Портфель капитана Румба (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (книги без сокращений txt) 📗
Но не станешь же все дни держать непоседливого мальчишку в каюте или водить за ручку. И привыкли наконец, что Гвоздик часами шастает по «Новой Голландии», где столько интересного. Тем более что пассажиры с удовольствием знакомились со знаменитым мальчиком, приглашали в гости.
Среди пассажиров оказались несколько ребят, понимающих в футболе. На верхней палубе нашлась подходящая площадка, а пассажирский помощник капитана мистер О’ Брайен сам вручил игрокам настоящий кожаный мяч. Океан был спокоен, качки не ощущалось, играть можно было, как на суше…
Но через несколько дней Гвоздик стал чувствовать, что ему наскучила шумная жизнь. Вспомнилась Нуканука, плот, плавание на «Фигурелле» — то время, когда он часто оставался один на один с океаном и звездным небом. И Гвоздик нашел себе на «Новой Голландии» укромный уголок. На таком громадном пароходе сделать это было гораздо легче, чем на «Фигурелле».
В носовой части судна, под широким трапом, ведущим на верхнюю палубу, стоял оранжевый рундук с запасными спасательными жилетами. Рядом, у самых поручней, торчала невысокая труба вентиляции с изогнутым и направленным вперед раструбом. Здесь же была крышка небольшого люка. Гвоздик устраивался на крышке, за рундуком его не было видно. Здесь лишь изредка пробегали матросы, а пассажиры совсем не заглядывали. Гвоздик сидел, вспоминал, размышлял и смотрел сквозь поручни, как далеко внизу катит свои валы Индийский океан…
С Кукундой Гвоздик встречался по вечерам в своей отдельной детской спальне трехкомнатного каютного номера. Кукунда появлялся из пуговицы в прежнем «шаровидном» облике и был жизнерадостен. Наверно, он хорошо погулял в Сиднее. Болтали о том о сем, иногда Кукунда рассказывал удивительные вещи о жизни в каменном веке: про охоту на доисторического носорога или про визит марсиан в племя уу-нуу — они прилетели на блестящей штуке, похожей на таз для варенья…
— А почему сейчас не прилетают? — допытывался Гвоздик.
— Прилетают иногда, только не лезут со знакомствами. Не хотят. Марсианская душа — потемки…
А однажды Гвоздик увидел Кукунду на прогулочной палубе. Неожиданно! В образе профессора Чандрахаддура Баш-кампудри. Изящный индус развлекал дам фокусами. Доставал из рукавов своего английского пиджака пышные розы и дарил их со сдержанными поклонами. Дамы ахали и аплодировали.
Профессор встретился глазами с Гвоздиком, слегка смешался, торопливо откланялся и пошел к мальчику.
— А ну, шагай за мной, — сказал Гвоздик одними губами. И направился в свой уголок под трап. Не оглядываясь. Кукунда, вздыхая, шел за ним. Под трапом Гвоздик сел на люк, сощурил правый глаз, а левым снизу вверх глянул на индуса. — Ну-ну… Гуляем? Без спросу…
Индус в неуловимый миг превратился в увенчанный цилиндром шар. Хлопнул по цилиндру ладонью, чтобы тот сплющился и не торчал из-за рундука. Потом заявил довольно развязно:
— А чего! Я никакого запрета не нарушил. Ты же сам разрешил!
— Я разрешил тебе гулять в Сиднее!
— А здесь тоже Сидней! Пароход принадлежит сиднейской компании, значит, здесь его территория! По закону!
— По любому закону это — свинство. Не выкручивайся.
— А что, мне так и сидеть в пуговице? Рабство такое!
— Если бы ты попросил по-честному, разве я не отпустил бы?
— Ну, вот и отпусти!
— Ну, и… А если ты понадобишься, где тебя искать?
— Я себе купил каюту. Как настоящий профессор! Номер тридцать четыре, на третьей палубе. Первый класс!
— Это же на другом конце парохода! И на два этажа ниже! Полмили бежать, если что…
— Никуда бежать не надо, потри пуговицу, я услышу! Это же недалеко.
— Ну смотри…
И правда, Кукунда появлялся по первому вызову. Гвоздик несколько раз проверял.
Скоро профессор Башкампудри стал любимцем пассажиров. Показывал им удивительные фокусы с огненными шарами и живой коброй, дарил дамам пузырьки с индийскими благовониями. Он заглядывал в гости к папаше Юферсу, а с тетушкой Тонгой даже подружился. Вдвоем они часами сидели в каюте и рассуждали о тонкостях древней магии.
