Мушкетер и фея - Крапивин Владислав Петрович (книги бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Он вздохнул, успокоился и стал читать дальше:
Джонни замолчал на две секунды. Зал тоже молчал. И ждал. И у всех были серьезные лица. Только Шпуня еще слегка ухмылялся.
Джонни посмотрел на Шпуню, тоже усмехнулся (чуть-чуть) и продекламировал:
Он опять замолчал, чтобы перевести дыхание, и с удовольствием услышал несколько отчетливых смешков. И увидел, как головы поворачиваются к Шпуне.
сказал Джонни. И закончил, уже не глядя на Шпуню (чего на него теперь смотреть):
И опять стало тихо. И в этой тишине Джоннины адъютанты успели два раза негромко, но внятно сказать:
– Чир-рвяк. Чир-рвяк…
Потом все захлопали. Сильнее, сильнее! И шумели, и смеялись, но теперь уже, конечно, не над Джонни. А он хладнокровно забрал с рояля свое имущество и пошел на место. Он держался свободно и смело. Он храбро посмотрел на Катю. Она тоже смеялась и хлопала. И не отвела глаз, когда увидела, что Джонни на нее смотрит. Он почувствовал, что уши делаются теплыми, и поскорее сел на свой стул.
…Потом лучших участников приглашали на сцену, и Эмма Глебовна вручала призы. Джонни получил большой альбом для марок. Это был, кажется, не самый главный приз, но все равно Джонни чувствовал себя победителем.
Но победа победой, а с Катей он так и не познакомился. Ни на сцене, ни в зале они не были рядом. А праздник кончился, и время уходило.
В раздевалке была толкотня и неразбериха. Гномы, пираты и Красные Шапочки превращались в обыкновенных людей – натягивали пальто и шапки. Джонни тоже оделся. Затолкал в сумку сапоги и накидку. Он отпустил адъютантов, а сам с сумкой, шляпой и альбомом толкался у дверей. Оставался у него последний шанс: увидеть Катю, выйти, будто случайно, с ней вместе на улицу и о чем-нибудь спросить. Ну например: «Ты не знаешь, завтра библиотека открыта или там выходной?» А дальше видно будет. Лишь бы тот маленький Буратино не вздумал крутиться около нее.
Джонни смотрел во все глаза. Но пока смотрел, не заметил, что Катя оказалась рядом. Совсем-совсем рядом. Непонятно откуда. Она осторожно дернула Джонни за рукав.
Джонни обернулся и в первый миг даже не понял, что это Катя: она была без голубых волос, в шапочке и синей мальчишечьей курточке.
Катя протянула открытую ладошку с блестящей пуговицей от Джонниных мушкетерских штанов. Посмотрела ему в глаза, мигнула, отвернулась и тихонько сказала:
– Смотри… Это твоя?
– Ага, – пробормотал Джонни. Глотнул воздух и глупо спросил: – А где ты ее взяла?
– На полу валялась. Жалко, если потеряется…
– Да чепуха, – сказал Джонни, внимательно разглядывая пуговицу и не догадываясь взять. – Теперь уж костюм не нужен.
– Ну все равно жалко… Такая красивая.
Джонни наконец сообразил, что надо взять пуговицу и сказать спасибо.
– Пожалуйста, – шепотом ответила Катя.
– А где ты ее взяла? – опять спросил Джонни и проклял себя за скудоумие.
У Кати порозовели кончики ушей, и она опять объяснила, что нашла пуговицу на полу в зале.
«Что еще сказать? – думал Джонни, глядя на свои ботинки. – Ну что? Что? Что?» В голове у него была темная просторная пустота, и в ней, как коротенькие телеграфные ленточки с обрывками слов и предложений, носились клочки растрепанных мыслей. Джонни хотел посмотреть Кате в глаза, но решился взглянуть только на подбородок.
Катя чуть заметно вздохнула.
Джонни понял, что сейчас она уйдет. И почувствовал, что если он сию минуту не скажет что-нибудь умное, то будет ненавидеть себя до старческого возраста.
