Острова и капитаны - Крапивин Владислав Петрович (читать книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
Люся, которая шла за Шуркой и несла под мышкой Пальму, тонко завопила.
Шурка не долетел до дна. Лямкой рюкзака он зацепился за короткий горизонтальный сук и повис, как парашютист. Качался, поджимал над зарослями тощие белые ноги и попискивал.
Хватаясь друг за друга, за сучья, за Шуркин рюкзак и за самого Шурку, его вытащили. Лишь панамка, которую Шурке дали в поход вместо тюбетейки, канула в заросшую глубину. Люська охала и хныкала. Пальма тявкала. Олег сказал:
— С этим человеком не заскучаешь.
Но, видимо, он и сам был испуган.
Остальные молчали. Шурка виновато мигал. На ноге его была длинная царапина.
Царапину промокнули подорожником, а Толик сказал:
— Шурка, давай твой рюкзак. И бери мой, он легче. — И добавил, вызывающе глянув на Олега: — Каждый имеет право выбирать рюкзак, какой хочет. Нет, что ли?
Олег пожал плечами. И Шурка подчинился Толику.
Но тащил Шуркин рюкзак Толик недолго. Скоро вышли из леса, прошагали метров сто по кустам и лужайкам и на краю аэродрома наткнулись на разбитый самолет без крыльев. Все забыли про усталость. Побросали рюкзаки и полезли на решетчатый фюзеляж.
Это были останки двухместного самолета. Наверно, учебного. Два сиденья друг за другом, перед каждым — приборная доска с круглыми дырами от снятых циферблатов. Семен сказал, что это «По-2». Мишка сказал, что Семен дурак: «По-2» — биплан, а у этого была одна пара крыльев, вон видны остатки. Спросили Олега. Олег ответил, что неважно, какой это был раньше самолет, а теперь он будет десантный. Себя Олег назначил главным пилотом, Мишку — стрелком-радистом, а остальных (в том числе и Пальму) — десантниками. Велел прыгать в траву — будто с парашютами — и брать с бою ближние кусты.
… Поиграли в десантников. Люська кому понарошке, а кому всерьез перевязала раны (Рафик порезал руку о край обшивки). Потом Шурка вытащил из рюкзака аппарат и штатив и всех сфотографировал на самолете. Нитки не нашлось, и сам он на этот снимок не попал. Чтобы Шурке не было обидно, Толик сказал:
— Теперь ты лезь на самолет, а я сниму.
И вот тогда, глядя поверх фотоаппарата на самолет и ребят, он вдруг почувствовал, что солнечный свет стал немного другим, тревожным. И увидел над горизонтом тучу.
Толик щелкнул спуском аппарата и сказал небрежно:
— Нам бы поторопиться. Вроде гроза подходит.
Все отнеслись к его известию легкомысленно. Семен заявил, что это вовсе не гроза, а просто темная тучка. Мишка добавил, что она пройдет стороной. А Рафик обрадовался:
— Пускай гроза! Мы здесь отсидимся! — Он полез в нос самолета. На капоте обшивка сохранилась почти полностью, и там в самом деле можно было кое-как спрятаться от дождя.
А от молний?
Но не мог же Толик признаться, что с младенческих лет не переносит грозу. Что готов залезть в любую нору от трескучих электрических вспышек.
Сейчас он пересиливал себя, сколько мог. Даже играл вместе со всеми, когда Олег сказал, что теперь самолет — тяжелый бомбардировщик и летит бомбить вражескую эскадру.
Побомбили и расселись на фюзеляже кто где. Просто так. Болтали, будто и не было близко никакой тучи, в которой тысяча молний, и в каждой по миллиону вольт…
Толик наконец снова напомнил, что пора домой. Можно еще успеть! И Олег Толику ответил:
— Да брось ты. Смотри, даже Шурка не боится.
— А я, что ли, боюсь? — жалобно сказал Толик. — Просто я дома обещал, что к шести часам обязательно вернусь. А здесь до темноты можно застрять.
— Не надо было обещать, — холодно возразил Олег. — Может, нам из-за твоего обещания теперь галопом до города мчаться?
— А может, из-за твоей лени до ночи тут сидеть? — огрызнулся Толик.
Это уже очень напоминало ссору. Но Олег ответил спокойно:
— Кто хочет, пусть идет. Силой никого не держат. Дорога известная. Верно, ребята?
