Ленька Охнарь (ред. 1969 года) - Авдеев Виктор Федорович (книги бесплатно без регистрации .txt) 📗
Прокофий Рожнов рассказывал Леониду, сидевшему с ним рядом:
— Собираюсь и я жениться. Встретил хорошую девку: Софка. Рыженькая, глаза как у китаянки: во и с присыпкой! — он выставил большой палец левой руки, а из щепоти другой словно посолил его. На «воле» это считалось высшей похвалой. — Дочь партизана, уралочка. Целуется взасос.
— А как же твоя баронесса?
— Смылась куда-то. Нет и нет. Я наведался к ним в подвал на Сивцевом Вражке, открыла какая-то старушонка — божья перечница. «Переехали». Куда, мол? «Кто их знает». Может, в другой район Москвы, а может, и в другой город. Я так мекаю: ее маманя узнала о нашей любви и хай подняла: «С блатняком роман завела? Нашу голубую кровь позоришь? Он еще последнее украдет». Наверно, у них кое-какое золотишко затырено. Раз моя баронесса на свидание пришла с золотым кулоном на ажурной цепочке.
— Ну и как ты, Прошка? — с острым интересом спросил Леонид, — Не жалеешь о прошлой любви? К баронессе, я имею в виду.
— Что я, Достоевский, копаться в психологиях? Мало ли у меня разных баб было на «воле»? Может, у какой и пацан мой бегает. Всех вспоминать? Теперь полюбил Софку. Живет она с отчимом в Нижних Котлах. В общежитии встречаемся... Правда, ребята мешают. Секрет открою: скоро получаю комнату. Помнишь, ходили к Максиму Горькому, обещал посодействовать? Написал письмо в Моссовет, в апреле обещают ордер. Новоселье вместе со свадьбой справлять буду. Тогда позову тебя, спрыснем...
Он подмигнул.
— Можно?
В дверях стояли Алла Отморская и Муся Елина. Леонид покраснел. Это он пригласил их, как старых знакомых, зайти поздравить молодоженов..
— Садитесь, где сумеете, — поднялся Шатков со своего места. — Потчевать нечем, а гостям рады.
— Кто проголодается, пусть бежит в столовку. Там есть «коммерческие» бутерброды с селедкой.
— Мы со своим запасом, — сказала Муся и поставила на стол банку кабачковой икры.
Отморская подарила молодоженам небольшой фарфоровый чайничек для заварки. Шатков тут же налил в него пива я высосал.
— Из собственного!
— О, да вы буржуями становитесь! — воскликнула подруга молодой.
Большинство подарков гости съели: это были вино и закуска. Но за спиной молодоженов на подоконнике красовались две поднесенные книги и плоский утюг.
— Скоро можно раскулачивать. А что с утюгом будете делать?
— Найдем применение, — с важностью ответил Иван. — Буржуям хорошо: сцепятся — есть чем подраться: кочергой, не то статуем... работы Федота Шубина. А нам? Не общими же тетрадками? Глядишь, утюг и пригодится.
— Вот Нелли тебе «коровий зализ» и пригладит.
Комната была переполнена, всё же умудрились потесниться. Леонид уступил свой стул Алле, сам прилепился рядом, налил вновь прибывшим в чьи-то опорожненные стаканы плодово-ягодной. Подруги не отказывались, чокнулись с молодоженами.
— Горько! — закричал Леонид.
— Да уж не сладко будет, пока институт не кончим, — засмеялся Шатков и чмокнул серьезную, зардевшуюся жену в губы.
— Желаю вам через двадцать пять лет счастливо справить серебряную свадьбу, — подняв стакан, пожелала Муся. — А через пятьдесят — золотую.
— Мура все это! Им бы отдельный чуланчик. А то и тут, в общежитии, да простынкой отгородиться.
— Ничего. Зато, Ваня, при коммунизме детям скажешь: вам отдельной комнаты мало? А как же мы с мамой всю первую пятилетку под кроватью прожили?
— Об одном предупреждаю: не заводите сразу больше десяти ребят.
Опять все смеялись, а Нелли не знала, куда спрятать глаза.
— Шуточками зависть прикрываете? — воскликнул Шатков. — А я выбрасываю лозунг: следуйте нашему примеру — на трамвай и в загс. Кто следующий?
Веселье росло. Парни значительно поглядывали на девушек, те смущенно и загадочно опускали глаза. Задорное опьянение охватило Леонида. Он локоть к локтю, коленка к коленке сидел с Аллой Отморской, и она не отодвигалась. Впрочем, отодвинуться было и некуда.