А что сказать?!!
И в этот отчаянный миг появился Шпуня!
Дорогой, милый спаситель Шпуня! Джонни разом простил ему все пакости! Потому что Шпуня вместе со своими индейцами прошел совсем рядом и довольно громко сказал приятелям насчет жениха и невесты.
Джонни поднял голову. Все встало на свои места. Катя смотрела растерянно, а Джонни смело глянул ей в лицо и улыбнулся.
– Подержи, пожалуйста, – попросил он и протянул Кате альбом, сумку и шляпу.
Потом догнал Шпуню и вежливо предложил ему пройти в угол за вешалки.
Через полминуты в углу возникло стремительное движение, от которого пальто на вешалках закачались и замахали рукавами. Потом оттуда торопливо вышел Шпуня, он прижимал к носу ладонь. Чуть погодя вышел Джонни. Он продолжал улыбаться и незаметно потирал правую щеку.
Катя ждала.
– Мы немножко поговорили со Шпуней, – объяснил Джонни.
Катя деликатно не заметила, что скула у него слегка потемнела.
– Какой замечательный альбом, – сказала она, отдавая Джонни имущество.
– Он, наверно, замечательный, – откликнулся Джонни. – Только зачем он мне?
– Разве ты не собираешь марки? – удивилась Катя.
Джонни считал собирание марок занятием легкомысленным и бесполезным. Он хотел примерно так и ответить, но спохватился.
– А ты собираешь?
– Конечно! Я всякие собираю: про зверей, про цветы, про знаменитых людей. Наши и заграничные. У меня больше тысячи.
– Тогда бери! – радостно сказал Джонни.
– Ну что ты! Это же твоя награда…
– Зачем мне такая бесполезная награда? А тебе пригодится.
Катя посмотрела на Джонни, на альбом, потом опять на Джонни. Вздохнула и покачала головой.
– Нет, я так не могу.
– Но почему? – отчаянно спросил Джонни.
– Ну… Не знаю… Давай меняться на что-нибудь!
– Давай! – обрадовался Джонни. – Хоть на что!
– Ты что-нибудь собираешь?
– Автомобильчики. Знаешь, такие модельки. У них мотор и багажник открываются.
– А какие автомобильчики? Современные или старинные?
– Всякие, – соврал Джонни. Старинных у него не было.
– У меня есть один, – обрадовалась Катя. – Смешной такой, на коляску похож. На них еще до революции ездили. Меняем?
– Давай… А как?
– Очень просто. Пойдем сейчас ко мне, и посмотришь. Если хочешь…
«Конечно, хочу!» – едва не завопил Джонни. Но помолчал секунду и сдержанно сказал:
– Пойдем.
Был такой прекрасный весенний день, что даже серые заборы казались разноцветными. Солнце припекало. У Дома пионеров на широком асфальте девчонки и два первоклассника расчертили классы и прыгали, скинув пальто и куртки. Катя и Джонни обошли их, чтобы не мешать, и зашагали к новым домам. Джонни нес шляпу в опущенной руке, и пышные перья чиркали по сверкающим лужицам. Но он не обращал внимания. Он сбоку поглядывал на Катю.
Катя посмотрела вверх, на маленькие пушистые облака, и вдруг сказала:
– Ты, наверно, не поверишь, но я, честное слово, вчера видела на солнцепеке настоящую живую бабочку.
– Что ты, я верю! – торопливо сказал Джонни.
– Жаль только, если она замерзнет ночью.
– Может, не замерзнет, – откликнулся Джонни. – Может, залетит куда-нибудь в тепло и переночует. И дождется, когда не будет холода.
Им одинаково хотелось, чтобы ранняя смелая бабочка дождалась настоящей весны. Они это чувствовали. И было приятно вдвоем тревожиться об одном и том же.
– Ты в какой школе учишься? – спросил Джонни.
– В пятой.
– А почему не в нашей, не во второй? Она ближе.
