Колыбельная для брата (журнальная версия, ил. Е. Медведева) - Крапивин Владислав Петрович (книги онлайн бесплатно .TXT) 📗

А когда она скрылась, перед Кириллом оказалась заплаканная Женька.

Женька торопливо сказала:

— Кирилл, ты думай, что хочешь. Ну, презирай меня, ругай, пожалуйста. Но только дай мне сказать, ладно? Только послушай.

— Ну, говори, — усмехнулся Кирилл. — Да не суетись…

Ему было даже любопытно: как все-таки Женька выдала Чирка?

У Женьки опять по-младенчески задрожала нижняя губа.

— Ты же не представляешь, что было… Я прихожу, а они сидят, меня ждут. С мамой. Они уже созвонились… И началось! Думаешь, я сразу сказала? А они то кричат, то уговаривают: «Ты знаешь, ты обязана, ты не имеешь права молчать!» Я говорю, что слово дала, а они опять в крик: «Ты думаешь, мы глупее тебя? Ты думаешь, мы хотим ему зла?!» Кирилл, разве в самом деле они хотят зла?

— Нет, что ты, — сказал Кирилл.

— Я сама не помню, как было… Миллион слов, целая лавина… И еще обещали все время: «Ни один человек не узнает. Мы должны ему помочь, а ты не даешь…» Потом пришел папа, и все опять… Мама за сердце взялась: «Если я умру, то из-за тебя!..» Кирилл, я испугалась. Кирилл, я бы молчала, если бы перед врагами… но разве они враги?

— Нет, что ты… — опять сказал Кирилл,

глядя мимо Женьки. И подумал: «А в самом деле… Разве это легко вынести?»

Женька не отводила от него мокрых виноватых глаз.

— Кирилл, прости, а? — тихонько попросила она. Так, по-детски. Он даже поежился от неожиданной жалости. Но что он мог сказать?

— Кирилл, ты же сам говорил, что можно простить, если человек не выдержал один раз… Ты же простил Чирка…

«А в самом деле…» — снова подумал Кирилл. Эта мысль принесла ему капельку облегчения.

Он не чувствовал сейчас к Женьке ничего, кроме жалости. Только жалость. Но разве этого так уж мало?

— Ладно, Женька, — сказал он, глядя на ее сандалетки из тонких лаковых ремешков.

— Нет, правда… — прошептала она.

Что с ней было делать? Кирилл положил себе на ладонь ее маленькую, почему-то мокрую руку, накрыл другой ладонью.

— Ладно, Женька. Я понимаю… Ну, только не вздумай снова реветь.

Глава четырнадцатая

На перемене Климов, Кубышкин и еще несколько мальчишек обступили Кирилла. Подошли и девчонки, но Климов сообщил им, что разговор не для дамских ушей. Девчонки сказали, что Климов нахал и грубиян. Однако ушли.

Кирилл торопливо рассказал про вчерашние дела, только не стал уточнять, кто и как уладил дело со студенткой. Олег Райский поддернул на носу очки, неинтеллигентно чертыхнулся и сказал, что положение скверное.

— Да ничего ему не будет, — возразил Кубышкин. — Студентка-то его простила.

— Не в этом дело. Насколько я помню, у него начинался туберкулезный процесс. Может случиться рецидив…

— Слова-то какие умные, — хмыкнул Ромка Водовозов.

— Для дураков любые слова умные, — отрезал Райский и ушел к своей парте.

Затарахтел звонок.

— Кир, — вдруг сказал длинный Климов. — А ты, правда, был не такой. Силу почуял?

«Давно почуял, — подумал Кирилл. — За мной «Капитан Грант». И тот штормовой день. И «Колыбельная». Это и есть сила».

— Угу, — ответил он.

— Тогда держись… — непонятно сказал Климов.

Собрание началось с напряженной тишины. Кроме нескольких человек, никто не знал толком, что случилось с Чирковым. Все ждали.

— Начнем, — решительно произнесла Ева Петровна. — На собрании один вопрос. Векшин бросил всем нам упрек, что, мы не хотим разбираться. Пусть он все расскажет, а отряд разберется.

— Какой отряд? — стросил Кирилл и вспомнил прозрачные капельки на лбу у Чирка.

— Что? Ты о чем? Да что с тобой, Векшин? Ты хочешь сказать, что здесь нет отряда?

— В отрядах не бывает собраний, — хмуро сказал Кирилл. — В отрядах бывают сборы.