Дорога в самом деле была знакомая: мимо лесопилки, потом вдоль насыпи, а там и улицы. Толик встал. Теперь он почти верил, что мама и правда ждет его к шести. Кажется, был утром такой разговор. А раз так, идти просто необходимо.
Глядя в сторону, Толик проговорил сердито:
— Если бы вас ждали дома, вы бы тоже…
— Да ты не стесняйся, — сказал Олег. — У нас же полная добровольность. Каждый идет, куда хочет, каждый несет рюкзак, какой хочет…
Вспомнил! Ну и ладно…
— Шурка, может, пойдешь со мной?
— Нет, что ты. Я с ребятами, — испуганно откликнулся Шурка.
— Ну, тогда я твой рюкзак возьму. А завтра принесу. Хорошо?
— Нет, я сам, — так же испуганно сказал Шурка.
— Он сам, — сказал Олег.
А гроза надвигалась, торопила. Молния беззвучно зажглась в глубине тучи.
Толик, не глядя на ребят, бросил на плечо свой рюкзачок.
— Я пошел… Потому что я обещал…
— Не заблудись, — с ехидной лаской пожелала ему Люська. Пальма у нее на руках вдруг тонко тявкнула…
Гроза догнала его за лесопилкой. Пригибаясь под упругими струями, Толик бросился к домику, что стоял рядом с насыпью. Заколотил в дверь, она отошла от толчков. Толик боязливо, но быстро шагнул через порог. Он попал в полутемную комнату с большой печью и непокрытым столом. Высокая неприветливая тетка — то ли стрелочница, то ли сторожиха — молча глянула на мокрого мальчишку.
— Здрасте… — жалобно выдохнул Толик. — Я посижу здесь, пока гроза, ладно?
Тетка опять ничего не сказала и ушла за грязную цветастую занавеску. Толик присел на табурет у двери, рядом с кадушкой, от которой пахло кислой капустой.
За окнами грохотало и вспыхивало — иногда очень сильно (Толик вздрагивал). Но тугое гуденье ливня смягчало грозовые взрывы. Стены и крыша, а за ними плотная завеса дождя — это все-таки защита. Толик передохнул, обнял себя за мокрые плечи. И впервые подумал: «А как же — там?»
Каково теперь в просвистанном бурею решетчатом фюзеляже за несколькими дрожащими листами дюраля?
«Сами виноваты», — сказал себе Толик, но легче не стало.
От порога дуло. Толик поджал ноги в раскисших сандалиях, поставил пятки на перекладину табурета. И подумал, что в самолете дует ой-ей-ей насколько сильнее. Тетка вышла из-за ситцевой шторки, глянула на Толика, будто все про него знала, и сердито скрылась опять. Запах кислой капусты смешивался с запахом гнилой тряпки, что лежала на полу у двери. От этого запаха было муторно и тоскливо.
Гроза шумела недолго. Минут через двадцать в ней послышалось утомление, и почти сразу ливень ослабел, будто в небе наполовину прикрутили краны. Грохотало часто, но уже без вспышек и в отдалении. Дождь стал мелким. И вдруг на залитом окне зажглись солнечные искры.
Неужели кончается? А казалось, что мрак, молнии и ливень — на долгие часы.
Толик приоткрыл дверь. Еще сеял похожий на пыль дождик, но край уходящей тучи горел расплавленной медью. Толик зажмурился и оглянулся. Тетка стояла посреди сумрачной комнаты.
— Я пойду. До свиданья…
Толик думал, что хмурая женщина отмолчится и сейчас. Но она сказала неожиданно звучно:
— Иди, иди. За всю жизнь не отсидишься.
И опять показалось Толику, что она знает, как он ушел с самолета…
Толик забрался на скользкую насыпь и пошел по мокрым шпалам к городу. На рельсах сияли солнечные зайчики. Трава и кусты сверкали. Воздух был такой, что зажмуривайся от счастья и дыши изо всех сил. Но у Толика к небу и горлу словно прилипла кислая гниль из той грязной комнаты. Это был запах трусливого убежища и вины…
Когда Толик вернулся домой, мама сказала:
— Слава Богу! Такая гроза… Вы под нее не попали?
Толик был уже сухой.
— Я переждал… мы переждали, — хмуро проговорил он. Запах гнили никак не отвязывался. Толик поморщился и глотнул молока из литровой банки, что стояла на подоконнике.
— Не хватай еду впопыхах. Мой руки и садись за стол. Я котлеты приготовила.
— А откуда мясо? Ты деньги получила? — без особого интереса спросил Толик (думалось совсем о другом).
