Портфель капитана Румба (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (книги без сокращений txt) 📗
— Подумать только! Значит, есть еще рыцари в наше время!
— Да!
— А на первый взгляд он показался мне… как-то несколько простоват.
— Внешность бывает обманчива, — умудренно заметил Генчик.
— Ты прав…
— А знаете, что Петя мне показал? Беседочный узел! Вы умеете его вязать?
— М-м… Увы, не помню.
— Хотите, покажу? — Генчик радостно крутнулся вместе со стулом. — Только надо веревку…
— Хорошо. Ты уже вон сколько выбленок привязал, тебе необходима разрядка. Идем.
Они вышли на заросший двор. Зоя Ипполитовна сняла с гвоздя на заборе моток толстого бельевого шнура. Генчик, горя вдохновением, вмиг забрался по кривому стволу на старую яблоню. Там, в трех метрах от земли, привязал шнур к толстой ветке. И съехал по нему вниз.
— Ты как Тарзан…
— Ага!.. А можно отрезать лишнее? А то неудобно завязывать.
— Что делать, режь… — Зоя Ипполитовна принесла кухонный нож. И Генчик опять вспомнил девочку, которая сравнила его с чайником. И стало еще веселее.
Генчик лихо перепилил шнур и зажал в правой ладони капроновый разлохмаченный конец.
— Смотрите! P-раз! Два! Три!.. — Он раскинул руки, поджал ноги и полетел над травой, схваченный широкою петлей. Давило под мышками, резало грудь, и все же полет был радостный! Ветер ерошил волосы, свистела и чиркала по ногам трава…
— Постой, постой! Как бы не было беды!
— Не будет! — Генчик затормозил сандалиями. — Петля ведь не затягивается!
— Я боюсь, что обломится сук.
— Что вы! Я же легонький!.. Я иногда вообще летаю по воздуху!
— Да? Каким же образом?
— Вот таким! — Генчик выскользнул из беседочной петли, встал на цыпочки и опять раскинул руки. — Разбегусь вниз по улице, а там овраг. И я над склоном — ж-ж-ж… На посадку. Там мягко…
— А! Понимаю! Когда летишь над склоном, кажется, что полет замедляется! И ты — как птица… Правда?
Генчик опустил руки.
— Правда… А вы откуда знаете?
— Голубчик мой! Я ведь не всегда была старой развалиной! Когда-то мне тоже было десять лет. И сейчас кажется, что не так уж давно… Не веришь?
— Почему же? Я верю! — Генчику подумалось, что Зоя Ипполитовна была похожа на ту девчонку — защитницу зелени в овраге.
— Это хорошо, что кто-то еще верит… — Зоя Ипполитовна замолчала, покивала своим мыслям и присела на бревно. Оно лежало в лопухах у забора.
Генчик потоптался рядом с повисшей веревкой. Шагнул к забору и тоже сел. На другой конец бревна.
— Зоя Ипполитовна… — Он слегка спотыкался на ее длинном имени.
— Что, друг мой?
— Значит… вы тоже летали?
— А как же! Я была совсем не пай-девочка. Вечно ходила с перевязанными коленками. Причем ссадины были настоящие, не как у некоторых… — Квадратные очки блеснули.
Генчик шмыгнул носом с дурашливой виноватостью.
— У меня ведь тоже бывают настоящие. Полным-полно…
— А летала я по-всякому. И над откосом, как ты, и на больших качелях, и с обрыва в воду… Чаще всего не одна, а со своим другом. С Ревчиком. Жили мы в одном дворе и учились в одном классе…
— Как его звали-то? — не понял Генчик.
— Звали его Тима. А фамилия немножко странная — Ревва. Через «е» и с двумя «вэ». Вот я и звала его «Ревчик». А вредные мальчишки, разумеется, дразнили — «Рёва».
— А он что… разве часто слезы пускал? — Генчику стало неловко за давнего незнакомого Ревчика.
— Вовсе нет! Но по характеру был тихий, совсем не драчун, а таких часто обижают. И мне приходилось за него заступаться. И учить всяким проделкам. В проделках я всегда была первая. Впрочем, он не отставал…
— А говорите, что тихий…
— Тихий — это ведь не значит боязливый… Больше всего мы любили летать с плотины. В жаркие дни… Недалеко от дома был пруд с плотиной… Возьмемся за руки, разбежимся — и в воду. Как можно дальше! И вот это время — от края плотины до воды — был настоящий полет… А потом брызги и прохлада. Вода была зеленая, прозрачная, мы ныряли с открытыми глазами и в глубине отлично видели друг друга. Дурачились, играли в догонялки… Боже мой, это ведь все было на самом деле…
Зоя Ипполитовна сняла очки и стала протирать их концом косынки, надетой как галстук. Генчик неловко поднялся.
