Портфель капитана Румба - Крапивин Владислав Петрович (читаем бесплатно книги полностью TXT) 📗
– Но имейте в виду, господа, я оставляю за собой право напечатать книгу и в родном Гульстауне, – солидно говорил папаша Юферс.
– О чем разговор! Мы специально отметим это в нашем соглашении. Главное, что мы успеваем первыми!.. Вам выписать чек или желаете получить наличными? Фунтами или долларами?..
Королевские жемчужины можно было оставить на память…
Все перебрались с яхты в прекрасные номера отеля "Ливерпуль". Шкипер Джордж потихоньку подыскивал покупателя для знаменитой "Фигуреллы". Конечно, прекрасная была яхта, но хотелось что-нибудь попросторнее, с трюмами для торговых грузов. Что-то похожее на старого доброго "Дюка". Забегая вперед, скажу, что такую надежную шхуну капитан Сидоропуло и его экипаж нашли и купили. Но уже после отплытия Гвоздика, дядюшки Юферса и Тонги Меа-Маа на "Новой Голландии" в Европу.
Кстати, при оформлении билетов произошла заминка. И чуть не кончилась крупной неприятностью. Всем известно, что белые жители Австралии даже сейчас иногда косо поглядывают на темнокожих. А в те времена это было в порядке вещей. И чиновник в отделе оформления виз придрался:
– А эта… э-э… леди… Кто она и почему едет с вами?
– Видите ли… – оробел папаша Юферс.
– Я ничего не "вижу", – оборвал дядюшку чиновник. Он был похож на господина Шпицназе. – Аборигенам для выезда в Европу нужны специальные документы… У… этой дамы они есть?
Грузная, грозная, в европейском платье, но с туземными погремушками Тонга Меа-Маа сурово засопела. Она все понимала! Достала из модного ридикюля сушеный лист дерева орона и с размаха выложила его черед чиновником. Стол от хлопка слегка присел, его хозяина прижало к спинке кресла.
– Что это такое?! – взвизгнул он. – Что вы мне подсовываете! Сено какое-то… Это насмешка над королевским служащим! Я… полицию…
Тут Гвоздик оставил вконец оробевшего дядюшку и быстро, на цыпочках, подбежал к чиновнику. Зашептал ему на ухо:
– Тише… Что вы!.. Это же герцогиня Тонга Меа-Маа кеу Тутуота, двоюродная сестра его величества Катикали Четвертого! Короля независимого государства Нуканука! Разве можно называть сеном паспорт с королевской подписью? Скандал будет…
– Э-э… но… – слегка опешил клерк. Он, как и все чиновники, боялся скандалов. – Откуда я вижу, что это паспорт? Что на нем? Где доказательства?
– Вот доказательство, – веско обронила Тонга Меа-Маа кеу Тутуота. И на лист упала крупная розовато-белая жемчужина.
– М-м… да… Одну минуту, сударыня… Соблаговолите присесть… – Чиновник приподнял лист, будто вглядываясь в нуканукские буквы. При этом жемчужина как бы сама собой скатилась в приоткрытый ящик стола. – Действительно… Прошу прощения, ваше высочество, но тут несколько неразборчиво… Молодой человек, вы не могли бы продиктовать имя герцогини, чтобы я вписал его в паспорт латинским шрифтом? А то могут найтись невежды, которым незнакома письменность королевства… э… Нукакака…
Гвоздик толстой самопишущей ручкой чиновника сам начертал на сушеном листе орона полное имя и титул тетушки Тонги. А чиновник сказал, что на всякий случай оформит копию паспорта ее высочества на гербовой бумаге. В общем, все кончилось благополучно. А то уж Гвоздик думал, что придется просить помощи у Кукунды!
Признаться, в эти шумные и полные событий дни Гвоздик вспоминал про сидящего в пуговице джинна нечасто. Уж очень много было впечатлений. Отвыкший от городской жизни Гвоздик теперь как бы снова родился для нее. С дядюшкой Юферсом ходил в театр и музеи, со шкипером Джорджем и коротышкой Чинче – в цирк и зоопарк. (Чинче, кстати, отрастил густые усы, и с него уже дважды рисовали портрет Ботончито для газет). Лишь с тетушкой Тонгой Гвоздик гулял нечасто – она обиделась на австралийцев и не любила выходить из гостиницы.