— Какая женщина! — говорил Кукунда Гвоздику.
— Ну, ты это… смотри, — сказал однажды Гвоздик ревниво. — Давай без ухаживаний.
— А тебе жалко?
— Жалко!.. К тому же есть дамы и помоложе, а Тонга — совсем пожилая…
— А я?! Забыл, сколько мне лет?
— Тем более… нечего романы крутить.
Кукунда надулся (он был сейчас в виде шара).
…Потом они чуть не поссорились еще раз. Гвоздик спросил, откуда Кукунда взял деньги на пароходный билет.
— А что тут такого? Плевое дело! — Кукунда-шар сдвинул на затылок сплющенный цилиндр. — Превратил в банкноты несколько эвкалиптовых листьев…
Гвоздик подозрительно сказал:
— Слушай… А ты вот всякие превращения устраиваешь, фокусы показываешь. Наверно, ты расходуешь на это свою волшебную силу, а?
— Боишься, что тебе не останется? — огрызнулся Кукунда.
Гвоздик слегка опасался именно этого. Но проворчал:
— Я ведь только спросил…
— Трачу я, конечно, — неохотно признался Кукунда. — Но ведь самую малость. Не бойся, на твою долю хватит… если вдруг не запросишь чего-нибудь сверхгромадного.
— А чего, например?
— Ну, гениального таланта какого-нибудь… Или мирового господства.
— А вдруг запрошу! — заявил Гвоздик. Назло Кукунде.
— Ну у тебя и аппетит!
— Это уж мое дело! А твое дело — выполнять! — брякнул Гвоздик. И засопел, потупился. Начал лизать рядом с уголком рта родинку-семечко. Стало очень стыдно.
Они были вдвоем в уголке под трапом. Кукунда-шар, пока Гвоздик сердито и смущенно смотрел в сторону, превратился в профессора Башкампудри. Тот сел рядом с Гвоздиком на крышку люка, взял мальчика за плечи и сказал без обиды:
— Давай поговорим всерьез.
— Извините меня, пожалуйста, — через силу пробубнил Гвоздик.
— Пустяки… Я действительно должен выполнять твое желание, когда ты его придумаешь. Но беда, что ты держишь меня заложником. Золота не хочешь, чудес никаких не хочешь… Давай подумаем вместе, что тебе нужно… Может быть, правда сделать тебя великим, пока я в силах? Кем бы ты хотел быть?
— Я хочу быть тем, кто есть, — насупленно ответил Гвоздик. — Мальчиком. Это сейчас. А потом хочу вырасти и стать капитаном… Но я и так им стану, без всяких чудес.
— Правильно. Ты Молодец. Думай еще…
И Гвоздик стал думать. Изо всех сил. Самые необыкновенные желания вспыхивали у него в голове. Какое выбрать?
Профессор угадал одну из мыслей Гвоздика. И сказал со вздохом:
— Только не проси бессмертия.
— Не можете, да? — тихо отозвался Гвоздик.
— Почему же… Вполне могу. Только очень это грустное дело — жить вечно. Те, кого ты любишь, уходят, уходят один за другим, а ты с ними прощаешься, прощаешься… — и так без конца… Это во-первых. А во-вторых, каждый человек и так бессмертен, только немногие пока знают это… Вернее, бессмертно человеческое «я». Однажды рожденное, оно вечно пребывает во Вселенной, обретая разные формы и сливаясь со Всеобщим разумом мира…
— Это вы про душу, что ли? — робко спросил Гвоздик.
— Можно сказать и так… Дело ведь не в названии. А в том, что все мы — частички Вечной Мысли, а она — одно из свойств Мироздания… Непонятно, да?
— Немножко понятно… Я про такое думал, когда смотрел на звезды. Только словами это объяснить трудно…
— Словами трудно… — согласился профессор.
— Знаете что? Можно я подумаю еще? Про желание… — попросил Гвоздик. — Ну, хоть до завтра.
— Ладно… — профессор погладил его по голове. — Ты славный мальчик, мне тоже не хочется покидать тебя навеки так скоро… — Он поднялся. — Я пойду. А ты, если я понадоблюсь, зови. Появлюсь немедленно…
Кукунда исчез, а Гвоздик по-прежнему сидел на люке. Ни о чем не думалось всерьез. Он снял с шеи пуговицу, помахивал ею, крутил на шнурке.
Крутил, крутил, все быстрее — понравилась такая игра. И вдруг… шнурок сорвался с пальца! Пуговица пиратского адмирала Барбароссы свистнула в воздухе и улетела в пасть вентиляционной трубы.
