Похищение из провинциального музея - Стрелкова Ирина Ивановна (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗
Фомин взглянул на часы. Две минуты прошло, как Футболист исчез за дверьми музея. Фомин взялся за бронзовую ручку, потянул на себя тяжелую резную створку и заглянул в вестибюль. Никого! Фомин вошел и, крадучись, стал подниматься по беломраморной лестнице.
Ребята в красных пилотках только что закончили осмотр зала, посвященного флоре и фауне Путятинского района. Сводчатый коридор вел отсюда в следующий, исторический зал.
На переходе мальчишки устроили девчонкам засаду, и поднялся визг.
Фомин выждал, пока вожатая навела порядок, и пробрался в коридорчик. Отсюда хорошо просматривался исторический зал музея. Экскурсию вела сама Ольга Порфирьевна. Экспозиция начиналась с зарождения в Путятине мануфактурного дела. У первого владельца фабрика прогорела, несмотря на все усилия управляющего, приглашенного из Англии. И тут в царствование Екатерины II вышел на сцену купец из староверов Олимпий Кубрин. Никто не знает, откуда он взял деньги, чтобы купить фабрику и чтобы пустить ее в ход…
Ольга Порфирьевна рассказывала с жаром. Ребята слушали вполуха. Никто из них не загорелся любопытством, где же все-таки разжился капиталом первый Кубрин. Хотя он мог, например, держать постоялый двор и мог прирезать какого-нибудь проезжего и завладеть его кубышкой. Но вопросы в таком роде обычно задавали в музее люди постарше. У школьников факты истории не пробуждали воображения.
Оставаясь в коридорчике, Фомин прикидывал, куда же направился Футболист. Одна дверь вела из исторического зала в анфиладу комнат, где была представлена современная история Путятина и продукция местных предприятий. Другая дверь, наполовину приоткрытая, вела в голубую гостиную. Пожалуй, Футболист находится где-то там.
Фомин чуть было не вышел из своего удобного укрытия, но вовремя заметил того, кого искал. Футболист прятался за одной из боковых витрин, у окна, завешенного белой присборенной шторой. Что ему здесь нужно?
Ольга Порфирьевна перешла к рассказу о том, как жили до революции путятинские ткачи.
— Ткачихи! — поправил уверенный детский голос.
Ольга Порфирьевна победно вскинула седую голову. Наконец-то начинает устанавливаться связь со слушателями. Она добилась, что они ее поправили на этом слове.
Фомин вспомнил, что, когда он с классом в первый раз попал в музей, кто-то из его одноклассников вот так же поправил тогдашнего экскурсовода.
— Нет, мальчик! Я правильно сказала — ткачей!
Ольга Порфирьевна объяснила, что были, оказывается, времена, когда работу ткачих выполняли мужчины, которые потому и назывались не ткачихами, а ткачами.
Нынешнее поколение встретило эту новость куда сдержаннее, чем школьники из поколения Фомина. Нынешние, как замечал Фомин, вообще редко чему удивлялись.
Зато Футболист старался не пропустить ни одного слова из объяснений Ольги Порфирьевны. Фомин не сводил с него глаз. Куда переходила Ольга Порфирьевна, туда незаметно, прячась за витринами, перемещался и Футболист. Но вот он не рассчитал и вышел прямо на нее. Ольга Порфирьевна вздрогнула и онемела. Однако она достаточно быстро справилась с испугом и стала рассказывать пионерам, как выглядела фабричная казарма.
При этом полагалось задать слушателям вопрос, кто из них бывал в красном кирпичном здании бывшей казармы. Обычно выяснялось, что никто там не бывал. Экскурсовод подводил группу к бывшему камину, щелкал выключателем, и лампочка освещала искусно сработанный макет мрачного жилища ткача.
Но сейчас совершенно непредвиденно экскурсанты вытолкнули вперед одну из девочек.
— Вот она живет а казарме!
Возникло замешательство. Девочка сделалась красней пилотки, даже сквозь белобрысые, туго зачесанные волосы светила краска стыда. Ребята или не замечали ее состояния, или действовали с обдуманной жестокостью.
— Ты живешь в казарме? — Ольга Порфирьевна отступила к камину и щелкнула выключателем.
— К осени мы получим квартиру, — оправдывалась девочка. — Мама сказала — у нас первая очередь.
