Земленыр или каскад приключений - Михасенко Геннадий Павлович (книги онлайн полностью txt) 📗
Осложнения нагрянули с неожиданной стороны: старик не имел понятия, куда двигаться, потому что совершенно не знал своего родного города. Воспитываемые дома и стращаемые матерью, братья редко отпрашивались порезвиться во внешний мир, так как все нужное для игр, развлечений, развития и закалки было сооружено во дворе и в саду. Но и выйдя за ворота, они не решались знакомиться с уличными огольцами и удаляться дальше квартала-двух, чтобы слуга в любую минуту мог их дозваться. Что уж тут говорить об окраинах.
Но делу было легко помочь.
Земленыр поймал перебегавшего перекрёсток мальчишку с деревянной трещоткой, которую он что есть духу крутил над головой, отвёл на песчаный тротуар и спросил:
— Слушай, малец, ты хорошо знаешь город?
— Как свой карман, в котором пусто!
— Хочешь, чтобы там появился барбит?
— Целый барбит?
— Целый и новенький!
— Да я бы и против старого полбарбита не возражал! — смутился малый, перестав трещать.
— Нет только целый, только новенький и только барбит! — настаивал дед.
— Что угодно, господин?
— Знаешь, где тут усадьба с садом и тремя берёзами?
— Кто же не знает! Это усадьба Корберозов!
— Чш-ш!
— Слушаюсь! Там не только берёзы растут, но и яблони со сливами, самые вкусные в городе!
— Во-во! Веди нас туда кратчайшим путём!
— Слушаюсь! Но эта усадьба…
— Никаких «но»…
Снова запустив свою трещотку, мальчишка свернул в боковую улочку и понёсся так быстро, причём не оглядываясь, словно возглавлял ватагу лихих сверстников, что гости едва поспевали за ним. Чувствовалось, что малому привычны такие марш-броски. Через полчаса блужданий и шараханий по уличным лабиринтам проводник остановился перед глухими железными дверями, которые Земленыр узнал сразу — на обеих створках, из угла в угол, вниз головой возлегали огромные бронзовые крокодилы, геральдическая святыня, мифические зачинатели рода Корберозов. Земленыр прослезился и припал головой к одному из них, поглаживая его холодный выпуклый живот, потом посмотрел наверх, где из кирпичной арки должна была торчать гипсовая крокодилья пасть, но пасти не было, торчал только ржавый арматурный каркас — время раскрошило и выветрило украшение. Старик взял висевший на цепи молоток, тоже в виде крокодила, и постучал в боковую дверь, которая тут же открылась, и старый слуга, с такими длинными усами, что концы их он зажимал под мышками, спросил:
— Что угодно, господа?
Земленыр узнал его и даже, к счастью, вспомнил имя и тихо, но проникновенно сказал:
— Добрый вечер, Корк! Я Корбероз! Чш-ш! Все вопросы потом, а сейчас дай мне, пожалуйста, барбит!
— С собой у меня лишь тибрабы, — ответил слуга, пуча глаза и нерешительно позвенев мелочью в кармане.
— Годятся и тибрабы, — из-за спины Земленыра подал голос мальчишка.
— Нет, тибрабы не годятся! — возразил дед. — Мы же договорились: только целый, только новенький и только барбит! Наш договор нерушим! Слушай, Корк, у тебя, я знаю, есть сбережения! Вынеси один барбит, я его должен вот этому замечательному товарищу! — И Земленыр приобнял оборванца за плечи.
— Кто замечательный, этот тип? — опешенно воскликнул слуга, тотчас вооружаясь стоявшей неподалёку метлой. — Да это образина мне все глаза промозолила со стены нашего сада! Я устал гонять его! Разрази меня гром, если не далее, как вчера, я его огрел вот этой метлой! Оборванец чёртов! Вы гляньте ладом на его рожу, на его штаны, рубаху! Это же разбойник! Проходимец!
— Да, физиономия у него, смешно сказать, не конфетная, зато сколько в ней смелости и задора! Не правда ли? Да, штаны порваны, но их можно починить! Да, рубаха грязная, но её можно выстирать! Но где бы взять такую улыбку, если бы её не было! Нет, Корк, что ни говори, а он замечательный малый!
— Бандит! — настаивал слуга.
— Нет! Он так энергично и успешно привёл к финишу наше затяжное и опасное путешествие, что любо-дорого! И за это я пообещал ему новенький барбит!
