Рольф в лесах - Сетон-Томпсон Эрнест (книги полные версии бесплатно без регистрации txt) 📗
Увидя результаты работы Рольфа, Куонеб сказал:
— В вигваме моего отца всё было из берёзовой коры. Смотри я сейчас сделаю ковш.
Он вынул из амбара свёрток берёзовой коры, собранной в тёплую погоду (её трудно собирать в холодную) для починки лодки. Выбрав самый хороший кусок, он отрезал квадрат в два фута и положил его в большой горшок с кипящей водой. Одновременно с этим он намочил в горячей воде пучок длинных волокнистых корней белой сосны, собранных так же до наступления морозов.
Пока всё это мокло в горячей воде, он отколол пару длинных берёзовых щепок в полдюйма ширины и одну восьмую дюйма толщины и положил их мокнуть вместе с корой. Затем он приготовил три щепки вроде тех деревянных гвоздей, на которые вешают одежду, надколов с одного конца несколько сучковатых палочек.
Вынув из воды сосновые корни, которые сделались мягкими и гибкими, он выбрал несколько штук в одну восьмую дюйма в диаметре, соскоблил с них кору и все неровности, получив таким образом связку в десять футов длины мягких, ровных и белых верёвок.
Берёзовую кору он разложил на ровном месте и обрезал её, как изображено внизу на рисунках.
Закругления A и B он сделал для того, чтобы во время шитья не рвалась кора, что случилось бы неминуемо, будь все края ровные. Каждый угол сложил вдвое и загнул (C), затем придержал деревянными шпильками (D). Ободок приладил таким образом, чтобы он лежал плоско там, где он перекрещивал волокна коры, и дугообразно там, где тянулся вдоль этих волокон. Затем он обвил его гибким берёзовым прутиком и, проделав большим шилом отверстия, пришил его к краям бересты. Умывальная чашка из берёзовой коры была готова (E). Из более толстой коры можно устроить корзину (F, G), только её трудно сделать непроницаемой для воды.
У них появилась теперь умывальная чашка, и повод к ссорам был устранён. Рольф находил не только приятной, но и полезной работу из берёзовой коры и решил сделать из неё самую разнообразную посуду.
Теперь, когда он отдыхал и поправлялся после битвы с оленем, это была самая подходящая для него работа, и которой он всё больше и больше совершенствовался. Однажды Куонеб, наблюдавший за тем, с каким успехом Рольф выполнил своё намерение сделать ящик для рыболовных крючков и разной утвари, сказал ему:
— Такие вещи в вигваме моего отца украшались цветными щетинками.
— Верно, — сказал Рольф, припоминая виденные им предметы из берёзовой коры, которые продавались индейцами. — Мне хотелось бы добыть теперь дикобраза.
— Может быть, Скукум найдёт его где-нибудь, — сказал, улыбаясь, индеец.
— А ты позволишь мне убить Кэка, если мы встретим его?
— Позволю, если иглы его ты употребишь на какое-нибудь дело и сожжёшь на огне его усы.
— Зачем же мне жечь его усы?
— Мои отец говорил, что так надо. Дым подымается прямо руда, к разным духам. Духи узнают, что мы убили и не забыли при этом отблагодарить их.
Прошло несколько дней, прежде чем они нашли дикобраза. Впрочем, не они его добыли. Но об этом мы расскажем в другой главе.
Они сняли с него шкуру вместе с иглами и повесили её в амбаре. Иглы были бы отличным украшением для посуды, если бы их можно было выкрасить. Не украшать же посуду белыми иглами.
— В какой цвет их можно окрасить, Куонеб?
— Летом бывает много красок, зимой их трудно добыть. Некоторые, впрочем, можно достать и теперь.
Он подошёл к кусту болиголова, содрал с него кору и соскоблил внутреннюю оболочку. Эту внутреннюю оболочку вскипятил потом с иглами дикобраза, и они окрасились в бледно-розовый цвет; кора ольхи доставила красивый оранжевый цвет, а ореховая — коричневый. Дубовые стружки, сваренные с несколькими кусочками железа, превратились в чёрную краску.
