Путешествие на «Тригле» - Сахарнов Святослав Владимирович (бесплатные версии книг .txt) 📗

Он составил железное расписание.

Веня берет станции. Каждые четыре часа.

Я веду перепись рыб: где сколько их живет.

Кая следит за водолазными спусками и заполняет Венины журналы.

Марлен и Дима два раза в день обследуют дно.

Все по расписанию, и ни шага в сторону!

Кроме того, я должен ВСЕМ ПОМОГАТЬ. Так… Так… Картины я, очевидно, должен писать ночью.

— А ты, кстати, плавать с маской умеешь? — спросил Марлен.

— Не очень… В общем, плохо.

— Тогда смотри!

И он мне показал, как надо плавать.

Надеваешь маску и ласты, ложишься на воду. В маске воздух. Она, как поплавок, держит голову. Дышишь через трубку. Шевелишь ногами. Ласты извиваются, как змеи, и ты плывешь. Руки свободны для работы.

— Не переплыви сгоряча море! — предупредил Марлен.

В маске, с ластами я сполз за борт. Зашевелил ногами и — поплыл.

Долго плыл. Оглянулся — до шхуны шагов десять.

Так что зря Марлен беспокоился: море я не переплыву. Уж разве что сгоряча.

Вторая ночь.

Я зажег на палубе огарок свечи и написал письмо.

ПИСЬМО МОРЯКА.

На клочке бумаги. Огрызком карандаша. Под свист ветра и выстрелы пиратов. «Капитан, где моя шпага?..»

Вот что я написал:

Это дурацкое письмо я для чего-то запечатал в бутылку из-под нарзана и бросил в море…

Проснулся я раньше всех.

По бледно-желтому небу ползли ватные облака.

Море было тихим и стальным.

Я вышел на корму и начал делать приседания.

— Раз… Два… Раз… Это что такое?

Метрах в десяти от шхуны покачивалась на воде бутылка. МОЯ БУТЫЛКА С ПИСЬМОМ.

Я представил: ее вылавливают, раскупоривают и читают вслух письмо.

СГОРЕТЬ МОЖНО СО СТЫДА!

Раздумывать было некогда.

Я перевалился через борт.

Стуча по воде руками, как утопающий, поплыл к бутылке. Цоп!

Холодное скользкое горлышко очутилось в моей ладони.

— Ты что там делаешь?

Сонно протирая глаза, у борта стоял Дима.

Я судорожно глотнул воздуху и скрылся с бутылкой под водой.

Пробка была как камень!

Чуть не плача, я вырвал ее зубами.

Буль-буль-буль! Бутылка пошла на дно.

— Уфф!

Я вынырнул, отдышался и, стараясь плыть НЕБРЕЖНО, вернулся на «Триглу».

— Сказочное утро! — бросил я Диме. — Люблю с утра поплавать!

В это утро я отважился пуститься в настоящее плавание.

Я лежал на груди, быстро перебирая ластами, и плыл над подводным лесом.

Дно было покрыто лохматыми, похожими на еловые лапы, водорослями.

Между ними чернели щербатые кривые камни да светились желтые россыпи гальки.

Морских рыб я часто рисовал для книг и теперь легко узнавал их.

На камнях сидели ерши — такие же черные и щербатые, как камни.

Колченогий краб, смешно взбрыкивая ногами, пробежал по гальке.

Пронеслись стаей кефали — узкие серебристые рыбы, стремительные, как стрелы.

Мягкий, рассеянный свет без теней ложился на подводные леса и скалы.

Это был удивительный, какой-то космический мир.

А я — первый космоплав.

Я плыл, не чувствуя веса своего тела, не видя, где начинается и где кончается толща воды.

Перед моим лицом беззвучно ломалось и распадалось на куски серебристое зеркало.

Это играл свет на волнах.

Когда я вернулся на шхуну, то спросил Марлена:

— Ну как я плыл?

— Ничего, — спокойно ответил он.

Я обиделся.

— В общем, ничего, — повторил наш начальник, — только болтал головой и дрыгал ногами, как курортница.