— Надо вязать дальше. Там еще полным-полно работы…
— Сначала я напою тебя чаем! С ореховым печеньем!
— Нет, сперва довяжу до марсовой площадки…
В комнате Зоя Ипполитовна села недалеко от Генчика. Стала смотреть, как он укрепляет на вантах ступеньки.
— Удивительные пальцы… Бубенчик, я не мешаю тебе своей пристальностью?
— Не-а… Зоя Ипполитовна, можно спросить?
— Пожалуйста!
— А вот вчера… вы меня только из-за пальцев увезли с собой? Или…
— Что «или»?
— Или решили защитить от тех… потому что вспомнили, как заступались за Ревчика?
— Гм… Вам, молодой человек, не откажешь в проницательности… Хотя должна сказать, что Ревчика я обрисовала не совсем правильно. Не был он таким уж тихоней. И однажды, когда ко мне привязались хулиганы, очень даже отчаянно полез в драку… А потом и профессию выбрал себе храбрую…
— Летчика, да?
— Угадал…
Зоя Ипполитовна, кажется, опять загрустила.
Генчик подумал: спросить или лучше не надо? И не удержался:
— Зоя Ипполитовна… Он потом на войне погиб, да?
— Что?.. Нет, вовсе он не погиб. С чего ты взял? Да и не было уже войны, когда он окончил училище… Он был летчиком на Севере, в геологоразведке. А потом… что с ним стало потом, я не знаю…
— А почему вы… — И Генчик сбился. Даже пальцы в нитках запутались. Он засопел.
— Я понимаю, что ты хочешь спросить. Почему не поженились, когда выросли?
Генчик сопел и, кажется, розовел ушами. У Зои Ипполитовны очки поехали на кончик носа. Она пальцем вернула их на переносицу.
— Видишь ли, голубчик, не всегда детская дружба кончается свадьбой… Когда выросли, появились у каждого свои сердечные увлечения. Дело обычное. После школы он уехал. Была, конечно, переписка и встречи, но чем дальше, тем реже. Наконец я с мужем переехала на время в Москву, Ревчик тоже сменил место службы, адреса затерялись…
— Жалко… — тихо выдохнул Генчик.
— Да. Очень хотелось бы узнать, где он теперь, Тима Ревчик. Я пыталась, но следов не нашла… Но все же кое-что осталось.
— Что? — оживился Генчик.
— Детские годы, они ведь никуда, милый мой, из памяти не деваются. А для старого человека они порой важнее, чем нынешняя жизнь. И вот там-то, в этой памяти, всегда есть белобрысый курносый, как ты, мальчик в синей матроске… Это сейчас воротники с якорями можно увидеть только на малышах, а тогда матросские костюмы носили и школьники. И, кстати, очень славно выглядели. И всем нравилась песня о веселом ветре из фильма «Дети капитана Гранта»…
— Это где «кто весел, тот смеется, кто хочет, тот добьется», да?
— Именно, именно… Кстати, Ревчик очень любил строить кораблики. И меня научил. А потом мы построили вместе трехмачтовый фрегат. Не такой большой, конечно, как эта модель. Из куска сосновой коры. Назывался «Фенимор Купер». Как наш любимый писатель… Ты читал Купера?
— Ага. «Зверобой»…
Книжка про Зверобоя показалась Генчику не очень интересной. Конечно, хорошо, что про индейцев, но уж слишком тягучая какая-то. Признаваться в этом не хотелось, и он быстро переменил разговор:
— Зоя Ипполитовна! А эта бригантина как называется? На ней ничего не написано… Может, тоже «Фенимор»?
Зоя Ипполитовна потрогала шарик на носу.
— Видишь ли, у нее довольно необычное название. Разумеется, я скажу, если тебе интересно…
— Конечно, интересно!
— Ладно… «Я больше не буду».
— Что не будете? — очень удивился Генчик.
— Друг мой! Название такое!.. «Я больше не буду»!
— Вот это да… — Генчик заморгал.
— Странно звучит?
— Еще бы…
— Однако встречаются в истории флота и другие не менее странные названия. Да… Был, например, броненосец «Не тронь меня!». Была, говорят, быстроходная шхуна по имени «Всем корму покажу»… Валентин Катаев писал про черноморскую шаланду «Ай, Пушкин, молодец!».