— Господин, а господин, пусть барбит, но лучше тибрабами. Мне нужна мелочь — расплатиться с долгами. Все равно придётся разменивать, а вдруг меняла придерётся: откуда? где взял? Украл! Держите вора! И тут же пострадавший найдётся! Подымут шум, схватят, отлупят да ещё в кутузку посадят! Сами знаете, как обращаются с нашим братом! Так что лучше мелочью.
— Хорошо, мелочью! Слышишь, Корк? Он помнит о долгах, а ты его ругаешь! Тот большой человек, кто помнит и возвращает долги! Раскошеливайся, Корк!
Растерянный вконец слуга, и не узнавая Корбероза и не смея ослушаться его требований, неохотно извлёк из кармана всю мелочь и ещё неохотнее ссыпал её в руку Земленыра, а тот, не считая, пересыпал её в ладонь мальчишки, который тут же принялся считать монеты!
— Столько денег прощелыге! Ой-ой-ой! Глаза бы мои не смотрели! — продолжал скорбеть слуга.
— Успокойся, Корк! Я тебе верну с лихвой! Кстати, отныне он может в любое время дня и ночи стучаться в эту дверь…
— Я ему постучусь! — пригрозил слуга, тряся метлой.
— И рвать в саду все, что захочет.
— Я ему сорву!
— Может даже ночевать у нас, если у него нет другого пристанища!
— Я ему поночую!
— Господин, — сказал мальчишка, — тут больше барбита, что делать?
— Дай сюда! — воскликнул слуга.
— Нет-нет, оставь себе! — распорядился Земленыр. — Считай, что тебе повезло!
— Я отберу! И вдобавок дам по шее! — пригрозил слуга.
— Ты сперва догони меня, ржавый гвоздь! — весело крикнул мальчишка и, крутанув трещотку, понёсся бог весть куда.
— Стой! Молодой человек! Стой! — вдруг закричал Земленыр, размахивая руками, но мальчишка, решив, очевидно, что у него все же хотят забрать лишние тибрабы, припустил ещё пуще. — Удрал, сорванец! Какую непростительную ошибку я сделал! Непоправимую промашку — не узнал, как его зовут! — сокрушённо воскликнул старик, шлёпая себя руками по коленям.
— Эка непоправимость! — удивился слуга. — Этого пройдоху тут каждая собака знает как облупленного! Это же Нимб!
— Нимб! Замечательное имя!
— Самое разбойничье! У него и братец ещё есть — Лимб, тоже разбойник! Они на пару промышляют. Нимб, к примеру, забирается в сад, рвёт яблоки и кидает через стену, а там Лимб с мешком ловит. Или наоборот. Этак за ночь они могут целый сад обработать! Безобразники! — сердито заключил слуга.
— А что поделаешь — возраст такой, когда хочется дерзить и дерзать! Ему сколько? Лет одиннадцать, не больше. «ЧД минус два» — такую формулу мы придумали в детстве для себя, ожидая, что именно в этом возрасте с нами что-то случится! Да и ты, Корк, припомни себя в эти годы, ты что, сидел паинькой и говорил умные речи?
— Да нет, и я резвился напропалую! — с улыбкой согласился слуга.
— Вот именно! Кто в одиннадцать лет не пробует на ощупь и на зуб этот мир, в котором ему жить, тот вырастает получеловеком, безруким и беззубым, в аллегорическом смысле, конечно. Так что Нимб сейчас в самом соке возраста «ЧД минус два!» Великие дни.
— Жулик он! — не сдавался слуга.
— Ой, Корк, ты мне что-то не нравишься! Какой-то злой, подозрительный! — недовольно выговорил Земленыр.
— Вы мне тоже не нравитесь, господин неизвестный! — ответил слуга. — Пришли в чужой дом и командуете!
— Как в чужой? Я же сказал: я — Корбероз!
— Мало ли что вы сказали! Господа Корберозы пропали ещё вон когда! — И слуга неопределённо взмахнул метлой. Интересно, что при всех движениях руками, порой очень резких и широких, он не отжимал от боков локтей и не выпускал из-под мышек усов, так что казалось, что он ими, как вожжами, правит сам собой и вот-вот по-кучерскому закричит: «Но-о!» или «Тпру-у!..»
— Пропали, да не совсем, Корк! — уточнил Земленыр.
— И тут вы ошибаетесь, господин, я не Корк, а Крок!
— Ну Крок! Какая разница?
— Большая! Корк был мой батюшка, царствие ему небесное, а я — Крок! Господ Корберозов я помню вот такусенькими, когда и сам был мальцом, игрывал, бывало, с ними.