Я захлопал глазами от неожиданности. Мне казалось, что я плыл ве-ли-ко-леп-но!

Мы работали по расписанию. По железному расписанию, которое составил Марлен.

Мне некогда было вздохнуть. Про кисть и краски я забыл.

Я крутился как белка в колесе.

На свет появились белые мешочки.

ЭТО ТЕПЕРЬ САМОЕ ГЛАВНОЕ.

В каждом мешочке лежала рыбья приманка.

Пахучая-препахучая.

Мешочки я привязывал к шнурам. У каждого шнура были якорь и поплавок.

Шнуры я бросал за борт везде, где останавливалась шхуна.

Я плавал от поплавка к поплавку.

Я вел рыбью перепись.

Я висел, сгорбившись, в воде и писал.

Тупым гвоздем на алюминиевой пластинке.

Записывал рыб.

Шнур был туго натянут между якорем и поплавком. На каждом шнуре висели три белых мешочка. У самого дна, посредине и у поверхности.

Около мешочка толпились рыбы.

У верхнего — юркая серебристая мелочь.

У среднего — рыба посолиднее, но тоже отливающая серебром.

У самого нижнего — ни на кого не похожие обитатели морского дна. Зеленые и бурые — под цвет камней и водорослей.

Теперь я совсем забыл, что плохо плаваю. Мне некогда было плохо плавать.

Я плавал хорошо.

ВПРОЧЕМ, В СЛУЧАЕ ЧЕГО, СПАСАТЬ МЕНЯ ДОЛЖЕН БЫЛ ВЕНЯ.

Я вывернул один мешочек, и горсть бурых крошек заклубилась около шнура.

Откуда ни возьмись, на них налетела стая черных бархатных рыбок.

Хвостик у каждой был раздвоен.

Рыбки не стояли на месте, не плавали по кругу, как другие. Они причудливо порхали, переносясь с места на место. Черные хвостики не знали покоя. Рыбки вились вокруг медленно тонущих крошек.

Ко мне подплыл Марлен.

«Морские ласточки», — нацарапал он на дощечке. Конечно, ласточки… Как же их называть еще?

Прямо подо мной из водорослей торчала серая палка. Вдруг я заметил что палка

Живая!

Я решился, набрал воздуху и нырнул.

Я увидел полянку, поросшую бурыми водорослями, а среди них здоровенную рыбу-иглу. Рыбу-иглу, которых полно в матрасах, набитых морской травой.

«САМАЯ БЕЗОБИДНАЯ ИЗ РЫБ» — так пишется в книгах.

Я протянул руку.

Рыба тронулась с места и пошла на глубину. В камни. Она плыла ужасно нелепо, плыла СТОЯ — головой вверх, хвостом вниз.

Глубже, глубже…

Я снова протянул руку, схватил иглу и…

МНЕ НЕ ХВАТАЕТ ВОЗДУХА!!!

Изо рта выскочил серебряный пузырек. Перед глазами пошли круги.

Я потерял сознание…

Чья-то сильная рука тащила меня наверх…

Вот все, что я помню.

Спас меня Марлен.

Это он заметил: со мной что-то неладное.

А Веня?

ОН ДУМАЛ О СВОИХ ДВАДЦАТИНОГИХ.

Обо мне он забыл.

НУ КОНЕЧНО, ВЕДЬ У МЕНЯ ДВЕ НОГИ…

У Марлена с ним был неприятный разговор.

Веня целый день потом ходил в пятнах. Как жираф. Двадцатиногие, и верно, не давали ему покоя.

То и дело Веня доставал из-за борта ведро воды. Воду процеживал через марлю.

На марле оставался комочек голубоватой слизи. ЭТО БЫЛИ РАЧКИ.

Вернее, в слизи было ЧТО УГОДНО, и рачки тоже. Слизь он осторожно собирал на стеклышко и рассматривал через микроскоп.

НОВЫЕ ВЕСЛОНОГИЕ НЕ ПОПАДАЛИСЬ.

В каюте, над койкой Марлена висело ружье. Необыкновенное ружье. Для подводной охоты.