть, и дом у меня большой, от бабушки с дедом остался… Она все: нет и нет. А теперь куда деваться-то! Появятся в сентябре. Вернее, сестра в сентябре, а Соня через неделю, чтобы успеть устроиться в школу…
