Звезды под дождем (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (лучшие книги txt) 📗

Чирок стоял прямо, глаз не опускал, только пальцы, охватившие плечи, слегка шевелились, словно нажимали кнопки.

— А ну, говори, где кошелек, — велела Женька.

«Сейчас спросит: «Какой кошелек?» — подумал Кирилл.

И Чирок правда хотел что-то спросить. Даже рот приоткрыл. Но вдруг сжал губы, а его светлые ресницы как бы ощетинились. Он бросил негромко, но резко:

— Докажите.

— Докажем, — сказал Кирилл.

— Как?

— Сходим к студентке, спросим, какие деньги были в кошельке. Олимпийские рубли не так уж часто встречаются. Она его наверняка запомнила.

У Чирка дрогнул острый подбородок.

— Какие рубли?

— Не рубли, а рубль! Который ты этому хулигану отдал! Дыбе! — крикнула Женька. — Чего еще отпираешься? Ну давай, давай скажи, что это не тот рубль, что он твой был.

— Мой! — отчаянно сказал Чирок.

— А у меня двадцатчик просил для буфета, — сказал Кирилл.

Чирок слегка усмехнулся:

— Ну, просил. Если бы я рубль разменял, как бы я его Дыбе отдал?

«Вывернулся», — подумал Кирилл. И спросил:

— А где ты его взял?

Чирок опять замигал.

— Думай, думай скорее, — ехидно поднажала Женька. — Скажи, что он у тебя давно. Жалко было тратить такой красивый, блестящий…

— Ну и что? Ну и…

— Ну и врешь, — перебил Кирилл. — Ты бы давно его Дыбе отдал. Ты его боишься.

Чирок вдруг посмотрел на него прямо и грустно. И тихо спросил:

— А ты не боишься?

Кирилл слегка растерялся. Он не задумывался, боится ли Дыбы. Сталкиваться как врагам им не приходилось. Но в общем-то Кирилл понимал, что зря дразнить Дыбу не стоит. Если приходилось разговаривать, как сегодня, например, то Кирилл держался без почтительности, но и без нахальства: палку не перегибал. Значит, если честно говорить, побаивался.

Но тут Кирилл разозлился. На себя и на Чирка.

— Я перед тобой, Чирок, хвастаться храбростью не буду. Мало ли чего я боюсь. Я из-за этого, между прочим, подлостей не делал и перед всякими гадами не унижался.

Его перебила Женька:

— Разговор не про Векшина, а про тебя, Чирков. Вопрос — откуда рубль? Может, ты его после уроков на улице нашел? Не успел бы: тебя Дыба у самой школы ждал. Придумывай поумнее.

— А чего придумывать? Мать дала.

— Для Дыбы дала, а на буфет пожалела… — сказал Кирилл.

— Она же не знала, что для Дыбы. Она и думала, что на буфет.

— Глупо, Чирков, — сказала Женька. — Сейчас пойдем и спросим у матери. Пойдем?

— Пойдем, — хмуро ответил Чирков, но не сдвинулся с места.

— Ну, так пойдем, — повторила Женька. — Бери велосипед.

— Отстань, — сказал Чирок и отвернулся. Они помолчали.

— Сдавайся, Петенька, — сказал Кирилл.

Чирок опустил голову, но Кирилл успел заметить на его щеке злую слезинку. Потом Чирок мотнул головой — так сильно, что слезинка сорвалась и сверкнула на лету искоркой. Он исподлобья глянул на Кирилла, потом тяжело поднял велосипед.

— Ладно, пошли. Чего стоите?

— Куда? — слегка растерялся Кирилл.

Чирок криво усмехнулся:

— Куда… Я не знаю. В школу или в милицию?

— Значит, признаешься? — со сдержанным торжеством спросила Женька.

— Если не признаюсь, вы же к матери пойдете…

— Конечно, — сказала Женька и посмотрела на Кирилла. Спросила взглядом: «Здорово мы его раскусили?»

Кирилл отвел глаза и сердито сказал:

— В школу…

Они пошли гуськом: впереди Чирок, потом Кирилл, а за ними Женька. Чирок не оглядывался. Кирилл видел его стриженый белобрысый затылок, тонкую шею с родинкой, похожей на коричневую горошину, острые, не очень чистые локти, худую спину под старенькой, выгоревшей рубашкой в коричневую и зеленую клетку…

Все трое молчали и шли вдоль ручья к старинному чугунному мостику, построенному через Туринку еще в прошлом веке. От него поднималась лестница, которая выводила на улицу Грибоедова. А в конце той улицы — новые кварталы и школа.

