Степные рыцари - Петров-Бирюк Дмитрий Ильич (книги полные версии бесплатно без регистрации TXT) 📗
На Войсковом кругу выбрали легкую станицу в составе пяти казаков во главе со станичным атаманом Потапом Петровым, послали к царю Михаилу Федоровичу сообщить о взятии крепости Азова.
НАХОДКА
На Войсковом кругу казаки объявили Азов христианским вольным градом, освятили старую церковь Святого Иоанна Крестителя и заложили постройку новой во имя чудотворца Николая.
Все — и донские казаки и запорожцы — разместились жить в пустых домах горожан. По постановлению круга войсковою атамана Татаринова с сыновьями поселили в замке азовского паши.
Атаман запротивился было идти жить в замок, но казаки потребовали выполнить их решение. Делать нечего, подчиниться надо было. У казаков существовал такой неписаный закон: если войсковой атаман не подчиняется общему решению Войскового круга, то казаки могли лишить атамана власти и даже казнить, если находили нужным это сделать. Некоторые казаки с дозволения походного атамана перевезли в Азов своих жен и детей и зажили семейной жизнью.
Сам же атаман Татаринов свою жену из Черкасска не перевозил в Азов. В Черкасске как-никак у него было свое хозяйство. За ним нужен был всегда свой глаз.
С каждым днем в Азове становилось жить все веселей. Прослышав о том, что в нем крепко засели казаки, с Руси в город стали прибывать купцы с товарами. Привезли разные заманчивые товары и торговые люди из Кафы, Керчи и Тамани, веря заверениям казаков «не трогать чужого добра купеческого».
В городе пооткрывали кабаки и харчевни.
Еще радостнее стало в Азове, когда туда пришло известие о том, что казачий отряд перерезал путь кубанским татарам, возвращавшимся из набега с Украины с богатой добычей, и разгромил их, отняв награбленное добро, и отбил захваченных в неволю украинцев. А чуть позже другой отряд казаков разбил большую группу турок и темрокских черкесов на Кагальнике.
Атаман Татаринов отлично знал, что турки не примирятся с захватом крепости Азова казаками. Во что бы то ни стало, не считаясь ни с какими жертвами, они постараются ее вернуть. Поэтому атаман деятельно начал готовиться к обороне. Он приказал заделать пролом от взрыва в стене крепости, надежно укрепить надолбы, глубже прорыть рвы.
Сам же он за всеми работами и следил. Вставая с рассветом, ложился поздно, хмельного ничего не пил.
Он ввел строгую дисциплину в полках, чем немало вызвал нареканий со стороны казаков, привыкших к своевольству.
Чтоб неприятель не мог напасть на крепость внезапно, день и ночь далеко от Азова высылались казачьи конные разъезды, которые в случае появления вражеского войска сейчас же сообщили бы войсковому атаману.
Все было приготовлено к встрече врага, а он все не появлялся, приводя в недоумение и атамана и казаков. Когда появится враг? — этот вопрос томил всех.
Лето проходило спокойно. Теперь все уже — и донцы и черкасы — стали привыкать к уютной жизни в Азове. Некоторые до того обленились от безделья и каждодневного пьянства, что обросли жиром, потолстели.
Но не столько страшила атамана Татаринова осада крепости турками, сколько возвращение легкой станицы, посланной к царю.
Тревожно поджидал атаман вестей из Москвы. Как-то царь потерпит известие о взятии Азова?.. А как он отнесется к убийству турецкого посла Томы Кантакузена? Ой и крепко же побаивался царского гнева Михаил Татаринов…
Как-то атаману потребовался Гурейка — надо было написать грамоту мирному ногайскому мурзе. Но сколько ни искали парнишку, нигде не могли найти.
А между тем Гурейка в последнее время частенько куда-то исчезал, только никто этого не замечал.
Но куда же это паренек отлучался? Что за тайна такая? А тайна действительно была, и очень большая.
Однажды, вскоре после взятия Азова, когда атаман уже поселился с сыновьями на житье в замке паши, Гурейка из любопытства стал осматривать замок.
В этом громадном здании было комнат пятнадцать, из них атаман с сыновьями жил только в двух. Остальные пустовали. Гурейка расхаживал по звонким комнатам, любовался. Всюду были развешаны персидские ковры, какие-то восточные картины, стояли шкафы с дорогой посудой.