Пуговицу Гвоздик всегда носил на шее, но вызывал Кукунду редко: постоянно люди кругом. Хорошо хоть, что спальня в гостинице у Гвоздика была отдельная… и вот однажды вечером, в этой спальне, Кукунда крепко обиделся:
– Сам гуляешь, а я сиди в медной фиговине!.. Давай выкладывай скорее свое повеление, и я пойду… Лучше уж болтаться в межзвездном пространстве, чем корчиться в такой тесноте…
– Ну не могу я так сразу придумать желание! – взмолился Гвоздик. – Потерпи немножко! – Как-то незаметно он перешел с Кукундой на "ты".
– Ага! Ты развлекаешься, а я терпи!.. Давай тогда так: пока ты в Сиднее, я тоже буду развлекаться. Самостоятельно… Давно бы загулял, да угу не имеет права никуда отлучиться без позволения хозяина… Не жизнь, а рабство сплошное…
– Ну пожалуйста! – виновато воскликнул Гвоздик. И тут же испугался: – Ой, а если что-нибудь случится, когда тебя нет? Как раз когда ты окажешься нужен!
– Ну вот! Одиннадцать лет жил без меня – и ничего! А теперь неделю не проживешь, да?
– Мне еще нет одиннадцати… – буркнул Гвоздик.
– Будет через месяц. Это уже почти…
– А ты откуда знаешь?
– Я много чего знаю… И не дрожи, ничего с тобой тут не случится. Я мало-мальски умею заглядывать в будущее. Ну, я пошел!
– Постой! А ты не боишься? Люди же сбегутся. Ты… ну, вид-то у тебя не совсем человеческий, сам понимать должен…
– Это уж мое дело, – сердито сказал Кукунда. Превратился в дымную струю и скользнул в щель окна.
…На следующий день, когда на шумной улице дядюшка стоял в очереди за газетами со своим новым очерком, а Гвоздик разглядывал соседние витрины, мальчика окликнул смуглый джентльмен. Он был в строгом европейском костюме и в ослепительно белом высоком тюрбане с драгоценным камешком. Видимо, богатый турист из Индии.
– Могу я поговорить с юным господином?
– Да, сударь, – светски ответил Гвоздик. И гордо подумал, что вот даже индусы интересуются им. Что значит газетная слава! – К вашим услугам…
Он шагнул к джентльмену в тюрбане и… остановился. Было что-то неуловимо близкое, привычное в этом господине, хотя Гвоздик никогда его раньше не видел. Может быть, чуть заметный имбирный запах?
– Ку… кунда? – нерешительно сказал Гвоздик.
– Собственной персоной… Ну, как?
– А почему ты… почему вы… такой?
– Что же это, – чуть капризно сказал Кукунда, – неужели, делая чудеса для людей, сам я не имею права побыть в благородном человеческом облике?
– Имеете, конечно! Но почему именно индийский облик-то?
– Видишь ли… Индийскую философию я предпочитаю всем остальным. На мой взгляд, она наиболее полно раскрывает связи человеческого "я" со Вселенной, хотя есть, конечно, и спорные мотивы… Впрочем, тебе это, наверно, непонятно.
– Не совсем понятно, – тихо сказал Гвоздик. – Но интересно…
– Ну что ж, побеседуем когда-нибудь. А пока… башмаки твои больше не будут жать ноги, а костюм тереть кожу… Нет-нет, это не выполнение желания, а маленький подарок.
Подошел с газетами дядюшка. Кукунда нагнул тюрбан:
– С вашего позволения, Чандрахаддур Башкампудри, профессор Академии магических наук в Калькутте. Беседовал с вашим племянником, господин Юферс… Такой молодой человек, и успел уже испытать столько приключений! Весьма польщен знакомством…
– Я тоже весьма польщен! – раскланялся папаша Юферс.
– Мы отплываем на "Новой Голландии" через пять дней! – звонко сказал на прощанье Гвоздик. Будто бы просто так, а на самом деле напомнил Кукунде: "Не опоздай".
