По законам войны - Титаренко Евгений Максимович (читать книги без регистрации .txt) 📗
И новый уже, громкий возглас раздался на палубе эсминца, когда Ася подхватила Тимку под мышки, помогая ему вскарабкаться наверх.
— Бежим, Тима!
Будто знал он, что не уйдет вредная девчонка!
— Подожди! — Тимка бросил на землю остатки фала, выдернул из-за пояса вторую бухту, соединил их и, выбирая слабину, увлек Асю через кустарник вниз, к «Ромбу». — Где часовой?
— Далеко! — Ася дышала так, словно бы не он, а она вскарабкалась на пятнадцатиметровую высоту. Впрочем, у нее был тяжелый рюкзак за плечами — с посылкой, как догадался Тимка.
А внизу, под скалой, уже грохотала железная палуба топотом множества бегущих ног: объявили тревогу. Тимка втолкнул Асю в пещеру, заскочил сам и рванул фал на себя. Теперь секунды значили все. Но взрыва не последовало. Фал зацепился за куст или дал слишком большую слабину. Тимка навалился на него всей тяжестью, выбирая сантиметр за сантиметром. И Ася ухватилась руками рядом…
Земля качнулась под ними и вокруг них, осыпалась тяжелыми комьями сверху. Они упали, оглушенные, и целая серия мощных взрывов слилась для них в один долгий, все нарастающий грохот…
Оттолкнув загородившую проход породу, Тимка выскочил наружу и, отобрав у Аси рюкзак, вскинул его себе за спину.
Летучих скал больше не существовало. Они рухнули, и, сослужив последнюю службу, погибли с ними четыре сосны-рыбачки.
Огненный столб медленно опускался над заливом, окрашивая землю окрест горячим, трепещуще-алым цветом.
— За мной! — крикнул Тимка. Но задержался в рывке, услышав позади выстрел, мгновенно обернулся.
Длинный Макс, уронив вдоль тела раненую левую руку, правой пытался взвести затвор автомата. Ася, присев на корточки, испуганно глядела на него. Наган, вылетев при отдаче из ее руки, валялся рядом. Тимка подхватил его… И выстрел из нагана опередил автоматную очередь на долю секунды.
— За мной, Ася! — повторил Тимка.
И они выскочили на гребень склона, чтобы лицом к лицу столкнуться с Шавыриным, который, видимо, первым кинулся на берег в поисках Тимки. Вид его был страшен: грудь и лицо в крови, одежда тлела.
— Тимошка?! — в ужасе воскликнул он.
Тимка спустил курок и промахнулся. А Шавырин бросился в сторону от него. Но там, дальше, был обрыв…
— Тимох… Тимошка!.. Я свой! Свой! Наш я, русский! — взмолился Шавырин, протягивая вперед и вверх руки. — Не убивай, Тимошка! Наш я, слышишь?!
Тимка многое хотел бы сказать в ответ: «За папу! За Асиного папу! За дядю Василя! За других краснофлотцев со «Штормового»!» Но у него не было времени, и оставался всего один патрон в барабане. Поэтому он сделал два быстрых шага и выстрелил в упор, не целясь.
Откуда-то с противоположной стороны залива раздавались автоматные очереди. Пули засвистели над Тимкиной головой.
— Бежим, Ася! — опять позвал Тимка, и они кубарем скатились в низину.
Зарево угасало над остывающим заливом.
Сначала Тимка увлек Асю дорогой вдоль моря, как бежал в прошлый раз, потом одумался: пока не улеглась паника, можно было воспользоваться кратчайшей дорогой к лесу… И, когда они выбежали в поле, автоматы по-прежнему строчили у моря, за их спиной.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Тимка очень каялся теперь, что мало ходил босиком: ноги его горели. Но по-настоящему давали знать о себе лишь первые ссадины, потом боль притупилась и стала как бы чужой, не его болью.
Бежали прямиком, без передышек. Упали в невысокую траву и залегли уже близко от шоссе. Ася не жаловалась, но, лихорадочно дыша, то и дело облизывала пересохшие губы.
Вылетели на шоссе и промчались по направлению к Летучим скалам десятка два грузовых автомобилей с солдатами.