Кирилл вдруг подумал, что Петька Чирок, наверно, считает в уме, сколько кварталов осталось ему до встречи с директоршей, до мучительного разговора, до позора.

Был раньше просто Петька Чирков, Чирок. Незаметный, никому в классе не интересный, но все-таки обыкновенный мальчишка. Одноклассник. И можно было вести себя с ним как с одноклассником. А сейчас все сделалось странным каким-то, ненастоящим. Петька был преступник, а Кирилл с

Женькой — его конвоиры. И даже удивительно было, что кругом все по-прежнему: зеленеет обыкновенная трава, катится к вечеру теплое солнце, бормочет речка…

Кирилл тряхнул головой. Что сделано, то сделано. Он, Кирилл, ни в чем не виноват.

— А где кошелек? — спросил он у Петькиной спины.

Чирок сбил шаг и через секунду ответил:

— Выбросил…

— Зачем? — удивилась Женька.

— А зачем он мне? — сказал Чирок, не оборачиваясь.

— А деньги? — спросил Кирилл.

Чирок пошел медленнее.

— Я с деньгами выбросил, — сказал он.

— Совсем заврался! — возмутилась Женька.

— Подожди ты, — с досадой оборвал ее Кирилл, а Чирку сказал:

— Ну-ка, стой…

Он догнал Петьку, и они остановились рядом.

— Врешь или правда? — спросил Кирилл.

Чирок вскинул на него мокрые синие глаза.

— Зачем мне врать… если все равно признался?

— А почему выкинул? — почти крикнул Кирилл.

— Потому что… мне они для чего? Мне только рубль надо было. Я кошелек хотел обратно положить, когда рубль взял, а за дверью затопали… Ну, я сунул под рубашку и вышел потихоньку. Думал, потом положу. А тут вы прибежали, и началось…

— Куда бросил-то? — вмешалась Женька. — Может быть, найти можно?

Чирок махнул рукой:

— Вон там, с моста. В водоворот.

Кирилл свистнул. Под мостом было самое бурливое и глубокое место, с камнями и ямами.

— Дурак ты, Чирков, честное слово, — растерянно сказала Женька. — Кругом дурак… Чего ты с этим Дыбой связался?

— Я, что ли, нарочно связался?

— А как это вышло? — спросил Кирилл.

— Теперь не все ли равно?

— Нет, не все равно, — сказал Кирилл.

— Ну, я шел, а они в подъезде стояли. Говорят: иди сюда, не бойся, что-то интересное покажем. Я не хотел, а с ними Кочнев из седьмого «А». Тоже говорит: не бойся. Ну, я подошел, а там еще какой-то парень. Тюля его зовут. Дыба говорит: «Спорим, что Тюля бритву сжует». Я ничего даже не ответил, а этот Тюля в рот лезвие бритвочки сунул и давай жевать. На мелкие кусочки. Потом выплюнул. А Дыба мне говорит: «Гони рубль, раз проспорил». Я говорю, что даже и не спорил, а они прижали в угол… А рубля у меня все равно нет. Дыба говорит: «Потом принесешь…» Ну и с тех пор все меня ловит…

— Неужели из-за этого воровать надо! — возмущенно сказала Женька. — Уж рубль-то мог бы где-нибудь достать, если хотел расплатиться.

— А он сколько уже этих рублей с меня стряхнул! Говорит: плати проценты, раз вовремя не отдал.

— И ты каждый раз отдавал? — поморщившись, спросил Кирилл.

Чирок тихо проговорил:

— А ты бы не отдал? Они знаешь как издеваются… Затащат за гаражи, рот зажмут… — Он посмотрел на Женьку и опустил глаза. Шепотом сказал Кириллу: — При ней даже рассказывать нельзя. А если бьют, потом даже синяков нет. Ничего не докажешь.

— А почему никому не сказал? — спросил Кирилл.

— Кому?

— Ну… дома.

— А дома кто? Мать да бабка. Драться они, что ли, с Дыбой пойдут? Матери вообще нервничать нельзя…

— Как всегда, — себе под нос проворчала Женька. — «Маме нельзя расстраиваться, у нее больное сердце…» А о чем думал, когда в карман лез?

— Думал, что не поймают! — зло сказал Чирок. — Ну, пошли, чего стоим.

— Подожди, — попросил Кирилл. Зачем надо подождать, он сам не знал. Мысли перепутались. И вырастала едкая досада на самого себя. Как он сказал: «Сдавайся, Петенька». Со скрытым торжеством и снисходительностью. Подумаешь, Шерлок Холмс какой, отыскал опасного бандита! Этот несчастный Чирок даже выкручиваться не умеет. Другой мог бы наплести кучу историй и отпереться намертво. Разве олимпийский рубль — доказательство?