Электроник – мальчик из чемодана (с илл.) - Велтистов Евгений Серафимович (читать книги онлайн бесплатно серию книг txt) 📗

– А можно думать всю жизнь и ничего не изобрести, – возражают с места.

– Открыл Америку! – кричит Макар Гусев. – Всем понятно, что все зависит от фантазии. У кого как варит голова…

На этом дискуссия окончилась, началась обычная перепалка.

Таратар призвал к тишине:

– Я с удовольствием вас выслушал. Все ответы правильные. Подводя итог, начну с последнего высказывания: у кого как варит голова. Нам, педагогам, хотелось бы, чтоб голова у всех учеников работала отлично. Можно ли этого достичь? Можно! Вы получаете в школе определенные сведения – информацию, которая укладывается в вашей памяти. Со временем часть информации забывается, но не теряется, не выбрасывается, а как бы опускается в подвалы памяти, на ее место поступает новая. Итак, что же такое творческий процесс?.. Предположим, вы задумали создать произведение искусства или науки. Сели, размышляете. Мысли скачут, вспоминается то одно, то другое. Это идет вызов информации из памяти. Иногда говорят: что-то не думается, мысли не лезут в голову и так далее. Не отчаивайтесь! Настойчиво запрашивайте память – у вас ведь богатая кладовая знаний.

– А если лезут одни глупые мысли? – спросил кто-то.

– Что ж, бывает, что некоторые мысли кажутся глупыми, неподходящими, а потом вдруг выясняется, что они были нужны. Чем больше разных мыслей, сравнений – даже из других областей знаний, – тем интереснее и неожиданнее бывает рождение нужного вам образа. Здесь говорили о случайности. Похоже, что возникновение новой идеи происходит по воле случая. Но это не так. Открытие подчиняется твердым законам статистики. Надо только больше искать, обдумывать свою задачу с разных сторон… И вот… вот оно – удивительное…

Таратар поправил очки и тихо, почти шепотом прочитал:

И словно бесшумный ветерок ворвался в класс. Овеял прохладой лица, затуманил глаза. И умчался.

– Да, – сказал после паузы Таратар, – всего несколько десятков или сотен букв, несколько строк, а в них целый мир чувств, переживаний, грусти. Поэт обращается к вам, далеким потомкам, и вы его понимаете.

Тут Электроник совсем не к месту вставил:

– А Давид Гильберт, известный математик, так сказал об одном из своих учеников: «Он стал поэтом: для занятий математикой у него слишком мало воображения».

Какой грянул тут гром! Все словно забыли и о стихах, и о ветерке, пробежавшем только что по классу, и хохотали не стесняясь. Даже у Таратара очки запрыгали на носу.

– Что ж, – сказал учитель, установив тишину, – ты тоже прав: есть мнение, что у математиков самое сильное воображение…

И Таратар начал говорить о том, что многие ученые прошлого удивились бы, узнав, что математика, которая в их время считалась скучнейшим, оторванным от жизни занятием, применяется во всех областях науки и техники.

– Несколько столетий назад можно было пересчитать по пальцам всех математиков мира, – заявил Таратар. – Теперь достаточно посмотреть на вас, чтобы сказать: да, математика стала обычной профессией.

И после этих простых слов все немножко загордились и задрали носы, потому что учитель стал говорить о том, как необычна работа математика. Он должен представить себе то, что никогда не видел. Например элементарные частицы. Казалось бы, все просто: вот перед глазами модель атома с круглым ядром и лихими орбитами электронов. А кто видел эти электроны своими глазами? Никто! А ученый может описать их формулами и уравнениями, провести точный и тонкий анализ и составить математический образ. Так рождаются у математика новые идеи, которые требуют самого острого воображения.

Таратар не сказал еще своей любимой фразы, и все, хоть и слушали внимательно, ждали ее. Наконец пришел ее черед, и быстрые улыбки промелькнули на лицах.

