Граната (Остров капитана Гая) - Крапивин Владислав Петрович (прочитать книгу .TXT) 📗
ЛИНИЯ ОБОРОНЫ
Гай натянул прохладную чистую рубашку – васильковую с латунными пуговками. Со дна чемодана вытащил новенькие, ни разу не надетые шорты “военно-полевого” цвета. Закинул под кровать пыльные растоптанные кеды и застегнул блестящие пряжки крипучих лаковых сандалий. С удовольствием потоптался.
– Расчеши космы, – предложил Толик, – и будешь совсем лондонский дэнди на брегах Тавриды.
Гай, сопя от натуги, расчесал.
– Я буду дома от четырех до шести, – сказал Толик. -
Постарайся возникнуть в этом промежутке. Возможно, поступит информация от Шурика…
– Есть, товарищ главный конструктор Атлантиды!
– Сгинь…
Ася ждала Гая у калитки. Тоже принаряженная, серьезная, в белом платьице с якорями и синей лентой на волосах. Помахивала голубой пластмассовой сумкой – на ней тоже якорь.
– Ну? Топаем? – излишне бодро спросил Гай.
– Пошли… – Ася нерешительно посмотрела на его сандалии. – Ноги не натрешь ремешками? Дорога будет длинная.
– Все нормально… – Гай упруго попрыгал.
По улице Генерала Петрова они бодро дошагали до гостиницы “Севастополь” и сели на троллейбус.
– Педем на Корабельную, – сказала Ася. – Начинать надо с Первого бастиона, по порядку. А потом все ближе и ближе к дому, до Седьмого. К дому идти – всегда легче…
Но сразу к Первому бастиону они не попали. Вышли на улице Розы Люксембург, и Ася потащила Гая на горку у железнодорожной насыпи. Горка была, как игрушечный городок, с белыми домиками, лестницами, закоулками и двориками на крутых склонах. Похоже на Артиллерийскую слободку, только все уменьшено и словно собрано в горсть. Как на сцене для приключенческой сказки.
Ася сказала, что это знаменитая Аполлоновка.
Аполлоновка была горячей от солнца.
Ася и Гай через заросли дрока спустились к старым каменным аркам.
– Это бывший водопровод, – объяснила Ася. – Его еще адмирал Ушаков строил…
Под аркой они прошли на берег Аполлоновой бухты. На громадных бетонных блоках, в беспорядке сваленных на берегу, загорали мальчишки. И прыгали с этих кубических глыб в очень синюю воду. Гай им позавидовал, и Ася тут же сказала:
– Давай искупаемся. А то нам шагать и шагать, а моря на пути уже не будет.
Они нашли на теплом бетоне свободное местечко. Мальчишка лет десяти – конопатый и с ободранным подбородком – сказал:
– Чего пришли? Это наших, аполлоновских пацанов камни…
Гаю стало неуютно. Он знал ревнивую непримиримость мальчишечьих компаний к чужакам. Но Ася ответила, не повышая голоса:
– Сиди, аполлоновский. А то и на носу царапины будут.
И никто больше не придирался…
Они ныряли и плавали минут пятнадцать. Потом Ася сбегала куда-то, чтобы выжать купальник, вернулась уже одетая и сказала между прочим:
– А вон в том домике родился Папанин. Помнишь, который на Северном полюсе?
Гай, конечно, помнил. Недавно читал в “Пионере” о высадке папанинской четверки на полюс – как раз отмечалось тридцатилетие этой экспедиции. Но он не знал, что Папанин родился в Севастополе. Гаю казалось, что полярный исследователь должен быть уроженцем каких-то северных мест.
…После купанья жизнь стала еще лучезарнее, хотя дорога была совсем не ровная. Спустились по откосу широкого, заросшего, как сад, оврага и поднялись по другому склону. Гай часто дышал. Ася сказала, что они пересекли Ушакову балку.
Через несколько минут они оказались на обрыве – над небольшой, полной кораблей и катеров бухтой.
– Это Килен-бухта. А вот памятник.
Над обрывом Гай увидел гранитную открытую беседку и серый, грубо отесанный камень с надписью:
1-й бастiонъ
– Вот отсюда и начиналась линия Первой обороны, – объяснила Ася. – Когда французы и англичане подошли, бастионов и батарей почти не было, адмирал Корнилов весь город поднял на строительство. Даже арестантов освободил… Ну, пошли.
