«Т-34». Памятник forever - Веркин Эдуард (прочитать книгу txt) 📗
Улицу Победителей Витька не узнал. По опилковым колеям катили разнообразные машины, по деревянным тротуарам шагал народ, в основном пожилые люди, но встречались и довольно молодые, даже подростки. Все спешили по направлению к памятнику.
Витька подумал, что такого количества народа улица Победителей не видела с момента самой Победы. Жители окрестных домов выглядывали из окон, выходили на улицу, а некоторые даже присоединялись к идущим в сторону площади людям. Некоторых бабулек Витька помнил, они грозились тогда его взбучить.
К самой площади Витька пробился с трудом, народ и машины сгрудились вокруг памятника, люди смеялись и о чем-то спорили. Витька заметил машину местного телевидения, корреспондентов газет с фотоаппаратами, диджея популярной радиостанции и нескольких мелких чиновников из городской администрации.
Возле въезда на площадь в землю был врыт столб с большим фанерным щитом. На щите крупными черными буквами было написано:
ОНИ ХОТЕЛИ РАЗРУШИТЬ
ПАМЯТНИК ВОИНАМ-ГЕРОЯМ.
Похитители цветных металлов уже не стояли в луже. Они опустились в смолу и сидели, ссутулившись и спрятав под куртками головы.
Под щитом прямо на земле стоял ящик с разноцветным серпантином. На ящике косая надпись черным фломастером: «Кинь в засранцев!» Многие подходили к ящику, доставали серпантин и кидали в мужиков. Те уже изрядно перепачкались в густой вязкой смоле, и узкие ленты облепили их со всех сторон. Металлоискатели стали похожи на черные елки. Малыши смеялись, а взрослые фотографировались на фоне такого чуда.
Генка стоял рядом с танком и рассказывал что-то байкеру Соболю и другому парню в байкерском прикиде. Еще несколько мрачных бородатых байкеров в кожаных штанах и жилетках стояли вокруг лужи и насмешливо наблюдали за перемазанными расхитителями металла.
Жмуркин давал интервью городской телерадиокомпании:
– Злоумышленники прознали о том, что мы вместе с товарищами из городского байкерского клуба восстановили бронзовую плиту на памятнике. Они хотели совершить зловещее преступление. Группа единомышленников решила остановить негодяев. Операция «Темнота» была блестяще осуществлена сегодня ночью…
Витька усмехнулся про себя. Жмуркин продолжал в своем репертуаре:
– Хочу сказать одно – если государство не может позаботиться о памяти своих героев, эту обязанность берет на себя общество. Эту обязанность берем на себя мы!
Жмуркин поприветствовал журналистов сцепленными над головой руками и отвернулся от камеры.
Витька подошел к своим друзьям.
– Смахивает на «Тимура и его команду», – проговорил Витька и указал на табличку.
– На что смахивает? – не понял Генка.
– На одну древнюю книжку, – пояснил Жмуркин. – Ее никто не читает уже сто лет. А может, двести.
– Зря, – сказал Витька. – Хорошая книжка. Познавательная. Много полезной информации…
– Это все уже устарело. Во-первых. А во-вторых, если ты намекаешь на сцену запирания хулиганов в каком-то там сарае, то у нас совсем другое. Хулиганы воровали яблоки, у нас не хулиганы, у нас настоящие преступники. Они не яблоки решили украсть, они ценность настоящую хотели украсть. Они хотели украсть память. Я обзвонил все газеты и СМИ нашего города, кстати, по их телефонам…
– Да уймись ты, – сказал Витька. – Хорош ерунду молоть.
Но к Жмуркину уже подошел репортер областной газеты с фотоаппаратом. Жмуркин благосклонно кивнул, он купался в лучах славы, и Витька вдруг подумал, что Жмуркину сейчас очень бы пошло влезть на белого коня. И раздавать интервью с него.
– Что вы планируете делать дальше? – спросил корреспондент. – С этими негодяями?
– Ничего, – ответил Жмуркин. – Мы их отпускаем. В преддверии праздника Победы надлежит проявлять милость к поверженным врагам. Эй, Генка, кинь им веревку!
Журналисты насторожили свои камеры. Генка свесился в люк танка, вытянул веревку и швырнул несчастным. Другой конец Генка кинул байкерам. Те с шутками, но с трудом вытащили из смолы металлоискателей, погрузили в их собственный грузовик и повезли в город на профилактическую беседу.