— Вот, дьяволы, жили так жили! — завистливо сказал он. — Не то что мы — тряпье трясем да вечно в грязи живем.
Войдя в большую комнату, уставленную зеркалами, Гурейка уселся на мягкую табуретку и стал задумчиво рассматривать картину, висевшую на стене, с изображением какого-то эпизода из жизни пророка Магомета, основателя ислама.
Так в молчании он сидел минут пять.
Вдруг в комнате рядом скрипнула половица. Гурейка насторожился. Ему показалось, что там кто-то ходит, но так тихо, едва уловимо. Паренек подкрался к двери и заглянул.
Кто-то в белом, как призрак, скользнул в угол. Гурейка был суеверен. Разных там привидений и духов он страшно боялся. Перекрестившись, он рявкнул:
— С нами бог! Да расточатся врази его.
Какое-то маленькое существо, сжавшись в углу, тоненьким голоском зарыдало.
Гурейка ободрился. Он подумал, что нечистая сила не будет плакать.
Вытащив из ножен саблю, он храбро двинулся к углу, где копошилось и так жалобно плакало это непонятное, загадочное существо.
— Кто ты? — по-русски спросил Гурейка, на всякий случай подняв саблю.
В ответ существо зарыдало еще громче, еще жалобнее.
— Говори ж, кто ты? — грозно повторил он по-турецки. — А то так вот саблей и полосну.
— Я Фатима, — ответил сквозь слезы тоненький, нежный голосок.
— Что это за Фатима? Откуда ты?
— Я дочь паши… Не убивай меня, казак. Не убивай!
Гурейка сорвал с ее головы кисейный шарф. Девочка закрыла лицо руками:
— Коран запрещает открывать лицо женщинам.
— Нас никто не видит тут, — сказал Гурейка. — Опусти руки.
Маленькая, хрупкая девочка, как показалось вначале Гурейке, упала перед ним на колени и умоляюще протянула руку.
— Аллахом заклинаю тебя, не убивай!.. Я никому зла не сделала…
Она была очень красивая девочка. Особенно хороши у нее большие голубые выразительные глаза, обрамленные густыми длинными черными ресницами.
— Ты совсем маленькая, — сказал Гурейка, — Не бойся меня, я тебя не трону. Встань, — потянул он ее за руку. — Садись вот на стул.
Она перестала плакать и села.
— Расскажи, что ты тут делаешь?
Девочка снова заплакала и рассказала Гурейке свою печальную историю. Она дочь паши. Жила в этом замке. Когда казаки ворвались в крепость, паша с солдатами заперся а замке и оборонялся. А потом… Фатима при воспоминании от ужаса закрыла глаза маленькими руками.
— Потом казаки ворвались в наш дворец, — продолжала рассказ девочка дрожащим голосом. — Они саблями порубили всех янычар… Убили и отца, а мать, сестра и брат не знаю, куда девались.
— А ты как уцелела?
— Я убежала на чердак… Там я спряталась в хламе… Туда приходили казаки, искали, но не нашли меня.
— Бедная Фатима… — вырвалось у Гурейки. — А чего ж ты ела?
— Я иногда спускалась вниз, — призналась девочка, — когда во дворце никого не было. Я воровала хлеб и мясо…
— А сейчас хочешь есть?
— Очень.
— Я тебе сейчас принесу.
— О, я боюсь!
— Не бойся меня, Фатима, — сказал Гурейка. — Я тебе зла не сделаю. Ты мне покажешь, где ты запряталась, я тебе буду туда приносить еду и воду… А постель у тебя есть?
— Есть. Я себе принесла.
Гурейка задумался.
— Вот что я тебе скажу, Фатима, пока я с тобой, ты никого не бойся. Я тебя буду защищать. А потом я придумаю, как тебя вызволить отсюда. Может, я тебя ночью выведу из крепости в степь, и ты пойдешь куда хочешь. Может, к кубанским иль крымским татарам попадешь, а они тебя в Турцию отправят.
— Спасет тебя великий аллах, добрый человек, — снова заплакала девочка.
— Вот маленькая ты еще очень, — сокрушенно сказал Гурейка, глядя на нее, — не доберешься одна.