Фомин из своего укрытия смотрел на смеющиеся, подмигивающие ребячьи лица. Что делают, а? Ничего не понимают, хоть кол на голове теши! В казарме сейчас доживают одинокие старухи. Девочка и ее мать могли там поселиться только по несчастью. Что-то у них стряслось.
Он перевел взгляд на Футболиста и увидел, что тот стоит как окаменелый.
Ольга Порфирьевна призвала ребят внимательней поглядеть на макет.
— Перед вами комната бывшей рабочей казармы. Сейчас такую комнату занимает один человек или одна небольшая семья. А при Кубрине в каждой комнате жили три семьи. Видите, стоят две кровати. На каждой помещалось по семье. Итак, внизу две. Но где же место для третьей? Третья семья, ребята, помещалась на деревянных антресолях, куда лазили по приставной лестнице. Слово «антресоли» вам, конечно, знакомо. Они есть и в новых домах, там ваши мамы держат разные ненужные вещи… А теперь прошу всех перейти к следующей витрине. Здесь показано, как эксплуатировался детский труд. С восьми лет ребенок попадал в кабалу к Кубрину…
Лишь немногие из ребят последовали за Ольгой Порфирьевной. Среди остальных начался разлад. Мальчишки отошли в сторону, пошептались и стали разглядывать развешенные в простенке казачью шашку, нагайку и винтовку — орудия подавления Путятинской стачки.
А что Футболист? Он остался возле Ольги Порфирьевны.
Из исторического зала Ольга Порфирьевна повела экскурсию знакомиться с современным Путятином. Но теперь Футболист не последовал за ней. Он еще немного постоял в зале, как-то странно его оглядел и направился к полуотворенной двери в голубую гостиную. Когда он скрылся, Фомин неслышно пересек зал и заглянул в гостиную.
Футболист в раздумье остановился, изучая паркет. Затем быстрыми шагами подошел к балконной двери, открыл ее и вышел на балкон. Постоял там, посмотрел во все стороны, вернулся в гостиную, методически запер балконную дверь. Как бы бесцельно прошелся по гостиной и присел к майоликовому столу на крученых ножках. На дорогостоящую датскую вазу не обратил никакого внимания. Встал и медленно, в неуверенности двинулся к двери в зал Пушкова, открыл…
Не теряя ни минуты, Фомин вбежал в зал Пушкова следом за Футболистом. Тот испуганно оглянулся, но мигом оправился и спросил Фомина, как старого доброго знакомого:
— Послушайте, куда они девали «Девушку в турецкой шали»?
— Спокойно! — сказал Фомин. — И давайте разберемся.
— В чем?
— Прежде всего в том, почему вы проявили интерес именно к этой картине Пушкова.
— К ней проявляют интерес все посетители музея.
— Не темните! — строго посоветовал Фомин. — И не прячьтесь за многих. Вы проявили особый интерес, уважаемый Спартак Тимофеевич!
— Простите, а ваше имя и отчество? — учтиво полюбопытствовал Футболист.
— Николай Павлович. Вот мое удостоверение.
Футболист внимательно изучил удостоверение и вернул Фомину.
— Так в чем же дело?
«Недурно держится», — подумал Фомин.
— Зачем вы пришли сегодня в музей?
— Я не буду отвечать на ваши вопросы, пока вы мне не объясните, чем вызвано ваше… м-м-м… служебное любопытство. И учтите, я спешу. Меня ждет дама.
Фомин предложил Футболисту продолжить разговор в другом месте и привел его в кабинет заместителя директора.
Володя, увидев Футболиста, вскочил, чем-то крайне изумленный.
— Киселев, — быстро спросил Фомин, — вы знаете, кто этот человек?
— Да, — сказал Володя. — Это Кубрин! Я его сразу узнал.
Фомин разозлился:
— Глупая шутка!
— Ваш приятель не ошибся, — заявил Футболист. — Я действительно родной внук бывшего владельца этого дома.
— Но ведь Кубрины эмигрировали из России!
— Ничего подобного! — возразил Футболист. — Мой дед действительно успел перевести деньги в швейцарский банк, но сам не спешил покинуть Россию. У него были давние связи с Ташкентом, с тамошними торговыми кругами. Мой дед даже не менял фамилию, он остался Кубриным и работал бухгалтером в хлопковом тресте.