Гаю эта дорога запомнилась как солнечная круговерть улиц с белыми домами, спусков, тропок и заваленных ползучими кустами каменных изгородей. И заросших высокой жесткой травой балок-оврагов. В этой траве прятались сложенные из пористого камня стенки с нагретыми солнцем чугунными плитами. На плитах – выпуклые буквы с названиями и номерами батарей.
Было жарко и хотелось пить. Гай и Ася пили у водонапорных колонок, Дурачась, и осыпая брызгами, друг друга.
Они постояли у глыбы-памятника Второму бастиону и зашагали к Малахову кургану.
На перекрестке Второй Бастионной и какого-то переулка, на заросшей колючками и сурепкой площадке, гоняла красно-синий мяч ребячья компания. Мальчишка лет семи стоял в стороне, плаксиво вытирал подолом полосатой майки нос и косился на игроков. Потом глянул сырыми глазами на Асю и Гая.
– Ты чего? – спросила Ася.
– А чего они… – буркнул мальчишка.
– Не берут играть?
Он засопел.
– Пошли. – Ася взяла его за руку. Гай – что делать – двинулся следом. Сунул руки в карманы и постарался придать лицу решительное выражение.
Игра остановилась. Ася сказала длинному голубоглазому мальчишке, который был, кажется, главным:
– Вы чего маленького не берете?
Тихо сказала, спокойно.
Мальчишка удивленно возвел выгоревшие брови:
– Тебе-то что?
– Мне-то ничего. А ему плохо.
Подошли другие ребята. Крепыш с бинтами на обеих коленках объяснил:
– Он пищит и под ногами путается.
– Вы поставьте его на край и пасуйте иногда, вот и не будет путаться, – разъяснила Ася. – А если прогонять, он когда играть научится?
Длинный поглядел на Асю, на Гая, сказал пацаненку:
– Иди на тот край. И пинай, когда мячик подадут, а сам не лезь.
Малыш ускакал.
Ребята, оглядываясь на Асю, снова начали игру.
– Ну, ты даешь… – с тихим восхищением сказал Гай.
– Что?
– Ну… ты просто как хозяйка. Везде. Хозяйка Севастополя.
– Смеешься, да?
– Я правду говорю. Все тебя слушаются. Такая решительная.
– Вовсе я не решительная, а трусиха… Я тебе признаться хочу…
– В чем? – встревожился и смутился Гай.
– Ох… не обижайся, ладно? Я тебя нарочно одного бабе Ксане отправила. Потому что я боюсь ее слушать. Просто реветь хочется.
– Это я понимаю, – сказал Гай.
На Малаховом кургане Гай уже бывал. Но сейчас они поднялись не по главной лестнице, а боковой тропинкой. И вышли прямо к оборонительной башне, где над черной чашей факела металось пламя вечного огня – оранжевое, яркое, несмотря на солнце.
Вокруг площади перед башней толпились зрители, а на открытом пространстве выстроились артековцы. Гай и Ася ввинтились между взрослыми и просочились вперед.
Перед пионерским строем стоял и говорил что-то седой моряк в белом кителе со множеством сияющих медалей. Когда Гай и Ася оказались близко, он уже кончил речь. Девочка в синей пилотке и громадных, как аэростаты, бантах повязала моряку пионерский галстук. Уверенно и красиво застучали барабаны, мелодично запела фанфара (сразу ясно, что трубач знает свое дело – не какой-нибудь неумелый школьный дударь, выбранный в горнисты за хорошие отметки). Счастливчики-артековцы вскинули в салюте руки. И Гай пожалел, что не надел пионерский галстук, – тогда бы он тоже имел право салютовать барабанщикам, знамени, что алело на правом фланге строя, и этому моряку, который наверняка воевал в здешних местах (может быть, рядом с дедушкой?).
Артековцы четким строем ушли с площади по главной аллее. А Гай и Ася мимо развалин памятника адмиралу Корнилову, который разбили немцы, мимо старинных пушек батареи Жерве спустились по склону Докового оврага.
И опять – кружение солнца на белых улочках, сухой шелест акаций, блеск твердых кремнистых тропинок, тишина, которую разгоняют иногда мальчишки на звонких велосипедах…
Неужели здесь когда-то гремели взрывы?
– Вон там недавно саперы два снаряда выкопали, – сказала Ася. – Невзорвавшиеся. Прямо из-под дома. Хорошо, что успели. Бывает, что не успевают…