«Все женятся, — думал он сейчас. — Один я остаюсь холостым».
Женился только Шатков, и в душе Леонид не одобрял его поспешности. Сперва надо получить диплом, — так решил он совсем недавно, видя, что с Аллой ничего не получилось. Но в сегодняшнем взъерошенном состоянии что-то заставляло его чувствовать себя бесприютным.
— Ой, жарко, — сказала Алла и слегка помахала рукой у горла. — Понакурили! Ужас.
— Да, жарко, — подтвердил Леонид, готовый соглашаться с ней во всем, — И открытая форточка не помогает. Хочешь, выйдем?
Она подумала, глянула на часики, надетые на полную руку.
— Пожалуй, давай.
Пришлось подниматься доброй половине гостей, иначе в тесноте нельзя было выбраться. Леонид стукался о чьи-то коленки, наступал на чьи-то ноги, извинялся улыбками, жал чьи-то руки. Вслед ему, Алле сыпались шуточки:
— Вы, не в загс торопитесь?
— Может, свидетели нужны?
— Громко не целуйтесь — комендант оштрафует!
ХХХIII
За дверью комнаты Леонид почувствовал, как действительно душно было на пиру у молодоженов.
Длиннейший прямой коридор утопал в полутьме, освещенный редкими, наполовину погашенными плафонами. По обеим сторонам, словно в гостинице, тянулись одинаковые двери с номерками. Было сравнительно тихо, как может быть тихо в громадном общежитии. Из комнат слышался приглушенный смех, говор: беспечное студенчество еще не угомонилось на ночь и, даже лежа в кровати, смеялось, переговаривалось о лекциях, рассказывало побасенки.
Там и сям по коридору гуляли парочки. Появлялись они с вечера, к ночи их становилось заметно больше; некоторые, словно статуи, до вторых петухов застывали где-нибудь в нише окна, в полутьме колонны. Каждая парочка сторонилась других парочек и вообще встречных, словно прокаженных.
— Как ты живешь, Аллочка? Я каждый день собираюсь в Алексеевку, навестить тебя. Все тогда захватили с Малого Фонарного?
— Все. Ах, знал бы ты, какой Илья мелочный! Вдруг явился на рабфак и стал требовать, чтобы я отдала его золотые часы. «Ты их взяла». Представляешь?
Хорошо, что они миновали плафон и шли в полутьме, Леонид вспыхнул, закашлялся. «Видал, как всякое гнусное дело выплывает? » Признаться, что это он украл часы и выбросил? Мужества бы у него хватило. А вдруг Алла отвернется? После как-нибудь расскажет.
От замешательства он вслух повторил свою недавнюю мысль:
— Ребята все женятся, один я холостой.
— И правильно делаешь, что не торопишься, — сказала Отморская. — Поверь моему опыту, Леня. Два раза я обожглась... Не желаю тебе испытать и сотой доли тех разочарований, которые испытала я.
Она ловко перевела разговор на то, какие спектакли видела, с какими артистами, несмотря на сопротивление Ильи, ей удалось познакомиться. Леониду было очень интересно все, что касалось ее жизни.
Влюбленные проявляют удивительное понимание того, что хочет сказать любимый человек, подхватывают его мысль на лету и развивают иногда успешнее, чем он сам. Леонид несколькими верными репликами подкупил Аллу, заставил говорить совсем доверительно.
Оказывается, за эти полгода она побывала во всех театрах столицы, отлично знала составы трупп и высказывала тонкие наблюдения над игрой знаменитостей. Чрезвычайно привлекало ее кино. На сцену пробиться почти невозможно: все места заняты заслуженными, перезаслуженными старухами со вставными челюстями, которые красятся, затягиваются в корсеты и все еще играют молодых, отпугивая своими свистящими голосами публику. Попасть на киносъемку значительно легче: в каждом фильме актеров занято намного больше, чем в любой пьесе.
— Кино — это дело! — подхватил Леонид.
Билеты в театр были дорогие, за последние два месяца он попал только в цирк; фильмы же не пропускал.
— Вот, например, «Человек из ресторана». Это, я тебе скажу, Аллочка, классная картина... хоть и немая. Здорово поставлено и очень правдиво! Конечно, ты права насчет кино.
— Я рада, что ты так смотришь, Леня. Я всегда ценила твой вкус. В искусстве много путей, и надо идти по тому, где поддержат друзья.