— Ах, вот что! Прекрасно. Если это так важно, можете считать, что у нас сбор.

— Спасибо, — тихо сказал сзади Климов.

— А на сборах командуют ребята, — негромко, но упрямо продолжал Кирилл.

— Великолепно! Пусть Черепанова командует. Она, кажется, еще председатель совета отряда. Ну, что же ты, Черепанова?

Женька нерешительно взглянула на Кирилла и попросила:

— Кирилл, расскажи…

— Расскажу, — отозвался Кирилл. Подумал и вышел к доске. — Расскажу. Теперь все равно… В общем, есть такой Дыба. Амбал лет шестнадцати. У него компания. Жулье всякое и щпана. Те, кто с ним знаком, сами знают… — Кирилл посмотрел на Димку Сушко.

— А чё ты на меня-то? — спросил Димка.

— Издевались они над Чирком, — объяснил Кирилл и ощутил подозрительное щекотание в горле. Этого еще не хватало! Сейчас-то с чего?

Он переглотнул и стал смотреть в окно. Повторил — Издевались. Деньги выколачивали. Ему надо было Дыбе рубль отдать, а у него не было. А его бы избили. Ну и полез в карман. Хотел рубль выудить, а кошелек положить на место не успел. Потом с перепугу в речку его выкинул, даже не посмотрел, сколько в нем денег. Только рубль взял металлический… Вот и вся история.

Довольно долго было тихо, потом Кубышкин опросил:

— А откуда ты узнал?

— Дыба хвастал рублем. Я догадался. Да Чирок и не отпирался…

— Он сознался, а ты решил скрыть от нас его вину, — подвела итог Ева Петровна. — Интересно, почему? Разве товарищи не имеют права все это знать?

— Да не было у него товарищей, — без упрека, а просто устало сказал Кирилл. — Никто же не заступился за него перед Дыбой. А как обсуждать — сразу товарищи… Вот и сейчас! Никто даже не спросил, сильно ли он заболел.

— Та-ак, — с ноткой удивления произнесла Ева Петровна. — Оставим пока Чиркова. Меня интересует позиция Векшина. Векшин, кажется, хочет сказать, что в отряде нет дружбы, нет коллектива. Так я поняла?

Кирилл кивнул.

— Так. Но я не про это…

— Нет, подожди. Давай разберемся, какое ты имеешь право делать такие заявления. Какое ты имеешь право чернить отряд, который должен тебе скоро давать рекомендацию в комсомол…

— Раньше характеристикой пугали, теперь — что в комсомол не примут, — отозвался Кирилл, — Да мне еще рано в комсомол, я маленький. Мне только-только тринадцать недавно исполнилось.

— Однако ведешь ты себя самоуверенней многих взрослых!

По интонациям Евы Петровны класс безошибочно угадал, что предстоит долгая речь и конца собрания лучше не ждать. Завозились, поудобнее устраиваясь за столами.

Ромка Водовозов уныло сказал:

— Ну вот. Хуже, чем на продленке…

Ева Петровна сложила на груди руки и оглядела класс.

— Мне начинает казаться, что Векшин был прав: действительно, всем все равно. Райский потихоньку играет в шахматы, председатель совета отряда безмолвствует…

— Потому что Векшин все сказал! — неожиданно выпалила Женька и покраснела.

— И тебе нечего ему возразить? — сухо поинтересовалась Ева Петровна.

— Нечего, — негромко, но храбро сказала Женька.

Кирилл посмотрел на нее и тихонько улыбнулся.

Ева Петровна раздраженно зашагала в проходе между столами.

— Можно, конечно, дружить с человеком… с любым. Но зачем при этом плясать под его дудку?

— Я не пляшу. Просто я с ним согласна.

Ева Петровна повернулась к Женьке спиной.

— Может быть, и остальные согласны с Векшиным?.. Райский, убери шахматы! Ты с Векшиным согласен?

Олег встал и поправил очки.

— Векшин, по-моему, не сказал ничего нового. Но в принципе он в чем-то прав…

— В чем именно?

— В том, что наше объединение носит формальный характер…

Раздался смех.

— Не смешно! — вдруг резко сказал Райский. — Могу проще. Пока на нас орут, мы делаем, что велят. А без няньки и кнута ни на что не способны.

— Спасибо, Олег, — скорбно произнесла Ева Петровна. — Вот так и открывается сущность человека.

Райский сел и уткнулся в портативные шахматы, похожие на открытый портсигар.