Крепко держа Асю за руку, Тимка заставил ее снова бежать: через шоссе, через выжженное хлебное поле…
До леса добрались затемно. Разыскали какое-то озерцо, напились, отдышались немного. Тимка стал искать место для дневки, справедливо прикидывая, что с рассветом двигаться будет опасно. Хорошо, что Ася не ушла одна…
Нашли неглубокую выемку под нависшим берегом влажной, пахнущей гнилью балки. Натаскали к выемке прелого хвороста и, едва небо посерело настолько, что стали видимы дальние, по ту сторону балки деревья, замаскировались хворостом в своем неуютном убежище… Обстоятельства меняли кровлю над ними, но всякий раз она чем-то была похожа на ту, первую, что в развалинах рыбокомбината.
Ася достала из рюкзака и разорвала свою кофточку, чтобы Тимка обмотал ноги. Саднящая боль как будто немножко улеглась при этом. У них не оставалось ни одного патрона, и обоих окружал чужой пока, незнакомый лес…
Тимкины предположения оправдались: едва над балкой забрезжил рассвет, где-то неподалеку раздались первые выстрелы — фашисты прочесывали Сорочий лес… И до обеда пальба уходила все дальше от опушки, потом начала стихать.
Ася сберегла одну банку щуки в томате, и они немножко поели. Потом уснули, прижавшись плечом к плечу.
А когда загустели поздние сумерки, вылезли из укрытия, продрогшие до костей, и шли всю ночь по прямой, удаляясь от шоссе, от Летучих скал, от моря… И с рассветом не остановились.
По Тимкиным расчетам, они углубились в лес гораздо дальше территории первого поста, дальше центральной базы, прошли мимо одного болота, другого — лес будто вымер после прочесывания.
И, лишь когда солнце поднялось над верхушками осин, их остановил короткий суровый окрик:
— Стой! Кто идет?
Тимка выхватил бесполезный наган и на всякий случай прикрыл Асю.
— Вы ждете кого-нибудь? — спросил Тимка.
— Мы ждем Асю со «Штормового»! — ответил изумленный мужской голос из глубины ивняка.
— Ее зовут Ася Вагина, — сказал Тимка.
На поляну перед ними выскочил незнакомый красноармеец с перевязанной головой.
— Батюшки мои! — воскликнул он, ставя затвор винтовки на предохранитель. — Пацаны?! Такой кавардак немцы задали — я думал, фельдмаршал прибывает! А это — из-за вас?! — Красноармеец негромко, протяжно свистнул, обернувшись назад. — Идемте! — И он повел их неприметной тропкой между деревьями, не переставая удивляться: — Надо же! По всему лесу дежурим! А это, значит, вы?!
— Все живы? — осторожно спросил Тимка.
— Не… — сразу приумолк разговорчивый красноармеец. — Полегли некоторые…
— А из краснофлотцев со «Штормового»?..
— Из этих?.. Двое полегли: горбоносый такой, кавказец, и еще один — коричневый, как чума, — эти полегли… Да ты не унывай! — вдруг утешил он Тимку. — Нас теперь все боле становится! Сам, пока вас ждал, двух задержал! — И он похвалился: — Меня, вишь, тоже опять задело вчера! — показал располосованную на плече гимнастерку. — Как в ефрейторы произвели! Это везучее у меня плечо, второй раз так: гимнастерку заденет, а кожу — нет! Я теперь, случай чего, буду левым вперед двигать!
Тимка не успел улыбнуться в ответ, потому что вылетел из лесу Григорий, обнял его, потом вдруг схватил на руки Асю и стал целовать, как маленькую.
А она спросила, когда вырвалась:
— Почему вы плачете?
— Да это я так… — сказал Григорий. — Бежал очень… Слышали мы салют вчера… ну, и всякое передумали… — Он утер глаза и не дал Тимке говорить: взяв у него рюкзак, повел быстрым шагом дальше. — Потом все, потом. Доложишь Большому…
Поляна в глубине болот, на которой обосновался отряд после прочесывания, еще не была обжита. Сиротливо жался в сторонке единственный шалаш. Красноармейцы и краснофлотцы отдыхали на траве: курили, тихонько переговаривались между собой, бинтовали вчерашние раны. Леваева и Сабира среди них уже не было…
Первыми, увидев на краю поляны Асю и Тимку, вскочили на ноги Нехода и усатый Корякин. За ними, как один, повскакивали остальные. Тимка был для них изменником, беглецом…
Появился из шалаша и замер у входа, словно бы не веря своим глазам, Николай Николаевич, потом — Большой…