Жмуркин не удержался, забрался на гусеницу, свистнул, дождался, пока все камеры опять повернутся в его сторону, и толкнул речь.
– Товарищи! – сказал Жмуркин. – Я надеюсь, этот случай станет жестоким уроком всем темным личностям! Пусть те, у кого не осталось ни грамма совести, помнят о том, что и на них найдется управа! Пусть они помнят, что в следующий раз вместо безобидной смолы мы нальем в яму напалм…
Генка сдернул Жмуркина вниз.
– Все, – сказал Генка. – На сегодня все. Приходите завтра. Завтра будет открытие памятника. А сейчас нам надо закончить…
Но народ не спешил расходиться. Кто-то стал носить воду и поливать кустики можжевельника, кто-то убирал мусор, кто-то подошел поближе к танку и просто разглядывал машину. Одна женщина плакала.
Ребята смотрели на все это и не знали, что делать.
– Надо гравия привезти, – неуверенно сказал Генка. – Яма к завтрашнему дню должна быть засыпана…
И едва он это сказал, как с улицы Победителей подкатил самосвал с щебнем. Из кабины выскочил улыбающийся Алексей Алексеевич.
– Привет! – бодро крикнул он. – Чего, ребята, лица такие у вас кислые?
– Всю ночь не спали, – зевнул Генка. – Охраняли…
– Устали, – улыбнулся Алексей Алексеевич. – В вашем возрасте быстро устаешь, организм молодой. Идите домой, отдыхайте. Мы тут сами все закончим.
Алексей Алексеевич махнул рукой, и водитель засыпал яму со смолой щебнем. Откуда-то появились лопаты и носилки, люди стали таскать щебень и заравнивать им все ямы и рытвины на площади.
– Идите, идите, – Алексей Алексеевич натянул пупырчатые резиновые перчатки. – Надо спать.
– Спать, – сказал Генка. – Теперь идем спать.
Глава 11
Улица Победителей
– С праздником, – сказал Витька.
Отец оторвался от бесплатной рекламной газеты – в последнее время он вдруг решил заняться разведением на балконе грибов-вешенок и искал объявления о продаже специальной грибной рассады.
– С каким праздником-то? – спросил отец.
– С Днем Победы. – Витька уселся за стол.
Отец бросил газету на пол и посмотрел на календарь.
– Действительно… Девятое мая… День Победы.
Отец как-то сразу подобрался. Снова посмотрел на календарь, заварил чай.
– Мой дедушка, ну, твой прадед, он с войны вернулся без руки. И притащил с собой «маузер». А прабабке не сказал, спрятал на сеновале. Она как-то раз пошла корову доить и наткнулась на этот «маузер», испугалась и кинула его в печь. А мы потом полдня прятались – патроны в печи рвались…
Отец помолчал, вспоминая свое послевоенное детство.
– А орденов у прадеда твоего была целая куча. Он выпить любил, а как он выпьет – мы к нему лезем: дедушка, дай медальку, дедушка, дай медальку. Все мальчишки тогда выпрашивали у отцов медальки, принято так было. Дед добрый был, мне каждый раз какую-нибудь медальку или орден выдавал. А они тяжелые были, удобные, мы ими в расшибалку играли. Растерялось все, конечно…
Отец налил в стакан чая и стал громко пить.
– Ну, и к чему все это? – спросил Витька.
– Что – к чему?
– К чему это ты мне рассказал?
– К чему? К тому, что вы, молодое поколение, ничего не хотите знать. Занимаетесь всякой ерундой, ни о чем не думаете, ни о чем не помните…
– А вы помните? – спросил Витька.
– Чего?
– Вы помните?
Отец не ответил. Витька хмыкнул, стянул из холодильника гнилое молдавское яблоко и направился на улицу Победителей.
За ночь город подготовился к празднику. На углах домов появились трехцветные флаги, на фасадах административных зданий – фанерные и пластиковые гвоздики и стилизованные изображения ордена Победы. Кое-где встречались даже увеличенные фотографии маршала Жукова на коне и без оного. Народу на улицах было немного, основные мероприятия в этом году намечались на вторую половину дня. Возле городского Вечного огня, в месте, где обычно собирались ветераны в День Победы, еще никого не было, только одинокий фотограф с мраморным догом да старушка, торгующая гвоздиками. Витька купил у нее три цветка.