По следам М.Р. - Раевский Борис Маркович (первая книга TXT) 📗
«уч. в Горн, ин., арест. 1897, сослан, беж. с Нерч. кат. дальн. судьба неизв.»
— Как видишь, ничего нового, — огорченно заметила Надежда Петровна. — Непонятно только, почему здесь говорится, что Рокотов был сослан. Ведь бежал он из острога, с каторги, а не из ссылки.
— Ага, — подтвердил Витя. — Николай Филимонович тоже говорил… странно, почему он на каторге?.. В те годы, говорит… революционеров чаще… в ссылку… И Ленин в ссылке был… и Свердлов…
— Да, еще одна тайна истории Рокотова. Ну, да ладно, как же дальше действовать? — Она задумалась, теребя косичку.
«Сейчас еще в рот ее сунет, как Олька», — подумал Витя. Но Надежда Петровна оставила косичку в покое и сказала:
— Знаешь что?! Попробуем призвать на помощь врагов Рокотова: полицию и жандармов. Может быть, в их материалах что-нибудь найдется. Очень уж дотошные были господа: всему учет вели и не представляли себе, что их дела когда-нибудь против них самих обернутся. Пойдем в систематический каталог, посмотрим.
С библиотечными каталогами Вите приходилось иметь дело и раньше: в школьной читальне, на отдельном столике всегда стояла коробка с карточками, на которых были записаны авторы и названия книг. Библиотекарша называла эту картотечку «наш генеральный каталог» и строго запрещала вынимать оттуда карточки.
Однако, когда Витя вместе с Надеждой Петровной вошел в служебный зал Публичной библиотеки, его представление о каталоге сразу изменилось.
Вдоль стен и посредине зала стояли длинные шкафы с выдвижными ящиками. Шкафов здесь было несколько десятков, ящиков — много тысяч, а уж карточек в ящиках — наверно, несколько миллионов.
Множество людей переходило от шкафа к шкафу. Некоторые вставляли в ящики карточки, нанизывая их на длинные стальные стержни, похожие на шпаги. Другие выдвигали ящики из шкафов, быстро находили нужные карточки, делали пометки у себя в листочках и с лихим щелканьем вталкивали ящики на места. Несколько человек, усевшись за длинным столом, неторопливо перебирали карточку за карточкой, изучая их.
Надежда Петровна подозвала Витю к шкафу с надписью «История СССР», оглядела шкаф сверху донизу и вытянула ящик с этикеткой «1861–1905. Государственные учреждения».
— Вот, видишь, рубрика — «Департамент полиции»? Поглядим, нет ли чего-нибудь подходящего.
Когда Надежда Петровна начала перебирать карточки, Витя с трудом удержался, чтобы не схватить ее за руку. Разве не интересно взглянуть во «Всеподданнейший отчет о борьбе с государственными преступлениями» или в «Материалы о противуправительственных настроениях среди воспитанников столичных учебных заведений»? Но Надежда Петровна безжалостно отбрасывала карточки, приговаривая: «Не то, не то».
Внезапно она подняла голову и взглянула на Витю:
— Когда Рокотов бежал с каторги?
— В начале девятисотых.
— Тогда стоит посмотреть вот это издание, — и Надежда Петровна указала Вите на карточку — «Список лицам, разыскиваемым по делам полиции», издан в Петербурге в 1902 году.
— Я выпишу его на твой номер. Приходи завтра в пять — вместе посмотрим. Я по вечерам дежурю.
На другой день заказанная книга уже ждала Витю. С почтением взял он пухлый том в черном переплете.
«Это тебе не «Мурзилка».
На обороте переплета сверху было написано чернильным карандашом:
«Список сей разослан при циркуляре начальника жандармского управления 10 марта 1902 года». А пониже жирными буквами напечатано: «По истечении года настоящее издание подлежит непременному уничтожению».
Вите не терпелось поскорее сесть за книгу, но он вспомнил, что Надежда Петровна уже, наверно, заступила на дежурство, и поспешил в студенческий зал.
— Пришла, значит, книга? — спросила Надежда Петровна. — Что же ты успел вычитать?
— Да я… Только взял… И сразу — непонятно.