– Для чего я вам это говорил? – продолжал учитель. Этот вопрос всегда подкреплялся красноречивым жестом: поднятым указательным пальцем. – А вот для чего. В окружающей нас жизни есть тайны: неизвестный еще нам мир природы. Эти тайны надо уметь разгадывать. Природа всегда ведет себя честно, с ней не надо играть в сыщиков и воров, потому что она нас не обманывает. Но и не выдает своих секретов добровольно. Значит, надо быть любопытным и внимательным, настойчивым и вооруженным. А знаний для новых открытий немало. И у нас есть могучая техника: электронные микроскопы, ускорители частиц, радиотелескопы и электронно-вычислительные машины… Ну, вот и звонок, – закончил Таратар. – На следующем уроке будет уже два учителя – «Репетитор» и ваш покорный слуга…

Сколько уже лет он говорит эти слова: «Ваш покорный слуга»! И обычно их не замечает. А сегодня Таратар почему-то вспомнил, что это старомодное выражение. Бегут годы, старшие классы уходят, приходят новые, а он по-прежнему «покорнейший слуга». Вот уже тридцать пять лет. Вызывает к доске, ставит отметки, проверяет контрольные, выпускает стенгазету, ходит в походы – да мало ли дел у учителя. И только привыкнешь к этим глазастым, полюбишь их, как уже расставание… И хотя потом бывают бесконечные встречи, воспоминания, разговоры, каждую весну он чувствует необъяснимую грусть. Опять надо провожать класс… И этих он тоже проводит, и к телефонным звонкам, которые звучат в квартире с утра до ночи, прибавятся новые: «Таратар Таратарыч… Ой, извините… Семен Николаевич! Школьная привычка… Это Сыроежкин. Учился у вас такой… курносый… Как, неужели помните?..»

«Да, – спохватился учитель, – что-то Сыроежкин никак не проявил себя, молчал весь урок. Ага, понятно! Ждет вопрос похитрее. Ну что ж, мы ему придумаем этот вопрос…»

А в коридоре между тем шли горячие споры. Пожалуй, больше всех разглагольствовал Электроник: он так и сыпал цифрами, примерами, фактами…

Если бы он только знал, какие сомнения терзали в этот момент его друга, одиноко торчавшего в парке, и как важно было для Сергея сидеть самому за партой и размышлять вместе со всеми…

Поединок с «репетитором»

«Репетитор» хоть и был похож на обыкновенную парту, загадочно поблескивал белой металлической поверхностью и матовыми экранами. Казалось, нажми на одну из кнопок, и он выкинет какой-нибудь неожиданный номер. В лучшем случае громовым голосом задаст неожиданный вопрос и, отсчитав время, влепит двойку. А то и рассердится, раскричится, позовет директора…

– Виктор Смирнов, прошу сесть за пульт! – пригласил Таратар.

Непривычная тишина воцарилась в классе. Скрипнула крышка парты. Смирнов медленно поднялся, подошел к таинственному столу, осторожно присел на краешек стула. Наверно, он чувствовал себя одиноким космонавтом, который сейчас нажмет кнопку и вылетит вместе со стулом из класса.

– Включи «пуск»! – сказал учитель.

Вот она, эта кнопка! Четыре красные буквы на маленькой дощечке: ПУСК. Ну, будь что будет!

Он не взлетел и не был оглушен громовым голосом. Просто мягко засветился, заголубел экран, и через некоторое время на нем проступили буквы и цифры. Ребята задвигались: что будет дальше?

– Смирнов получил задание, – разъяснил Таратар. – Это обычные уравнения первой степени с двумя неизвестными. Гусев, запиши их, пожалуйста, на доске.

Макар Гусев с удовольствием подбежал к «Репетитору» и, заглядывая в экран, написал крупно мелом:

Учитель продолжал:

– Смирнов, ты познакомился с условием?

Смирнов кивнул.

– Тогда нажми на левую кнопку. Сейчас автомат задаст тебе вопрос.

Смирнов так поспешно стукнул по кнопке, словно всю жизнь ждал этого вопроса. Под условием зажглась новая строка: «Решать через X или У?»

– Давай через икс! – предложил Макар Гусев, чувствуя себя соучастником важного опыта.

– Через икс, – неуверенно повторил испытуемый.