— Красной краски и зелёной надо ждать до лета, — сказал индеец. — Красная получается только из ягод. Жёлтую даёт жёлтый корень. Чёрный, белый, оранжевый, коричневый, розовый и даже красный, полученный от соединения оранжевого с розовым, дали отличное сочетание цветов. Способ применения игл очень прост. В коре прокалывают шилом отверстие для каждой иглы; чтобы скрыть затем щетинистые кончики игл, их прикрывают подкладкой из тонкой коры. Рольф успел ещё до наступления зимы приготовить из берёзовой коры ящик с крышкой, украшенный иглами дикобраза, и спрятал в нём мех куницы; мех он рассчитывал продать и на эти деньги купить бумазейное платье для Аннеты, о котором она так мечтала.
Но вскоре Рольф снова начал ссориться с Куонебом. Когда Куонеб походил, что необходимо вымыть посуду, он просто-напросто ставил её на землю и давал вылизать Скукуму. Этот способ мытья посуды вполне удовлетворял Куонеба и приводил в восхищение Скукума, но Рольфу не нравился. Индеец сказал ему:
— Скукум ест ту же пищу, что и мы. Ты споришь, потому что ничего не понимаешь.
Понимал Рольф или не понимал, тем не менее он вновь перемывал вымытую Скукумом посуду; но иногда это ему не удавалось, и нечистоплотность Куонеба раздражала его. Зная по опыту, что человек, не умеющий сдержать себя, всегда проигрывает, он решил, отбросив в сторону общие понятия о чистоте, найти какое-нибудь доказательство, применимое к понятиям индейца.
Однажды вечером, когда они сидели у огня, Рольф завёл разговор о своей матери, о том, сколько волшебных снадобий ей было известно и сколько было на свете худых снадобий, вредивших ей.
— Хуже всего для неё было, — рассказывал он, — когда собака лизала её руку или притрагивалась к её пище. Одна собака лизнула ей как-то руку, и призрак собаки явился к ней за три дня до её смерти. — Он помолчал немного и затем прибавил: — Через несколько дней со мной случится то же, что и с моей матерью.
Два дня спустя после этого Рольф увидел случайно, что друг его стоит позади хижины и даёт Скукуму вылизать сковородку, на которой они перед этим жарили олений жир. Индеец не знал, что Рольф стоит близко, и никогда не узнал этого.
В эту ночь Рольф встал после полуночи, зажёг сосновые щепки, которые служили им вместо факелов, и когда они обуглились, обвёл себе вокруг глаз большие чёрные круги, чтобы придать лицу как можно более страшный вид. Затем, ударяя в том-том Куонеба, он принялся прыгать, напевая:
Куонеб привстал на постели от удивления. Рольф не обратил на него внимания и продолжал прыгать по комнате, вскрикивая и ударяя в том-том. Спустя несколько минут Скукум завизжал и стал царапаться в дверь, Рольф взял нож, отрезал пучок шерсти на затылке Скукума, сжёг его на факеле и запел с прежней торжественностью:
Оглянувшись назад, он сделал вид, будто только что заметил Куонеба, и сказал:
— Призрак собаки приходил ко мне. Мне показалось, будто он стоит за хижиной и слизывает олений жир со сковородки. Он смеялся — он знал, что я в его власти. Я хочу прогнать его прочь, чтобы он не сделал мне зла. Я похож на свою мать. Она была учёная женщина, но она умерла, после того как увидела призрак собаки.
Куонеб встал, срезал пучок волос у Скукума, прибавил щепотку табаку, зажёг всё это и запел, окружённый густым дымом горящего табака и волос; он пел самое страшное заклятие против злых духов, а Рольф, тихонько посмеиваясь про себя, лёг и заснул спокойным сном, зная, что победа осталась на его стороне. Никогда больше, никогда не допустит его друг, чтобы Скукум занимал высокий и священный пост судомойщика.