— Что именно?
— Она ведь непременно… подлегала… подложала… ее ведь непременно подлегалось… фу! — Витя совсем запутался в заковыристом слове и даже покраснел. — В общем, ее было велено уничтожить, — наконец выкрутился он. — Почему же она уцелела?
— Вопрос справедливый. Но и ответ нетрудный: вот видишь, на книге штамп: «Библиотека Департамента полиции». Полицейское начальство хоть и предписывало уничтожать эти списки, но для себя по экземпляру оставляло. Вот из тамошней библиотеки к нам эта книга и поступила. После революции, конечно…
— Понятно, — восхищенно протянул Витя. В самом деле, эта молоденькая женщина сразу находила ответ на любой вопрос. Нет, «рейс» решительно был прав.
— Ну, вот. А теперь посмотрим, нет ли здесь нашего Рокотова, — и Надежда Петровна открыла книгу.
Поверх первой страницы было напечатано:
«Список политически-неблагонадежным лицам, скрывшимся с мест водворения или же от преследования за совершенные ими государственные преступления особой важности».
Страница была разделена на графы:
И дальше, в порядке алфавита, шли сотни фамилий людей, бежавших из ссылки и с каторги, скрывшихся из-под надзора полиции и эмигрировавших за границу.
В списке попадались имена, знакомые Вите: Бабушкин, Бауман, Кропоткин, Плеханов, но большинство фамилий не было известно ни мальчику, ни Надежде Петровне. Это были рядовые бойцы революции, герои забастовок, демонстраций и студенческих сходок.
Надежда Петровна и Витя раскрыли книгу на середине и стали искать букву «Р».
…Рагозин, Рейнхардт, Решетов, Розенштейн… и, наконец, шла запись:
№ 884
Рокотов Михаил Петрович, родился в 1873 г. в Мологе, учился в Горном институте в С.-Петербурге, за принадлежность к революционному сообществу и за преступную пропаганду среди рабочих сослан в Енисейскую губернию на поселение, в ночь на 21 июня 1899 года организовал побег группы ссыльных, но 30 июня того же года был задержан и приговором Тобольского окружного суда присужден за организование побега к каторжным работам на 8 лет. Для отбытия наказания был направлен на Нерчинскую каторгу, откуда в ночь на 5 февраля 1901 года бежал.
Приметы: роста очень высокого, телосложения хорошего, стройный, держит себя гордо. Лицо продолговатое, немного с веснушками, глаза серые, усы бреет, носит небольшую бороду, волос темный, прическу имеет прямую, небрежную, около левого уха шрам. Походка порывистая, делает большие шаги. Говорит медленно, протяжно, на «о». Голос в пении бас-баритон, поет хорошо.
Обыскать, арестовать и препроводить в распоряжение Иркутского губернатора, уведомив о сем Департамент полиции.
Обратить особое внимание.
Фотографическая карточка хранится в Департаменте полиции.
— Нашли! — вырвалось у Вити. Он чуть не закричал от радости, но вовремя вспомнил, что он в библиотеке, и зажал ладонью рот. — Вот это герой! — восторженным шепотом продолжал он. — Два раза бежал! Из ссылки и с каторги!
— Да, — согласилась Надежда Петровна. — Действительно, герой.
Она задумалась.
— Одно непонятно… Почему же о нем только в полицейских циркулярах говорится? А у наших историков — ничего. В чем дело?
Генька долго изучал листок, куда Витя переписал все добытые им сведения о Рокотове.
— Ценно!
«Вот дотошный, — с невольным уважением подумал Генька. — Нашел-таки! А я…»
Он снова перечитал листок и вздохнул:
— Эх, жаль только нет названия острога.
— А зачем?
— Пригодилось бы. Может, сохранились документы этого острога — тюремный архив. И там что-нибудь о Рокотове. Как он голодовку объявил. Или с начальством воевал. Или еще что-нибудь такое…
Витя подумал-подумал и согласился:
— Вполне… — Потом сказал: — Надо написать в Читу… Пионерам читинским… Им там на месте легче… Пусть узнают… где сидел Рокотов… Сегодня же… соберемся и напишем.
